– Зря ты ввязываешься, – нарушила она неловкое молчание. – Мне это не нравится.
– Ага, сейчас тебя послушаю и побегу домой к мамочке, – Бертилов произнес это необычайно серьезно для себя, будто тролль резко повзрослел за последний час. Влада с удивлением его разглядывала, прислонившегося к книжному шкафу. – На самом деле фантом заберет какую-то часть твоей души и что-то, из чего он будет сделан как личность.
Часть души… Об этом Влада слышала раньше и даже видела собственными глазами. Когда-то ее отец просил у приятеля-тролля создать фантом, чтобы тот учился за него, пока он решал свои проблемы. Отца уже много лет не было в живых, а его фантом закончил Носферон, стал преподавателем в Универе и продолжал существовать… Когда фантом отца встретился с Владой, то даже не узнал ее. Ведь часть души, которую тогда забрал у Виктора Суморока тролль Григо Бертович, была взята в минуту злости и раздражения. Фантом усердно трудился на преподавательской ниве, хотя отец ненавидел рутину.
– Я даже не представляю себе, как это, когда из тебя делают фантом…
– Не боись, – Егор сел на диван рядом с Владой. – Я же не Колыванов и не гоблин какой-нибудь, все сделаю в лучшем виде. Но главное, что это не смертельно, и, когда все закончится, Гильс тоже будет в порядке. Мы будем в это верить. Так ведь?
– Да, хорошо. Делай побыстрее… – Влада зажмурилась, сжав локти ладонями, но вдруг услышала, что тролль тихо посмеивается.
– Нет, ты открой глаза-то, – попросил Бертилов. – Я должен в них смотреть. И вообще, прекрати трястись! Я же не укол делаю и не зуб выдираю, а забираю часть тебя, чтобы сделать твою копию.
– Да, я помню из троллеведения, и не только… Фантом создается из какой-то части личности, души, – Владу бил нервный озноб, с которым ей было сложно справиться. – Ты должен выбрать что-то такое… Например, у меня полно разных страхов… Еще иногда неуверенность в себе, бессонница, лень. Можешь это забрать, а?
– Это не часть души, – возразил тролль. – У нас есть час времени, давай просто поболтаем. И вот еще что… – Тролль запнулся. – Ты… должна дать мне разрешение.
– Какое разрешение?
– Я все-таки нечисть и собираюсь проникнуть в твои мысли, вмешаться в сознание. Это как разрешение войти через порог. Простой сакрал приглашения… Ты знаешь, как его сказать.
Влада, запинаясь, произнесла сакрал, страшно неловко себя чувствуя. Ведь одно дело – разрешить нечисти перешагнуть порог твоего дома, квартиры, а другое – войти в твое сознание, покопаться там и вытащить что-то полезное, как из кладовки. Вдруг она так нервничает, что сорвет и этот план? Что тогда? Если нервы помешают троллю создать правильный фантом?
– Год назад в Пестроглазово я торчал дома у своего приятеля Гильса, прятался от мамаши после истории с канарейкой. М-да, идиотская была канарейка… – Егор закинул руки за голову, откинулся на спинку дивана и уставился на ярко-рыжий от закатного солнца потолок. – В тот день мне было как-то беспокойно, типа все думал, что-то будет, гроза или кто-то придет. А потом в дверь позвонили, и пришла ты. Так мы с тобой встретились впервые. Помнишь?
– Я ничего не знала о нечисти и испугалась до полусмерти, когда погас свет в столовой, а у тебя зажглись в темноте глаза, – продолжила в тон ему Влада, стараясь унять дрожь. – Закрылась в ванной, как дурочка, и чуть с ума не сошла там от ужаса…
– Нормально! Я бы на твоем месте, наверное, уполз в сток ванны, – поддержал ее Егор. – А ты супер, вышла оттуда и приняла тайный мир, нас, нечисть, как данность. Это говорит о том, что ты сильная, но не физически. Физически ты до смешного слабая. Я бы не смог так жить на свете. Когда руки не могут подтянуться на перекладине, невозможно нырнуть в воду и сидеть там сколько влезет, а какой-нибудь вампир толкнет плечом – и у тебя появляется синяк… Ты сильная, потому что ты среди тех, кто сильнее тебя физически, но ты улыбаешься и делаешь вид, что все нормально. Да еще задираешь всяких там вроде Тановской…
– Захвалил.
– Я строю твой образ, – отмахнулся Бертилов. – Ты нервная и злишься на себя за это. Когда волнуешься, твои глаза чернеют, хотя в обычное время они серые. Об этом никто не знает, но они с разноцветными крапинками. Это знаю только я. Волосы… – Тролль повернул голову и скользнул взглядом по волне волос. – Волосы – отдельная тема. Когда ночью идешь по набережной и смотришь на темную воду, огни на Москве-реке от Сити… Они напоминают мне это…
Любой девчонке такие слова были бы как бальзам на душу. Не то чтобы Влада стеснялась своей внешности. Теперь, когда жизнь подошла к пятнадцати, жаловаться на внешность не приходилось – не как в первых классах. Просто когда это говорил Егор, его слова странно волновали. Все-таки Бертилов симпатичный, нельзя это не признать. В нем нет притягательной хищности Гильса, зато есть раздолбайское мальчишеское очарование.
– Ты вошла, и я сразу забыл про мамашу, канарейку, учебу и даже про друзей, – продолжал тихо Бертилов. – Потому что увидел что-то необычное, то, что раньше видел только во сне. Девчонок вокруг всегда много, я любую могу обморочить так, что она не поймет… А что подумала ты, когда впервые меня увидела?
– Я стояла на крыльце, а ты открыл дверь, – начала вспоминать Влада. – Я подумала: «Вот балбес! Серьга в ухе, волосы как пакля. На улице я бы от такого убежала подальше… А глаза как майская трава».
– Волосы я расчешу к восемнадцати, – веселым голосом пообещал тролль.
Влада продолжала нести какую-то ерунду, ни о чем не задумываясь и забыв про нервный озноб, страхи, сомнения. Она рассказала ему все, даже про детские сны, когда ей являлся зеленоглазый мальчишка, которого она будто бы знала всю жизнь.
– Честно! У меня даже фигурка была похожая на тебя, и я с ней разговаривала. Почти как мы с тобой сейчас говорим. Но тогда ты молчал и только меня слушал…
Стены комнаты незаметно отодвинулись, исчезли, и Влада поняла, что они с Егором сидят не на диване, а на поваленном дереве в лесу, вокруг все трепещет от пения птиц, солнечных искр в листве и стрекоз, которые проносятся мимо, сверкая радужными крыльями…
Волшебный лес, где радостно пело лето, а воздух был напоен запахами травы и сосновых иголок, а главное – счастьем. Здесь хотелось остаться навечно, забыв обо всем на свете. Где-то позади, словно в далеком кошмарном сне, осталась Москва с убийственно-закатным солнцем, опускающиеся сумерки, а вместе с ними опасность и горечь. Все это улетело далеко и казалось нереальным.
– Как тебе тут? – спросил Егор, вставая и протягивая ей руку. – Пойдем погуляем…
Только вот разве это был Егор? Протянув руку и встав со ствола дерева, Влада с изумлением разглядывала хозяина этого леса. Как же мало надо было Бертилову, чтобы стать совсем другим! Всего лишь причесаться, отмыть лицо от вечной грязи, надеть что-то, кроме рвани…
– Бертилов, ты, что ли?! – Влада в изумлении разглядывала этого юношу, не в силах оторвать глаз. Если на свете существуют лесные боги, сейчас перед ней стоял один из них. Разве что серьга в ухе осталась да привычная ухмылка и взгляд пронзительно-зеленых глаз.
– Внутренний тролльский лес, – пояснил Егор. – Добро пожаловать! Видишь во-он ту полянку?
Влада обернулась и за стволами деревьев действительно увидела просвет, залитую солнцем поляну, а на ней… Вот это да! Там высился настоящий замок с каменными белоснежными стенами, увитыми плющом, зеленой ломаной крышей и башенками по бокам.
– Это наш с тобой дом, – раздался рядом голос тролля. – Когда-нибудь мы с тобой обязательно поселимся там. Знаешь, я ведь строю его каждую ночь во сне. Не очень получается выбрать обои, с этим у меня напряг. Поможешь?
Замок был прекрасен, как и поляна вокруг, на которой буйно разросся клевер и желтые лютики. Целое море полевых цветов, невероятное и потрясающее для того, кто вырос среди питерских домов и дворов-колодцев.
– Обои, говоришь, – Влада сделала шаг по траве к прекрасному замку. – Без меня ты точно выберешь какую-нибудь ерунду. Пойдем.
Дорога к поляне оказалась долгой. Шаг за шагом по траве через лес, но замок не приближался, оставаясь, как радуга, близко и далеко одновременно. Ничего страшного, главное – двигаться, идти к нему.
Устав идти, Влада опустилась в траву среди цветов. Испуганный зеленый кузнечик рванул прочь, и травинка зашаталась от его прыжка, роняя капли росы. Как здорово жить здесь, ни о чем не беспокоясь и не тревожась. Забылась ссора с Гильсом, его облик теперь казался далеким, без боли и тоски, которая разрывала Владу раньше. Мысли о нем не терзали, боль и тревога исчезли, а мир вокруг приобрел краски, зажегся огнями. Кажется, лес вспыхнул ими и запел на тысячи голосов. Откуда в солнечный день взялись яркие звезды? Волшебные сосны плясали в бешеном танце, воздух пьянил и дурманил голову, радостное солнце было похоже на зеленый леденец…
– Хочу остаться тут, – произнес собственный голос. – Навсегда тут. Егор? – Влада вдруг с тревогой огляделась. – Ты здесь?
– Здесь, здесь, – отозвался тролль. Он сидел в траве рядом, за спиной. – Пора возвращаться обратно. Вспомни про Москву, Кудринскую площадь… Носферон, ведьмобродие… Давай, темноглазка.
– Я не хочу вспоминать, – Влада вцепилась в траву с безысходным отчаянием, ощутив пальцами острые края осоки. У нее отбирают рай! Какого черта? Это ее рай, а впереди замок с зеленой крышей и прекрасный, как мечта, лесной король. Какая еще Москва?!
– Вспоминай, зачем мы здесь, – повторил Егор. – Вспомни Гильса.
Перед глазами мелькнуло бледное лицо и горящие красными огнями болезненно-ожесточенные глаза. Даже звуки этого имени отозвались болью, словно по каждому нерву провели куском стекла.
– Зачем ты это говоришь?! – Владе казалось, что она сходит с ума. – Здесь так хорошо, зачем?
– Тссс… – Лесной принц сгреб ее в охапку и раскачивал, как маленькую девочку, из стороны в сторону. – Тихо, хватит…
– Зачем, Егор?!
Тролль молчал, продолжая ее обнимать, будто очень не хотел отпускать.
– Надо возвращаться. Мой замок – лишь мираж. Пока еще мираж…
– Егор, зато ты – не мираж, – слова вырвались сами собой. – Ты лучше всех! Слышишь?
– Слышу, – тихо отозвался тролль, зарывшись лицом в ее волосы. – Я бы тоже навсегда остался там, с тобой. – Он осторожно разжал объятия, и его лицо оказалось совсем близко. Было видно, как в зеленых радужках глаз отражается волшебный лес и замок на поляне с цветами.
– Спаси меня от меня самой, пожалуйста, – вырвались нелепые слова. – Не дай мне уйти отсюда…
Хорошо, что на лице тролля не появилось и тени торжествующей улыбки – только теплота в глазах. Поцелуй был быстрым и легким – секундное прикосновение обветренных жестковатых губ, от которых сильно пахло травой.
– Ай-ай-ай, как не стыдно малолетке приставать к взрослому балбесу, которому уже исполнилось шестнадцать, – прошептал тролль. – Ура, темноглазая! Получилось, нам все удалось…
– Ч-что удалось?
Лес вокруг побледнел, а солнце резко выключилось, как перегоревшая лампочка. Не было ни пения птиц, ни веселого стрекотания кузнечиков. Только напряженная тишина, в которой ожесточенно тикали часы на стене. Все вокруг стало темно-синим, будто мир окунули в темную воду. Единственное, что осталось от волшебного леса, – загорелые руки, которые обнимали ее, стоявшую посреди комнаты на цыпочках. Наверное, чтобы казаться повыше, не быть такой маленькой рядом с лесным королем, глаза которого горят в полумраке комнаты зелеными огнями.
Каким еще королем?!
Влада резко тряхнула головой, ощутив себя сразу в двух местах, будто ее разорвали надвое: сидящей на диване – раз, стоящей посреди комнаты рядом с троллем – два.
– Пошли, я покажу тебе, где обустроился. Там телик есть, хотя его еще не подключили…
Невозможно сидеть на диване и одновременно стоять рядом с троллем в дверях! Нельзя быть в двух местах одновременно… Сознание металось из стороны в сторону, мысли путались, в ушах нарастал звон, а вместе с ним чувство страха.
– Егор, я… Мне страшно…
Говорить больше не получилось. Влада с ужасом наблюдала, как ее пальцы ворошат волосы тролля, в которых запутались несколько сосновых иголок. Тролль целовал ее, другую, забыв о той, которая, скорчившись, осталась на диване.
Влада хотела закричать, но вдруг ее голова стала тяжелой, и разгоряченный лоб коснулся холодного подлокотника дивана.
Глава 14. Тролльское горе
Пробуждение было непривычно тяжелым и долгим. Владе несколько раз казалось, что она уже встала, но она всякий раз почему-то оказывалась в старой квартире на Садовой улице. В глазах между ресницами плясал утренний свет. Когда их наконец удалось разлепить, пришлось долго соображать, где она находится.
Чужая комната и засыхающая на подоконнике фиалка, которую раз десять забыли полить…
Взгляд лениво перемещался по натяжному потолку со звездным небом, где мерзавец Диня Ливченко маркером нарисовал такие созвездия, которым было не место среди приличных звезд. Стена шкафа с прилепленной на нее жвачкой, за которую Дашуля не раз обещала прибить домового. Ах да, это квартира Ивлевых, Кудринская, Москва…
– Планета Земля, – добавила Влада шепотом, будто действительно только что вернулась с далеких звезд.
Она лежала на кожаном диване, укрытая клетчатым пледом. Часы на стене показывали пять часов… утра или вечера?
Вот выспалась-то! В квартире явно кто-то был – из ее недр доносились типично кухонные звуки, пахло чем-то вкусным, и слышалось бормотание телевизора. Это значило, что пока нападение нежити не состоялось, и у Гильса появился шанс стать прежним. Влада снова закрыла глаза, вдруг на секунду поверив, что все обойдется и будет хорошо. Может, уже завтра утром они с Гильсом будут сидеть в этой квартире и обсуждать то, что произошло, смеяться над этим… Ах да, нужно не забыть про Егора.
Завернувшись в плед, Влада побрела на кухню, где, судя по звукам, кипела непривычно радостная для этой квартиры жизнь. Егор Бертилов, не способный сделать себе нормальный бутерброд, стоял у плиты над чадящей сковородкой и размахивал поварешкой. Мрачный Диня Ливченко сидел за столом и разводил свинство из сгущенки и батона на кухонном столе.
– О! Спящая красавица очнулась, – обернувшись к вошедшей Владе, тролль помахал ей поварешкой.
Диня скорбно кивнул, тут же уткнув нос в банку со сгущенкой.
– Ты усыпил меня, что ли… – Язык едва ворочался, словно объявил забастовку.
– Ага, – согласился тролль, отводя взгляд в сторону. – Было дело…
– Тогда… Что было, пока я спала?
– Все обошлось, иначе бы мы сейчас не разговаривали, – хмыкнул Егор. – Кое-кто во мне сомневался… Просто супер! Когда я сделал фантом, у паучьей нежити случился разрыв шаблона и сдвиг по фазе. Две цели, ха! Я так понимаю, в ихнем паучьем коллективе сейчас идут бурные дебаты, кого хватать. До следующей ночи все будет тихо.
– Какое там тихо, – проворчал домовой, затравленно глядя по сторонам. – Не нравится мне все это. Лучше бы я остался в Огоньково, черт меня дернул…
– Что тебе, Диня, не нравится? – Влада оглядела кухню. – План удался. Теперь все будет хорошо.
Домовой проворчал что-то неразборчивое, встал и с грохотом придвинул табуретку к стене. Потом вскарабкался на нее и долго изучал вентиляционное отверстие под потолком, разглядывая его с перепуганным видом.
– Диня, ты чего?
– Я же сказал, мне что-то не нравится, – огрызнулся домовой. – Вы меня, конечно, не слушаете, вам плевать. Темнов уже обозвал параноиком. А я чувствую опасность прямо здесь где-то…
– Может, кто-то из пауков пробрался в дом? – Егор пожал плечами. – Но это вряд ли. Алекс бы поднял тревогу. А он спокоен.
– Не пауки… другое. Предчувствие у меня паршивое… – Диня долго смотрел на вентиляционную решетку, затем спрыгнул с табуретки и удалился из кухни, шаркая тапками.