Игнатик отрицательно помотал головой.
— Есть же какая-то причина! — почти крикнул Яр. — Игнатик… Ну?
У Игнатика шевельнулись губы. Кажется, он беззвучно сказал: "Есть…"
"Слава богу, это хоть что-то", — подумал Яр. Он приподнял невесомого Игнатика за бока, вынул из сапог и посадил на колено.
— Теперь ты мне всё скажешь. Да?
Но Игнатик молчал. Шевелил пальцами босых ног и не поднимал головы.
Яр ладонью провёл по его заросшему затылку.
— Конечно… Ты ещё маленький, а я почти старик. Мы разные… Но той ночью, когда я тебя нёс… Ты тогда сам сказал: "Мы с тобой одни на свете…" Я думал, это по правде, думал, мы никуда друг без друга…
Игнатик перестал шевелить пальцами и весь затвердел.
— Сейчас, наверно, ты не так думаешь… — пробормотал Яр. — Но всё же… ведь не враг же я тебе…
Игнатик беззвучно заплакал. Потом обхватил Яра за шею и уткнулся ему в плечо. Вздрагивая, прошептал:
— Я же не виноват… Они не велят.
— Кто?! — с радостью и злостью крикнул Яр.
— Ну… они… эти… — всхлипывал Игнатик.
— Да кто же, дьявол забери? Кому какое дело? Кто посмел?!
— Эти… ты не знаешь, что ли?
— Ни черта я не знаю! — ликуя в душе, отозвался Яр. Игнатик был е г о. Его братишка, его сын и друг — на остальное плевать.
— Ну, кто же, Тик? Перестань плакать… Ты же понимаешь, я многого не знаю. Что им нужно от нас? Кто они такие?
— Это… те самые люди… которые приходят и всё велят…
— Откуда приходят? Они здешние?
— Да нет же, — опять всхлипнул Игнатик и повозился, вытирая о рубашку Яра мокрое лицо. — Они не такие… Все говорят, что их нет, а знают, что есть…
— Чушь какая-то…
— Я тоже сперва думал, что чушь. А он пришёл и сказал, чтобы я не смел…
— Что не смел?
— Приходить к тебе.
— Но почему? Почему?!
Игнатик глянул влажными умоляющими глазами.
— Я не знаю… Говорит, если будем видеться, они убьют…
— Кого? Тебя? — подобравшись, как для атаки, спросил Яр.
— Тебя.
— Бред.
Яр знал, что не бред. Включилось тренированное чувство разведчика и чётко сигналило ему, что рядом есть непонятный враг. Но Игнатик должен жить без страха. Как можно беззаботнее Яр сказал:
— Посмотрел бы я на человека, который попробует меня убить…
— Яр, они могут. Правда.
— Тик… — очень ласково проговорил Яр. — Я прошёл подготовку в высшей школе космических первопроходцев. У меня реакция, как у электронной машины. Я увертываюсь от пули и стреляю без промаха в подброшенный орех. Из-за плеча.
— У тебя, значит, есть пистолет? — живо спросил Игнатик.
— Есть, — соврал Яр.
— Покажешь?
— Да… после. Он в сейфе сейчас.
Лицо Игнатика — похудевшее, в мокрых разводахстало сумрачно-строгим.
— Яр, ты носи его всегда с собой.
— Хорошо…
— Обязательно с собой. Яр, они не шутят… Я, наверно, зря тебе про всё сказал… — Игнатик опять чуть не заплакал. — Они не велели говорить, а я сказал. Теперь, наверно, будет плохо…
— Плохо будет тому, кто попробует нас задеть, — очень бодро и уверенно произнёс Яр. — Это я тебе обещаю железно. Поверь.
Игнатик снова — теперь уже с облегчением — ткнулся носом Яру в плечо. Видимо, он устал от страха, от тоски, и сейчас душа его отдыхала. Он уверовал, что космический первопроходец с пистолетом сильнее тех врагов…
Каких врагов? Кто они? Как выглядят?
Обо всём этом надо было спросить Игнатика.
Но спрашивать — значит показывать свою неуверенность. Значит, будить в Игнатике прежние страхи. Яр сказал:
— Видишь, я не боюсь. И ты никого не бойся. Главное, чтобы мы были вместе.
Игнатик слабо улыбнулся и кивнул.
Яр снова погладил его по затылку. Поднял, осторожно вставил в сапоги.
— Зачем ты их таскаешь, такие бахилы?
Игнатик улыбнулся уже веселее.
— Тетка сказала, что такая примета есть: кто целую неделю морские сапоги не будет снимать ни днём ни ночью, обязательно станет капитаном. Вот я и не снимаю.
— И спишь в них?
— Ага…
Яр хотел рассмеяться, но раздумал.
— Ты очень доверчивый, Тик, — сказал он серьёзно. — Ужасно доверчивый. Тетка сказала тебе смешную шутку, а ты веришь. Какие-то болтуны пришли и наплели тебе всякую чепуху — ты тоже веришь.
Игнатик помолчал. Потом быстро глянул и сказал с лукавинкой:
— Ага, я доверчивый… Вот поверил, что ты есть на свете, и ты правда есть.
Теперь Яр рассмеялся:
— Это ты хорошему поверил. А ерунде верить не надо.
Игнатик выбрался из сапог.
— Я их здесь оставлю. Я домой сбегаю, а потом опять приду, скоро. Я тебе черешни принесу…
Он и правда скоро вернулся. Прискакал босой, весёлый, с большим кульком белой черешни.
— Вот, смотри, какая в тёткином саду созрела.
Они сели на скамью у пульта.
— Я с тобой буду дежурить, — решил Игнатик.
Вахта была спокойная. Мотоботы вернулись вовремя, аварийных сигналов не поступало, залив под утренним солнцем лежал пустой и тихий, только еле заметный парусник маячил у горизонта.
— Завтра возьму у Захара шлюпку и пойдём с тобой под парусом на Медный остров, — сказал Яр Игнатику.
— Ой, правда? Я под парусом ещё ни разу… А если шторм?
— Не бойся, на завтра сводка спокойная.
— Да я и не боюсь, если с тобой… С тобой вообще ничего не боюсь… — Он придвинулся поближе.
— Совсем ничего?
— С тобой? Совсем.
— Тогда… Игнатик! Расскажи, что это были за люди.
Он съёжился на миг, притиснулся покрепче, зябко обхватил коленки.
— Игнатик, ты же не боишься.
— Да… Но не хочется про них. Лучше вечером про всё расскажу… Можно, я у тебя буду ночевать?
— Даже обязательно… Только без сапог.
Игнатик серьёзно сказал:
— Ладно. Всё равно я их уже снял… Яр…
— Что, Тик?
— Они… эти люди… по-моему, они знают, кто ты такой.
— Почему ты решил?
— Они говорили: "Зачем ты с ним связался? Всё равно он скоро уйдёт т у д а, к себе…" Яр, ты не уйдёшь?
— Я же обещал: без тебя никуда не уйду.
Весь этот день Яр прожил с ощущением, которое у разведчиков называется "на щелчке". Оно возникает на незнакомых планетах, когда нет ясной опасности, но есть её предчувствие и каждую минуту можно ожидать чего угодно. Защелкнуты гермошлемы и браслеты датчиков, щелчком сдвинуты вперёд предохранители бликов…
Правда, сейчас не было ни шлема, ни датчиков, ни излучателя, а состояние "щелчка" перебивала радость оттого, что Игнатик — вон он, рядом.
Он был рядом целый день. Листал вахтенные журналы, копался в старом ненужном приёмнике, мастерил из его деталей и лампочек смешного человечка. А когда завечерело, весело сказал:
— Я сбегаю, тётке скажу, что буду у тебя ночевать. Ты не уходи пока, я вернусь, и вместе пойдём к тебе.
— Только не задерживайся, Тик…
— Я как стрела!
Едва он умчался, пришёл Феликс.
— Ну что, Яр, всё спокойно на морях? Гуляй, я заступаю.
— Заступай… Феликс, я спросить хочу. Уточнить, так сказать. Мне, как диспетчеру, выдали всё, что положено?
Феликс откровенно удивился:
— Откуда я знаю? А что именно тебе выдали?
— Ну, форму, документы… Аванс… А оружие не полагается? Говорили, что вроде бы тем, кто на суточных вахтах, положен пистолет.
— Бог ты мой, да зачем он на вахте? Пираты, что ли, нападут?.. Ну, вообще-то положен, поскольку диспетчер — это ещё и представитель береговой охраны. Только никто их не берёт, морока лишняя.
— Может, и морока. Но я привык, чтобы всё по форме.
— Скажи Шерифу, он выдаст.
— Надо сказать…
— Скажи… Яр… — Феликс глянул быстро и непонятно. — А тебе игрушка эта только для формы? Или…
— "Или"… — сам не зная почему, сказал Яр. Впрочем, Феликсу он верил.
— Тогда лучше возьми мой.
— То есть?
— Мой собственный. С давних времён остался. Таскаю вот по привычке, никто не знает…
Феликс, усмехаясь, полез за пазуху и вынул небольшой плоский пистолет с ребристой рукояткой. Видно, что старенький — воронёные детали на острых краях были вытерты до светлого металла. Феликс оглянулся и положил пистолет на ладонь.
— Надёжная система, "викинг". Только запасной обоймы нет, всего семь патронов… Ну, надо будет — достанешь. Бери.
— Да, но… так, наверно, не полагается?
— А кому какое дело? Это же мой. Бери, Яр, тебе нужнее… Люблю таких, как ты. Сам вот не потянул…
— Ты это о чём? — с тревогой спросил Яр.
— О смелости, — вздохнул Феликс. И затолкал пистолет Яру в карман куртки. — Бери… Жаль, не задержишься ты у нас, Яр.
— Ты уверен? — тихо спросил Яр.
— Чую…
— Пойду я, — сказал Яр. — Спасибо, Феликс. Пойду встречу Игнатика. Он небось уже летит сюда…
Яр не встретил Игнатика по дороге и слегка встревожился. Вошёл в поселок. Побеленные каменные домики с односкатными крышами вытянулись в длинную улицу. Дом, где жил Игнатик, был в самом начале.
У крыльца стояла тётка.
— Что-то не торопится наш Игнатик, — сказал Яр.
— Как же не торопится? Уже уехал, — отозвалась тётка и жалобно взглянула на Яра.
— Как уехал?!
— Сосед на бричке проезжал, обещал его подбросить до вокзала. Там, говорят люди, бывает вечерний поезд…
— Какой поезд? — с отчаянием спросил Яр.— Зачем?
— Да вы не знаете разве? — Она всплеснула руками. — А он мне сказал, что только сейчас попрощался с вами! К себе в Орехов, говорит, поеду, там вроде бы всё наладилось… Скучаю, говорит… До станции Мост, говорит, а там уж как-нибудь на ту сторону…
— А как же вы его отпустили?
— А как не пустить? Он и не слушал, встрёпанный такой. Прибежал, письмо, говорит, дали на почте от той тётки, она пишет: приезжай. И сказал, что вы разрешили. Курточку, что вы подарили, взял, кой-какие вещички в сумку кинул, меня обнял… Я ещё говорю: "Деньги ведь надо на билет…" А он: "Не надо, мне Яр дал, вот смотри…"
"Не давал! — ударила мысль. — Но кто-то дал. Кто-то успел напугать и уговорить за эти полчаса… Гады…"
Думал это Яр уже на бегу.
Глава пятая
ДОРОГА
1Вокзал находился в двух милях от посёлка. Громадный и странный. Лет пятьдесят назад на берегу хотели устроить большой курорт, но потом то ли раздумали, то ли война помешала. То ли кто-то запретил. А вокзал успели выстроить. Даже не вокзал, а целый вокзальный город. Сюда должны были прилетать самолёты, приплывать пароходы, приходить поезда.
Теперь у громадных причалов изредка швартовались катера и рыбачьи лайбы. На мол со взлётно-посадочной полосой раз в неделю садились трескучие бипланчики местной линии. А по рельсам, спрятанным в полыни, редко и нерегулярно бегал поезд прибрежной железной дороги.
…Яр понимал, что бричку ему не догнать, если двигаться следом. Но был короткий путь — через холмы.
На бегу Яр проверил пистолет. Это была очень простая и, значит, надёжная система. Яр загнал в ствол первый патрон, нажал предохранитель и положил "викинг" во внутренний карман, за пазуху.
"Стреляю без промаха в подброшенный орех, — усмехнулся он. — Пижон, дурак старый". Из оружия с пороховыми патронами Яр стрелял два раза в жизни, в незапамятное время, на учебном полигоне Ратальской школы.
"Впрочем, не так уж плохо стрелял. Может, и не промахнусь, если придётся…"
Тропинка вывела на холм, поросший мелким дубняком. Солнце стояло невысоко, и распахнувшееся впереди море было усыпано блестящей чешуёй. На этом искрящемся зеркале чернели здания вокзала. Он был такой громадный, что многоэтажные корпуса казались приземистыми. Над ними торчала башня, похожая на колокольню Петропавловской крепости.
Чёрная взлётная полоса надвое разрубала сверкающее море.
Яр бегом стал спускаться к вокзалу…
Площадь перед центральным зданием когда-то вымостили ракушечными многоугольниками. Сейчас некоторые плиты исчезли, а оставшиеся были вздыблены и расколоты проросшими корявыми кустами с чёрными ягодами. Кусты хватали Яра за штанины.
Яр остановился. Обогнал он бричку или нет? Если обогнал, где её ждать? Не было заметно, чтобы к заросшей площади вела какая-нибудь дорога.
Не лучше ли поспешить прямо к поезду? Уж там-то Игнатик окажется обязательно.
Яр вошёл в арку центрального входа и оказался в пустом гулком помещении с неимоверно высоким потолком. На потолке он разглядел облупленную картину: два человека с плоскими лицами, в мундирах, аксельбантах и золотых эполетах улыбались и пожимали друг другу руки. Картину окаймляла лепная рама из перевитых розами знамен и сабель.
В дальнем конце зала темнел ряд окошечек. Яр двинулся туда. Под ногами постукивали расшатанные плитки кафельной мозаики.
Окошечки были закрыты. Над ними белело лепное слово "КАССА". В завитках букв скопилась пыль, а на букве "К" сидел рыжий паук. Треснувшая стеклянная табличка извещала: "Уважаемые пассажиры, ездить без билетов запрещается правилами и Вашей совестью".
"Игнатик наверняка будет покупать билет, — подумал Яр. — А может быть, уже купил? Где?"
Яр постучал в окошко, над которым сидел паук. Оно тотчас открылось. Возникло лицо седой дамы, похожей на актрису-пенсионерку.
— Скажите, пожалуйста… — нетерпеливо начал Яр.
Дама сухо произнесла:
— Потрудитесь пройти на платформу, касса работает в летнем павильоне. Поезд до станции Мост уходит в двадцать ноль три.
Окошко захлопнулось, подняв облачко пыли. Яр чертыхнулся и посмотрел вокруг. Над тёмной аркой увидел выпуклые слова:
ВЫХОДА НЕТЪ
ВЫХОДЪ НА ПЕРРОНЪ
Яр мельком удивился твердым знакам и противоречивости надписей и решил поверить той, что ниже.
Туннель был тёмный, только впереди светился полукруглый выход. Яр торопливо двинулся на свет. Ему казалось, что идёт он страшно долго. Мягкий пол будто ехал назад и оттягивал Яра от выхода. А может быть, так и было? Но в конце концов Яр приблизился к солнечной арке и шагнул через медный порог.
Он оказался не на перроне. Перед ним было море и узкий жёлтый пляж с синими и красными зонтиками, с горками для съезжания в воду и круглыми разноцветными будочками. Направо и налево пляж тянулся бесконечно. Позади так же бесконечно тянулись бетонные стены вокзальных зданий. Оконные стёкла слепяще отражали солнце, но кое-где чернели пустые квадраты.
На пляже было многолюдно, это казалось удивительным после пустоты вокзала. Да и вообще — вечер уже, не время для такого массового купания. Но мелькали пёстрые мячи, смеялись ребятишки, монотонно кричал бродячий фотограф.
Яр оглянулся, собираясь вернуться, но недалеко мелькнула оранжевая рубашка.
— Игнатик! — Яр крикнул негромко, сдавленно, чтобы не привлекать чужого внимания.
Рубашка метнулась за голубой киоск с мороженым.
Зарываясь башмаками в песок, прыгая через коврики с разложенной снедью. Яр бросился к киоску. Ему сердито кричали вслед.
За киоском никого не оказалось.
Оранжевая рубашка мелькнула у вокзального здания. Там, в серой плоской стене, была узкая дверца. Игнатик исчез в этой дверце. Яр кинулся следом.
Он оказался в бетонном коридоре, вдоль которого тянулись железные трубы разной толщины. Их коленные изгибы иногда перегораживали дорогу. На изгибах торчали колеса вентилей. Пахло ржавчиной и тёплой сыростью. Вдали быстро простучали подошвы.
— Игнатик!
Всё стихло. Даже эхо увязло в мягкой духоте.
Коридор, закругляясь, привел Яра в подвал. Солнце почти горизонтально врывалось в квадратные оконца у потолка.
Подвал был полон якорей.
Это был целый музей якорей. Царство якорей. Мир якорей.
Кладбище якорей…
Якоря лежали, стояли, косо навалившись друг на друга, на стены и на каменные столбы. Здесь были классические адмиралтейские якоря с истлевшими деревянными штоками, знаменитые якоря Холла с теплоходов и стальных крейсеров, старинные якоря-кошки. Якоря всех конструкций и видов: двурогие, однорогие, многорогие. Грибовидные и винтовые. Маленькие, от рыбачьих лодок, и пятиметровые великаны от океанских кораблей. Все ржавые и забытые.