«Он связан с преступниками», – испугалась я и посмотрела на дверь. Но в нее никто не ломился. Не знаю, может быть, мне удастся расположить соседа к себе и убедить перестать помогать преступникам и помочь мне?
«Если я вспомню, вы поможете мне бежать?»
«Я уже 12 лет как прикован к инвалидному креслу. Вряд ли я кому-то помогу бежать».
Я поразмыслила немного.
«Мишулик ценен для ваших командиров?»
«Они мне не командиры. А Мишулик ценен».
Я торжествовала. Я умею делать хорошо две вещи: чуять запахи и глубоко проникать в слабости человеческой натуры. Как он напрягся, когда я назвала братьев командирами!
«А если я передам информацию о Мишке вам, а не им? Вы мне поможете?»
«Какая вам разница, кого информировать?»
«Вы мне приятны. Называете меня на «вы», а не птуша».
Итак, лесть. Посмотрим, как сработает.
«Думаю, да. Если о медведе узнаю ТОЛЬКО я, я вам помогу».
Сработало! Я великий психолог. Я потерла руки. Мне и правда было неважно, кому рассказать, где Мишулик. Но инвалид в кресле вряд ли сможет поехать под Серпухов и все проверить! Значит, можно наврать ему с три короба, а он мне поможет.
«Спасибо за понимание, – написала я, – мне кажется, у нас много общего. Вы любите животных?».
«Да».
«Правда? У вас есть питомцы? У меня есть Свити, морская свинка. Эти гады где-то заперли ее».
«У меня есть питомцы».
«Кто они?»
«Я не знаю».
«Как это?»
«Это яйца каких-то насекомых. Я нашел их под диваном. Жду, пока вылупятся».
Ага, у меня появилась возможность заработать еще один козырь у соседа снизу.
«А вы привяжите эти яйца к веревке. Я попробую определить. Я знаю очень много про фауну средней полосы».
Через минуту я подняла привязанный к веревке спичечный коробок. На нем мелкими буквами было написано: «ОСТОРОЖНО. ЖИВОЕ».
Мог бы и не писать. Я вообще-то ездила в экспедицию по спасению орланов-белохвостов.
Я зашла в комнату. Прислушалась. Включила свет и открыла коробочку. В ней и правда были яйца – крошечные, похожие на икринки. Может быть, этому человеку всего 12 лет, раз он выращивает насекомых в коробочке?
Ладно, попробуем определить. Эх, нет тут Мишкиного микроскопа или хотя бы линзы. У меня-то зрение плохое. Я поднесла коробочку поближе к свету. Кто это? Не тараканы, они живородящие. Не пауки. Не муравьи.
– Птуша! – раздалось за дверью.
Я чуть не выронила коробок. Закрыла его и сжала в кулаке. Дверь распахнулась, появился Барс с термосом в руках.
– Ничего нового?
– Нет.
– Вот тебе молоко.
Он поставил термос на холодильник.
– Я веган.
– А оно соевое, птуша. Мы для тебя стараемся. И ты для нас, будь любезна, расстарайся.
Он захлопнул дверь. Я перевела дух и разжала кулак. Снова открыла коробку и почувствовала запах, очень сильный запах кориандра. Клопы! Это яйца клопов! Я чуть не запела от радости. Глянула на яйца и… замерла от ужаса. Я их раздавила! Я раздавила этих дурацких клопов! О нет!
Мне захотелось схватить проклятый термос с соевым молоком, из-за которого притащился Барс, и швырнуть его об дверь. Еле сдержалась.
Что делать? Признаваться или молчать? Поискать других клопов?
Я опустилась на колени и стала ползать по кухне в поисках новых клопиных яиц. Нашла только обожженые спички у плиты, засохшие крошки хлеба, кучу пыли. Конечно, были бы они не клопами, а тараканами, личинки нашлись бы и на кухне. Но клопы живут в спальне…
Нет, я не стану признаваться. Я не буду рисковать возможностью бежать отсюда. Если он прикован к креслу всю жизнь, то, наверное, много читает и сидит за компьютером. А значит, у него плохое зрение, и он может не разглядеть, что в коробке.
Я подняла с пола два крошечных комка пыли, скатала их в виде яиц. Не выглядят как бочонки. Поплевала на пальцы и снова покатала между пальцами. Так вроде похоже. Сунула в коробку и приписала:
«Это клопы. Вылупятся через несколько дней».
Ну, была не была!
Я опустила коробку вниз и стала ждать ответа. Он пришел не сразу, и на листке было только одно слово:
«Убийца».
II
– Ну как? – спросил младший, вынимая зверя из мешка.
Животное тявкало, вырывалось, норовя укусить или оцарапать.
– Ну, братчык…
Лицо старшего расплылось в улыбке.
– Не ожидал. Ладно барсук, на него пастка и ставится. Но чтобы… Ну, братчык.
Старший нахмурился.
– Ци гэта хлусня?[47] На рынке купил?
– Не!
– Хлусня!
– Не, братчык! Поймал.
– Рассказывай.
Старший скрестил руки на груди.
– Я с теми хлопцами поехал. Ну, что на сайте были охотничьем. Они знали, что там лисы есть. Ну и хотели с собой лисодавов взять. А я говорю: «Не. Давайте загоним до норы. А там переждем».
– И что, загнали?
– Ну да. А он не выходит. Я тогда шутиху туда, в нору. Он и выскочил. А тут и коробка. Хлопцы сказали, я добрый охотник.
– Так и сказали – «добрый»? – проворчал старший, но лицо его смягчилось.
– Не. Сказали «клевый». А я говорю, у братчыка учусь.
– Ой, лгун.
Старший взъерошил младшему волосы.
– Ладно, коли ее и в клетку. Пошли, покормлю. Небось голодный.
– Как зверь.
Младший взял животное и развернул к себе задом, чтобы вколоть успокоительное.
– Странный он, как будто домашний, – заметил старший.
– Это после укола. Я ж ему один прямо на месте вставил. А сейчас за вторым к Информатору зашел, а тот бешеный.
– Да ты что? – заинтересовался старший. – Чего?
– Не знаю. Я думал – приступ у него.
– Добра! – обрадовался старший. – Тогда погоди с едой, сначала к ней заскочу.
Не торопясь, он надел маску, подкрался к двери кухни и распахнул ее. Девчонка дернулась от неожиданности, но он успел заметить у нее в руке клочок бумаги. Глаза ее были расширены, руки дрожали.
– Обидела своего друга? – усмехнулся старший. – Довела до приступа?
– Какого друга? – спросила она.
– Ты храбрая и умная птушка. Но и я не дурак. Короче, зря ты его довела. Свинка твоя у него.
Он вышел, осторожно закрыл дверь и прислушался. За дверью началась возня. Молодец, девочка, работай.
Он бросил брату:
– Начинай без меня! И крамбамбулю с чаем завари, пить охота.
А сам вышел из квартиры, спустился на этаж ниже, зашел в квартиру Информатора. Тот сидел, как обычно, в кресле, сжимая и разжимая кулаки.
– Она убила моих клопиков, – выдавил Информатор, – гадина!
– Так це клопы были в коробке! – засмеялся старший.
– Гадина, – повторил Информатор и посмотрел на морскую свинку, беспечно жующую кусочек мандарина.
– Только без глупостей, – предупредил старший, – свинка нам еще пригодится.
– А вы не боитесь, что следующая записка этой… убийцы попадет не ко мне, а к кому-нибудь еще? А если она выбросит записку во двор?
– Не. Мы сейчас с тобой еще одну фотографию свиньи сделаем. Чтобы птуше неповадно было записки писать.
Старший достал из кармана нож.
Но послышался стук в окно, и оба повернули головы к балкону. На конце веревочки болталась записка.
– Я сам, – сказал старший и шагнул к балкону.
На листке были выведены неровные буквы:
«Простите меня за клопов. Мишулик на бабушкиной даче под Серпуховом. Пожалуйста, не убивайте Свити».
III
– Нет, ребята, – покачал головой секретарь фирмы «Фургоны & вагоны», – эта информация только для клиентов.
– То есть если мы арендуем у вас грузовик, вы нам покажете всю вашу клиентскую базу? – сердито спросил Макинтош. – Может, вас чем-то можно подкупить?
Он стоял, скрестив руки на груди, перед столом секретаря. За ним переминался с ноги на ногу Миша. Маркиз примостился на стуле и сразу уставился в журнал, лежащий на столе открытым. Маркиз ни секунды не мог провести без печатной информации.
– Тише, не начинай, – попросил Миша, хватая его за рукав плаща.
– Подкупить меня нельзя. А если арендуете грузовик, заглянуть в клиентскую базу будет проще, – мягко ответил секретарь, – а зачем вам?
– Понимаете, – неуверенно сказал Миша, – мы ищем моего родственника, он из Белоруссии…
– Сочиняешь ты плохо, – сказал секретарь и взял со стола журнал.
Маркиз поднялся.
– Ну чего ты полез, коли врать не умеешь, – сказал Мише Макинтош, – как обычно, все испортил.
У самого выхода Маркиз обернулся.
– Я знаю номер семь по горизонтали.
– Что? – не понял секретарь.
– Н-ну, в кроссворде. Там номер семь по горизонтали – тактическая единица в армии Древнего Рима.
Секретарь недоуменно поднял бровь.
– Нашел время кроссворды разгадывать, – проворчал Миша, подталкивая Маркиза к выходу.
– Извините, – пробормотал Маркиз.
Они направились к двери.
– Погодите! – остановил их секретарь. – Вы про мой кроссворд? И что, ты думаешь, такое номер семь по горизонтали?
– Тут и думать нечего, – хмыкнул Мак, – это же «легион».
– А букв восемь, – разочарованно протянул секретарь.
– «Манипула», – тихо сказал Маркиз, – каждый легион в Древнем Риме делился на десять манипул.
– Подходит! – обрадовался секретарь. – Спасибо за помощь!
– Нам бы кто так помог, – проворчал Мак.
– А как насчет лауреата Нобелевской премии по химии за 1902-й за работы по исследованию сахаров и пуринов? – спросил секретарь, не обращая внимания на слова Макинтоша, – лауреата, чье имя носит множество химических методов.
– Фишер, – ответил Миша, – есть формулы Фишера, реакции Фишера.
– Да ладно! – заспорил Макинтош. – Скорее всего…
– Нет, Фишер подходит, – удивился секретарь и вдруг подпрыгнул на месте, – а ведь все! Кроссворд разгадан! А я над ним уже два дня бьюсь.
– В Интернете не пробовали искать? – спросил Макинтош.
– Дома нет, а на работе отключили, чтобы не чатился народ. Спасибо, ребят. Я теперь смогу блендер выиграть. Вот жена рада будет.
– Рады за вашу жену, – сказал Миша.
– Да ладно вам дуться! Так и быть, дам я вам нашу клиентскую базу глянуть. Только с одним условием: вы мне честно расскажете, зачем вам это.
– Я ищу, – начал Миша.
– Мы ищем девочку, – перебил его Макинтош, – возможно, ее похитили в одном из ваших фургонов.
– Зачем ты? – возмутился Миша, но секретарь стал серьезным и кивнул.
– Сказали бы раньше, сразу пустил бы. Придвигайте стулья, садитесь.
– Вы нам доверяете, хотя мы и не ваши клиенты? – удивился Миша.
– Вы меня блендером подкупили, – усмехнулся секретарь.
Глава 7. Корки
I
От веревки не осталось и следа: Барс зашел вчера вечером, перерезал ее и забрал ручку, которой я писала записки. По его довольному виду я поняла: он знает про Серпухов. Возможно, вся эта затея с соседом-калекой была его выдумкой, способом заставить меня говорить. Возможно, и соседа-то никакого нет: Барс сам писал мне записки.
Мне все равно: главное, что вчера он принес фотографию Свити, на которой она грызет мандарин. Она еще больше поправилась у них. Наверное, кормят калорийной пищей, такой вредной для сердца.
Я вздохнула и попыталась сосредоточиться на том, что делаю. Мне было очень страшно.
Я вообще страдаю боязнью высоты. Чуть не умерла от страха, когда провалилась в люк. Но сейчас пришлось преодолеть страх. Квартира находилась в угловой части дома. Вдруг что-то удастся разглядеть?
План был прост: я взяла одну из коробок, лежащих на стеллаже, установила ее у левого окошка и залезла на нее. Балансируя на коробке и поминутно оглядываясь, чтобы меня не засекли, я высунулась с балкона. Внизу на лавочке сидели две старушки, но я слишком хорошо помнила фотографию Свити с ножом у горла, чтобы позвать их на помощь.
Так, широкая дорога, оживленное движение машин. Проспект. Но какой?
Вдруг что-то блеснуло в воздухе – высоко-высоко. Памятник! Блеснуло и исчезло из виду: мои ноги съехали в срединную, мягкую часть коробки. Я оглянулась: на стеллаже есть еще коробки, но это уже опасно. А если вывалюсь? Нет, лучше уцепиться руками и постараться высунуться подальше. Я снова встала на коробку. Ладони вспотели. С площадки слышался детский смех. Я глубоко вдохнула и высунулась из окна.
На высоком постаменте стояла человеческая фигура из металла. Гагарин. Я на Ленинском проспекте.
Я застыла, как оглушенная. Я знаю, где я! Я должна передать своим! Но как?!
– А это что? – послышался крик Барса.
Я чуть не упала с балкона. Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Я спрыгнула с коробки, захлопнула окно, вернулась в кухню и плюхнулась на диван. «Гагарин, Гагарин», – повторяла я про себя, чувствуя, что вот-вот разревусь.
– Что это, дурань? – вопил Барс из комнаты.
Сиплый что-то проворчал.
– Не ври! Думаешь, я сляпая курица? Или такой же дурань, как ты?
– Это ошибка!
– Это ты ошибка! Природы! Зачем ты сбрахал[48], что ездил в Лосиный Остров на охоту?
– Я и ездил. А это другая лиса!
– Хлустня!
– Да они там ошиблись, в телике!
– Да? А вот тебе повтор по другому каналу!
– Нэ трэба, братчык…
Но в квартире загремел голос диктора новостей, Барс включил телевизор на максимальную громкость.
– Итак, о событиях в Москве. В понедельник в театре «Уголок дедушки Дурова» случилось ЧП. Во время спектакля «Приглашение на праздник», проходившего на Малой сцене, был похищен лисенок Корки, участник номера с качелями. Молодой человек, одетый в униформу служителя театра, вынес лисенка из клетки, где «актер» ждал своего выхода на сцену. Возможно, он предварительно накачал животное снотворным. Сотрудники театра попросили нас передать обращение к похитителям. Лисенок Корки был звездой театра. Умного, ласкового, а главное – послушного зверя обожали дети. Просим вас, где бы вы ни находились, просто отпустите Корки на улицу. Он сам найдет дорогу домой и никогда не опознает вас, кем бы вы ни были. Также хотим обратиться…
– Цурбан![49] – взвыл Барс, выключая телевизор. – Цурбан ослиный! Зачем ты украл этого Корки?!
– Да не Корки это!
– Да?! Гэй, Корки!
Воцарилось молчание.
– Он случайно посмотрел на тебя, – сказал Сиплый.
Потом добавил что-то, я не услышала.
– Избавься от него! – приказал Барс, – сегодня же отвези в Лосиный Остров и пристрели. Няхай тады дорогу до дому шукае[50].
Словно какая-то сила подняла меня с дивана и швырнула об дверь. «Гагарин!» – закричал кто-то внутри меня.
– Эй! – заколотила я по двери. – Эй! Я вспомнила!
Они ворвались оба через секунду. Младший на ходу напяливал маску, я успела разглядеть у него рыжие усики.
– Что вспомнила? – спросил Барс.
– Про медведя. В сарае.
– Точно?
– Клянусь Свити.
– Где, говоришь, дача?
– Под Серпуховом.
– Юг, – задумчиво сказал Барс.
Я поняла – просчитывает возможность заехать перед дачей в Лосиный Остров, который находится на северо-востоке.
– Если вы поторопитесь, – сказала я, – то застанете там домработницу.
– Хочешь, чтобы мы запалились, как цурбаны? – усмехнулся Барс.
– Да нет, ее вы не увидите. Просто когда она приходит, то запирает в доме собак. Если собаки на участке, вы в сарай не войдете.
– Я стрелок, птуша, – сказал Барс, – и этот дурань тоже.
– А собаки – африканские бурбули, – ответила я ему в тон, – и их там две. Думаете, вам удастся перестрелять всех так, чтобы они не подняли шума?
Повисла пауза.
– Можно и не стрелять, – сказал Сиплый, – наденем защитные костюмы.
– Это африканские бур-бу-ли, – отчеканила я, – они не кусают. Они загрызают насмерть.