Марья, уловив своим женским чутьем, что разговоры сейчас излишни, посмотрела на готового к стрижке паренька, взяла его своими пальчиками за голову, приподняла ее, повернула вправо-влево, сказала:
– Тут вариантов немного, но мы кое-что придумаем.
Ножницы и гребешок в ее руках словно ожили. Они порхали над головой Егора, снимая лишние пряди, а Марья тем временем, не удержавшись, щебетала что-то о своих девушках да клиентках, по ходу дела сообщая мне страшные тайны, о которых сплетничают женщины. Кстати, я с неудовольствием отметил, что слухи о Пророчестве и истинной причине бегства уже просочились в это хранилище красоты. Марья, сделав мне страшные глаза, под большим секретом сообщила, что ей сказала Ильинична, ну, жена дьяка из отдела извоза, а той – Катенька, дочка самого главного лешего нашего угодья, а той – Прасковья Петровна, неважно какая, что, мол, много сейчас беглецов объявилось.
– Представляешь, все бегут и бегут, – щебетала Марья, безукоризненно работая ножницами. – И несть им числа.
Егор с тревогой уже несколько минут смотрел на меня в зеркало, но я жестом успокоил его, мол, не бери в голову, пока Марья не пришибла меня следующим вопросом:
– Уж не за тем ли, милый Никита, собрался ты в Пограничье?
– С несмышленышем, что ли? – я сделал вид, что сплетни – они сплетни и есть, да только сердечко мое на мгновение метнулось кабанчиком к горлу и снова стало на место, а интуиция пискнула что-то на манер «будь осторожен», но тут же испуганно смолкла.
– Ясное дело, что на такое опасное дело несмышленыша не пошлют, – Марья уверенно кивнула. – Тут, по моему разумению, с тобой должны отправить богатырей серьезнее, троицу легендарную аль Проныру, на лихой конец. С Егорушкой тебе, милый, это дело не справить. Не обижайся, Егорушка. Чегой-то глаза так выпучил? Аль волосы скубнула? Так ты не серчай, дорогой, извини, отвлеклась.
Марья продолжала щебетать, я понемногу возвращался в себя. Ну и ум у бабы! Даром говорят: длинна коса, да ум короток. Это не про Марью. С ее головой нужно не прически делать, а в Думе заседать да стратегические планы составлять. Ты гляди: не имея никаких данных, акромя своих агентов в лице Ильиничны, Катеньки и Прасковьи Петровны, выводы сделала вполне правильные. Вот чует мое сердце: не попадет в Думу – угодит в острог, за язык свой бабский. Да и то ненадолго. Кто ж долго выдержит щебет этот бесконечный?
– Готово! – Марья сняла покрывало с плеч Егора, убрала последние волосинки с одежды, немного повертела его головой, любуясь своей работой, а потом повернулась ко мне: – Принимай работу, хозяин!
Вообще-то, Егору носить ее рукоделье на голове, но я, как старший, должен утвердить фасон. Что ж, поработала искусница на славу. Теперь мой помощник с короткой стрижкой очень походил на юнца из Пограничья, ибо многие его сверстники там носили такие прически. Я коротко кивнул, соглашаясь с мастерицей.
– Может, и тебе немного привести себя в порядок? – проворковала Марья, и я снова почувствовал тепло и близость ее соблазнительного тела.
Все ество мое напряглось, но мысль, что еще некоторое время придется сносить бесконечное щебетание, сразу охладила весь пыл.
– Недосуг, – ответил, я вежливо отстраняясь. – По возвращении обязательно загляну. Егор, чего расселся? Идем.
– Ты обещал, – продолжала, как ни в чем, Марья, провожая нас до двери. – Жду, милый.
На сей раз в губы она таки попала, воспользовавшись моим секундным замешательством на пороге. Поцелуй был сладким, и мне с трудом удалось прервать его. Марья задорно рассмеялась, помахав мне напоследок ручкой. Знает ведь, ведьмочка, что обязательно загляну, ибо именно под ее щебетание я лучше всего отхожу от опасных дел.
– Вот это женщина! – восхищенно прошептал Егор, когда мы отдалились от мастерских на сотню шагов.
– Ты слюни-то подбери и сосредоточься на задании, сердцеед, – довольно грубовато оборвал я его.
А что делать? Гляди, как растаял юнец под нежными женскими руками! Того гляди, растечется сейчас по земле, как масло топленое.
– Ты оружие какое взял? – спросил я, чтобы сменить тему.
– Никакого, – с отрешенной улыбкой ответил паренек, но, заметив, что я смотрю на него исподлобья, споткнулся и тут же начал поспешно оправдываться: – Не выдали нам, даже кинжалы в школе остались.
– Ладно, я все равно собирался заглянуть в оружейную.
Предъявив свой допуск богатыря, я провел послушника через охрану в большой зал, весь уставленный стеллажами с холодным, огнестрельным, импульсным и лазерным ручным оружием.
– С чем управляться умеешь? – спросил, широким жестом обведя зал.
– С холодным, – поспешно ответил Егор. – Огнестрельное не люблю, иное не видел.
– Выбирай.
Послушник подходил к стеллажам, перебирая оружие, примеряя его по рукам. Выбрав набор сюрикенов, метательных стрелок, складной лук с двумя колчанами стрел и короткий меч, он подошел ко мне. Я критически осмотрел оружие, приказал выйти на рубеж с мишенями. Егор понимающе кивнул. Он без слов вышел на рубеж, метнул несколько сюрикенов и стрелок, неизменно попадая в яблочко, изготовился к стрельбе из лука. Едва его рука натянула тетиву, пол под ногами послушника вдруг заходил ходуном, имитируя движение, но эта уловка никак не отразилась на качестве стрельбы. Все стрелы легли точно в цель.
– Достаточно, – остановил я послушника, вынимающего из ножен клинок. – Вижу, с воинской подготовкой у тебя порядок. Собирай боезапас и иди за мной.
Выбрав себе небольшой, но удобный «кедр» с боезапасом, я повел Егора к дежурному оружейнику. Тот принял оружие, испросил адрес доставки, все тщательно записал в пергамент, кивнул на прощанье.
– Мы идем без оружия? – спросил Егор, явно ничего не понимая.
– Было бы хорошо, дабы оно нам вообще не пригодилось, – ответил я. – С другой стороны, если мы явимся с ним в Пограничье, местные так называемые силовики могут задержать нас и отправить в острог. Надолго, между прочим. В случае нужды мы найдем его в условленном месте.
Подготовительный этап был завершен. Вернувшись в свою келью, я достал ковер-самолет и вернулся к Егору, который послушно ждал меня во дворе. Еще не хватало, чтобы он снова завис у Варвары.
Ковер был всегда надежен, не подвел и в этот раз. Мы летели быстро, наслаждаясь полетом. Я одним глазом поглядывал на послушника, вспоминая свой первый переход. Волновался тогда – жуть, хотя виду не подавал, токмо руки не знал куда деть. А Егор, гляжу, даже ухом не ведет. То ль выдержка такая у парня, то ли действительно нервы железные – не разберешь. И на коврах летал, видать, не раз, потому как спокойно взирает окрест да ветерком наслаждается. Молодец, уважаю. Вслух, конечно же, я ни словом не обмолвился. Нечего молодняк с первых шагов нахваливать, а то потом приходится резко осаживать на землю.
В общем, до Тропы добрались без приключений.
– Что бы ни произошло – не отставать, идти след в след, – инструктировал я, складывая ковер. – Отстанешь на несколько шагов – неизвестно где окажешься. Все понятно?
– Может, веревкой связаться? – спросил послушник на полном серьезе.
Я недоверчиво посмотрел на него: шутить изволит? Но нет, взгляд сосредоточен, собран, видно, что Егор готов к работе.
– Это лишнее, – возразил я. – Не зевай, и все будет хорошо.
Егор только кивнул. Добро.
Я в последний раз окинул взглядом окрестности и вышел на Тропу. Пора начинать дело.
ГЛАВА 4
Пограничье встретило нас неласково, словно мачеха. Мелкий противный дождь, больше схожий на туман, мокрой тряпкой лип к лицу. Серое небо висело так низко, что, казалось, подпрыгни – и рукой достанешь. Все вокруг, не смотря на середину лета, было кислым и серым, словно осень поспешила на службу. Даже листья на деревах, с которых стекали хрустальные капельки, будто пеплом кто посыпал.
Раздался колокольный звон.
– Набат? – сразу же насторожился Егор. – А мы оружие не взяли.
– Ерунду не говори, – попросил я его. – Здесь набат звучит совсем по-иному. А звонят в Лавре на вечернюю службу.
– Ясно. Мы в школе проходили религии стран Пограничья. Где мы оказались?
– В Киеве.
– Так здесь – православие, верно?
– Верно, верно. А теперь заткнись.
Почему так грубо, спросите? Первичный шок от перехода надо подавить. У каждого свои ощущения возникают после перемещения. Кто-то часами сидит на месте, кто-то восторженно носится между деревьями, кто-то задыхается, а из кого словесная лавина прет, не остановить. Так вот, чтобы у Егора не началась такая стадия эйфории, я в корне пресек все поползновения, стараясь на ходу сориентироваться.
Мы оказались там, где и предполагалось, в парке Славы недалеко от стадиона имени Лобановского. Спросите, как так: ходил столько раз в Пограничье, а каждый раз, как впервой? Отвечу, что Тропа – то девка гонористая: свои вывихи имеет. Можно сто раз ходить по ней и выходить в одном и том же месте, а на сто первый – выкинет тебя за сто верст от пункта назначения да еще и во времени протянет на пару месяцев в одну или другую сторону. Бывали такие случаи. Не со мной, правда, но я стараюсь на чужих ошибках учиться.
Что ж, это хорошо, что мы возле стадиона. На Европейской можно денег снять, мобилки сразу купить, и до метро недалеко. Главное, чтобы послушник не очень привлекал к себе внимание. Нет, ну не за руку же его вести! Еще подумают пакость какую про нас.
– Вот что, Егор, – предупредил я. – Мы сейчас выходим в люди, так что постарайся держать себя в руках, особого внимания не привлекать, что бы ни случилось, хорошо?
– Понял, богатырь, – ответил парень сдержанно и сосредоточенно.
– И называй меня Никита или Ник.
– Понял, бо…Ник.
Хорошо еще что не сказал «ботаник», вздохнул я, помянув Абдуллу, чтоб ему долго жилось в лампе какой.
Пять минут парком – и мы на дороге. Народу было немного, не больше, чем у нас. На проносящиеся мимо машины Егор пялился во все глаза, но под ноги глядел и не отставал, что уже само по себе хорошо. Глядишь, из парня толк какой получится.
До площади мы добрались без особых приключений. Я нашел нужный банкомат, вставил свою карточку, поставил пин-код, снял несколько тысяч. На первое время, думаю, хватит. Кстати сказать, многие жители Пограничья сейчас сильно удивились бы, ведь доступ к деньгам они получают в лучшем случае на второй, а то и на третий день. Наша же линия работала мгновенно.
Карточку Егора я прокатал таким же образом, правда, денег с нее не снимал, на пальцах объясняя, как управляться с банкоматом. Кажется, послушник все понял и запомнил. Что ж, время покажет.
Я планировал быстро добраться до Глобуса, но не тут-то было. Несмотря на дождь, люду на Крещатике оказалось достаточно много, и Егорушка мой, доселе не видавший таких людских потоков, просто потонул в них. Не спасли ни выдержка, ни самообладание. Парень с обалдевшим видом вертел головой, во все глаза глядя на людей и город. Поделать с этим я ничего не мог, поэтому пришлось смириться. Такое бывает у большинства новичков, впервые ступивших в Мир Пограничья. Не помню уже, как я вел себя впервые, но мне кажется, что на меня Киев не так шокирующе действовал. Хотя, тридцать лет назад все было по-другому: и людей было меньше, и машин, и воздух был чище. Ладно, пусть свыкается, чтобы потом, в самый нужный момент он не ворон ловил, а делом занимался.
Я сбросил темп, подстраиваясь под Егора, и приступил к роли экскурсовода, объясняя, почему тот или иной дом построен именно так, что обозначает вот та вывеска, почему эта машина такая большая, а вот та – маленькая и шумная. Киевляне не обращали на нас внимания, привыкнув уже к гостям, приехавшим из провинции, на которых мы сейчас больше всего походили. Действительно, что необычного в том, что старший родственник, явно проживающий в стольном граде, показывает своему гостю все прелести столицы? Вот только погода для такого экскурса не подходящая. Не знаю, как Егор, а я уже начал промокать и мерзнуть.
– Вот что, Егор, – попросил я. – Давай немного ускоримся. Нужно еще в магазин зайти, прикупить кое-что.
Егор молодец! Собрался, оторвался от созерцания и ускорился. Наверное, слегка наелся первыми впечатлениями. Оно, конечно, разница большая меж записью и реальностью, особенно для юного молодца, вчерашнего отрока, который и света-то белого не видел, да к тому же в сиротинце вырос, а тут сразу такой большой и непонятный Мир.
Мы вышли к Майдану, и Егорушку моего снова заклинило. Пришлось остановиться, дать возможность полюбоваться на стеклянные купола, стелу и Георгия-Победоносца. Слава Творцу, дождь начался такой, что напрочь смыл любопытство моего послушника. Мы быстро спустились в Глобус. Я уверенно пробирался сквозь толпу, иногда оглядываясь на Егора, не отстал ли. Нужный магазин мобильной связи нашелся быстро. Разглядывая модели телефонов, я в душе злорадно усмехался. Цены в Глобусе не в пример выше, чем в других районах Киева. Пусть теперь Кощеюшка над чеками зачахнет! Хотелось бы мне в тот момент увидеть его лицо!
Навороченные мобилки я брать не стал, памятуя о том, что, чем проще аппарат, тем надежнее он работает. Поэтому вместо сенсорных телефонов я выбрал кнопочные: надежные, проверенные, удобные. Нет, можно было, конечно, вообще телефоны не покупать, но уж очень хотелось досадить Кощею. Именно поэтому я сразу же положил на счета столько, что хватило бы на целый год беспрерывных разговоров. А что? Имею право. Служебная, так сказать, необходимость.
Я снарядил свой аппарат, прямо из салона сделал первый звонок по известному мне номеру. Трубку сняли не сразу. Только на пятом или шестом гудке в трубке щелкнуло, и раздался знакомый баритон:
– У аппарата.
– Привет, дядя, – отозвался я. – Это Ник звонит.
– Привет, племяш, – отозвался «дядя» ровным голосом. – Ты в Киеве?
– Да, мы тут под дождь с приятелем попали. Отец привет передавал и кланяться велел.
– Привет привезешь?
– Нет. Отец его почтой отправил.
– Хорошо, приезжай. И приятеля захвати.
На том разговор и закончился. Егор с интересом следил за мной, но вида, что ему в диковинку, не подавал. Еще один бал в пользу послушника.
Я рассчитался, забрал пластиковый пакет с покупками и покинул магазин. Егор шел за мной, как привязанный. Он уже слегка пообтерся, так что успевал сразу несколько дел делать: и следом идти, не отставая, и головой вертеть. Ну, это до поры до времени. Он еще метро не видел.
Чтобы доехать до Троещины, нам надо было перейти на станцию «Крещатик». Под дождем идти не хотелось, поэтому я повел Егора на станцию «Майдан». Купив с десяток жетонов, я показал Егору, что нужно делать.
– Ничего сложного, – сказал я, подходя к турникету. – Кинул жетон – и прошел.
Слова я проиллюстрировал, как говорят в Пограничье, своими действиями, оказавшись по ту сторону турникета. Егор неуверенно скопировал мои действия, игнорируя недовольные возгласы пассажиров, собравшихся за его спиной. Теперь наступал самый ответственный момент: эскалатор. К моему удивлению, послушник легко ступил на ленту, словно делал это не единожды.
– Нас в школе учили, – пояснил он, улыбаясь.
Я оттеснил его к правой стороне, оставляя левую для свободного прохода, а про себя чертыхнулся. Ну конечно! В любой школе, обучающей воинскому ремеслу, есть такая дисциплина, как ведение боя в движении. И не важно, движешься ли ты, аль земля под тобой. В отработке боя применяют схожие с эскалатором скатерти, которые несут человека к указанной цели. Недаром в пожелание доброго пути у нас говорят: скатертью дорожка.
Егор, стоя на ступеньку ниже, тихонько восхищался Пограничьем, задавая мне почти шепотом вопросы: от чего горит столько свечей, да почему они не коптят, что за волшебство такое, да куда нас скатерть несет, и почему столько люда под землю лезет.
Я отвечал терпеливо, но постепенно начинал выходить из себя, поминая дэва (чтоб ему икалось в кельи без остановки!). Постепенно в голове рождался один вопрос, который будет мучить меня, наверное, до конца нашего дела. Догадались? Это не сложно. Спрашивается: зачем на такое ответственное задание отправлять несмышленыша, который уже кровушки моей попил своими вопросами, а то ли еще будет? Что-то здесь не так с самого начала.