Падчерица. А у вас какое дело?
Солдат. Елочку мне нужно вырубить, самую лучшую в лесу, чтоб и гуще ее не было, и стройней не было, и зеленей не было.
Падчерица. Это для кого же такая елка?
Солдат. Как — для кого? Для самой королевы. Завтра у нас гостей полон дворец будет. Вот и надо нам всех удивить.
Падчерица. А что же у вас на елку повесят?
Солдат. Что все вешают, то и у нас повесят. Всякие игрушки, хлопушки да побрякушки. Только у других вся эта канитель из бумаги золотой, из стекляшек, а у нас из чистого золота и алмазов. У других куклы и зайчики ватные, а у нас атласные.
Падчерица. Неужто королева еще в куклы играет?
Солдат. Отчего же ей не играть? Она хоть и королева, а не старше тебя.
Падчерица. Да я-то уж давно не играю.
Солдат. Ну, тебе, видать, некогда, а у нее время есть. Над ней-то ведь никакого начальства нет. Как померли ее родители — король с королевой, — так и осталась она полной хозяйкой и себе и другим.
Падчерица. Значит, и королева у нас сирота?
Солдат. Выходит, что сирота.
Падчерица. Жалко ее.
Солдат. Как не жалко! Некому поучить ее уму-разуму. Ну, твое дело сделано. Хворосту на неделю хватит. А теперь пора и мне за свое дело приниматься, елочку искать, а то попадет мне от нашей сироты. Она у нас шутить не любит.
Падчерица. Вот и мачеха у меня такая… И сестрица вся в нее. Что ни сделаешь, ничем им не угодишь, как ни повернешься — все не в ту сторону.
Солдат. Погоди, не век тебе терпеть. Молода ты еще, доживешь и до хорошего. Уж на что наша солдатская служба долгая, а и ей срок выходит.
Падчерица. Спасибо на добром слове, и за хворост спасибо. Быстро я нынче управилась; солнце еще высоко стоит. Дайте-ка я вам елочку одну покажу. Не подойдет ли она вам? Уж такая красивая елочка — веточка в веточку.
Солдат. Что же, покажи. Ты, видно, здесь в лесу своя. Недаром белки с зайцами при тебе в горелки играют!
Декабрь. Вот, брат, принимай хозяйство. Как будто все у меня в порядке. Снегу нынче довольно: березкам по пояс, соснам по колено. Теперь и морозцу разгуляться можно — беды уж не будет. Мы свое время за тучами прожили, вам и солнышком побаловаться не грех.
Январь. Спасибо, брат. Видать, ты славно поработал. А что, у тебя на речках да на озерах крепко лед стал?
Декабрь. Ничего, держится. А не мешает еще подморозить.
Январь. Подморозим, подморозим. За нами дело не станет. Ну, а народ лесной как?
Декабрь. Да как полагается. Кому время спать — спит, а кто не спит, тот прыгает да бродит. Вот я их созову, сам погляди.
Январь. Ты что, рыжая? Ты что, серый? Думаете, для вас мы зайцев сюда созвали? Нет, уж вы сами для себя промышляйте, а нам всех лесных жильцов посчитать надо: и зайцев, и белок, да и вас, зубастых.
Декабрь.
Январь. Вот и ладно. Все вы пересчитаны. Можете идти по своим домам, по своим делам.
А теперь, братец, пора нам к нашему празднику приготовиться — снег в лесу обновить, ветви посеребрить. Махни-ка рукавом — ты ведь еще здесь хозяин.
Декабрь. А не рано ли? До вечера еще далеко. Да вон и санки чьи-то стоят, значит, люди по лесу бродят, Завалишь тропинки снегом — им отсюда и не выбраться.
Январь. А ты полегоньку начинай. Подуй ветром, помети метелью — гости и догадаются, что домой пора. Не поторопишь их, так они до полуночи шишки да сучья собирать будут. Всегда им чего-нибудь надо. На то они и люди!
Декабрь. Ну что ж, начнем помаленьку.
Солдат. Метель-то какая разыгралась — прямо сказать, новогодняя! Не видать ничего. Где мы тут с тобой санки оставили?
Падчерица. А вон два бугорочка рядом — это они и есть. Подлиннее да пониже — это ваши санки, а мои повыше да покороче. (Веткой обметает санки.)
Солдат. Вот елочку привяжу, и тронемся. А ты не жди меня — иди себе домой, а то замерзнешь в своей одежонке, да и метелью тебя заметет. Смотри ты, какая завируха поднялась!
Падчерица. Ничего, мне не в первый раз. (Помогает ему привязать елку.)
Солдат. Ну, готово. А теперь шагом марш, в путь-дорогу. Я — вперед, а ты — за мной, по моим следам. Так-то тебе полегче будет. Ну, поехали!
Падчерица. Поехали. (Вздрагивает.) Ох!
Солдат. Ты чего?
Падчерица. Поглядите-ка! Вон там, за теми соснами два старика в белых шубах стоят.
Солдат. Какие еще старики? Где? (Делает шаг вперед.)
Никого там нет, померещилось тебе. Это сосны.
Падчерица. Да нет, я видела. Два старика — в шубах, в шапках!
Солдат. Нынче и деревья в шубах и в шапках стоят. Идем-ка поскорее, да не гляди по сторонам, а то в новогоднюю метель и не такое привидится!
Январь. Ушли?
Декабрь. Ушли. (Смотрит вдаль из-под ладони.) Вон уж они где — с горки спускаются!
Январь. Ну, видно, это последние твои гости. Больше в нынешнем году людей у нас в лесу не будет. Зови братьев новогодний костер разводить, смолы курить, мед на весь год варить.
Декабрь. А кто дров припасет?
Январь. Мы, зимние месяцы.
Декабрь. А кто огоньку принесет?
Голоса из чащи. Весенние месяцы!
Декабрь. Кто будет жар раздувать?
Голоса. Летние месяцы!
Декабрь. Кто будет жар заливать?
Голоса. Осенние месяцы!
Январь. Что ж, брат, как будто все мы в сборе — весь круглый год. Запирай лес на ночь, чтобы ни хода, ни выхода не было.
Декабрь. Ладно, запру!
картина вторая
Королева. Терпеть не могу писать. Все пальцы в чернилах!
Профессор. Вы совершенно правы, ваше величество. Это весьма неприятное занятие. Недаром древние поэты обходились без письменных приборов, почему произведения их отнесены наукой к разряду устного творчества. Однако же осмелюсь попросить вас начертать собственной вашего величества рукой еще четыре строчки.
Королева. Ладно уж, диктуйте.
Профессор.
Королева. Я напишу только «Травка зеленеет». (Пишет.) Травка зе-не…
Канцлер (низко кланяясь). Доброе утро, ваше величество. Осмелюсь почтительнейше просить вас подписать один рескрипт и три указа.
Королева. Еще писать! Хорошо. Но уж тогда я не буду дописывать «зенелеет». Дайте сюда ваши бумажки! (Подписывает бумаги одну за другой.)
Канцлер. Благодарю вас, ваше величество. А теперь позволю себе попросить вас начертать…
Королева. Опять начертать!
Канцлер. Только вашу высочайшую резолюцию на этом ходатайстве.
Королева (нетерпеливо). Что же я должна написать?
Канцлер. Одно из двух, ваше величество: либо «казнить», либо «помиловать».
Королева (про себя). По-ми-ло-вать… Каз-нить… Лучше напишу «казнить» — это короче.
Профессор (тяжело вздыхая). Нечего сказать, короче!
Королева. О чем это вы?
Профессор. Ах, ваше величество, что вы написали!
Королева. Вы, конечно, опять заметили какую-нибудь ошибку. Надо писать «кознить», что ли?
Профессор. Нет, вы правильно написали это слово — и все-таки сделали очень грубую ошибку.
Королева. Какую же?
Профессор. Вы решили судьбу человека, даже не задумавшись!
Королева. Еще чего! Не могу же я писать и думать в одно и то же время.
Профессор. И не надо. Сначала надо подумать, а потом писать, ваше величество!
Королева. Если бы я слушалась вас, я бы только и делала, что думала, думала, думала и под конец, наверно, сошла бы с ума или придумала бог знает что… Но, к счастью, я вас не слушаюсь… Ну, что у вас там дальше? Спрашивайте скорее, а то я целый век не выйду из классной!
Профессор. Осмелюсь спросить, ваше величество: сколько будет семью восемь?
Королева. Не помню что-то… Это меня никогда не интересовало… А вас?
Профессор. Разумеется, интересовало, ваше величество!
Королева. Вот удивительно!.. Ну, прощайте, наш урок окончен. Сегодня, перед Новым годом, у меня очень много дела.
Профессор. Как угодно вашему величеству!.. (Грустно и покорно собирает книги.)
Королева (ставит локти на стол и рассеянно следит за ним). Право же, хорошо быть королевой, а не простой школьницей. Все меня слушаются, даже мой учитель. Скажите, а что бы вы сделали с другой ученицей, если бы она отказалась ответить вам, сколько будет семью восемь?
Профессор. Не смею сказать, ваше величество!
Королева. Ничего, я разрешаю.
Профессор (робко). Поставил бы в угол…
Королева. Ха-ха-ха! (Указывая на углы.) В тот или в этот?
Профессор. Это все равно, ваше величество.
Королева. Я бы предпочла этот — он как-то уютнее. (Становится в угол.) А если она и после этого не захотела бы сказать, сколько будет семью восемь?
Профессор. Я бы… Прошу прощения у вашего величества… я бы оставил ее без обеда.
Королева. Без обеда? А если она ждет к обеду гостей, например, послов какой-нибудь державы или иностранного принца?
Профессор. Да ведь я же говорю не о королеве, ваше величество, а о простой школьнице!
Королева (притягивая в угол кресло и садясь в него.) Бедная простая школьница! Вы, оказывается, очень жестокий старик. А вы знаете, что я могу вас казнить? И даже сегодня, если захочу!
Профессор (роняя книги). Ваше величество!..
Королева. Да-да, могу. Почему бы нет?
Профессор. Но чем же я прогневал ваше величество?
Королева. Ну, как вам сказать. Вы очень своенравный человек. Что бы я ни сказала, вы говорите: неверно. Что бы ни написала, вы говорите: не так. А я люблю, когда со мной соглашаются!
Профессор. Ваше величество, клянусь жизнью, я больше не буду с вами спорить, если это вам не угодно!
Королева. Клянетесь жизнью? Ну хорошо. Тогда давайте продолжать наш урок. Спросите у меня что-нибудь. (Садится за парту.)
Профессор. Сколько будет шестью шесть, ваше величество?
Королева (смотрит на него, наклонив голову набок). Одиннадцать.
Профессор (грустно). Совершенно верно, ваше величество. А сколько будет восемью восемь?
Королева. Три.
Профессор. Правильно, ваше величество. А сколько будет…
Королева. Сколько да сколько! Какой вы любопытный человек. Спрашивает, спрашивает… Лучше сами расскажите мне что-нибудь интересное.