Здесь было очень-очень жарко, в одежде особенно. Платье сразу же стало неприятно липнуть к телу, лоб покрылся испариной. Поднимавшийся в воздух пар несколько ухудшал видимость, но Данте я обнаружила достаточно быстро. Он стоял на самом краю одного из бассейнов. Разумеется, абсолютно голый.
Мокрый волосы липли ко лбу и шее. Смуглая кожа блестела и была покрыта крохотными капельками. Поджарый живот, родинка на плече, короткий шрам на левом боку. Мускулы присутствуют, но без фанатизма, не настолько ярко выраженные, чтобы на них становилось неприятно смотреть.
Увидев меня, Данте, со своей стороны, играть в гляделки не стал. Расширил глаза от удивления, оступился и рухнул в бассейн, на краю которого стоял. Раздался оглушительный всплеск, брызги полетели мне в лицо и на одежду. Интересно, какая там вода — холодная или горячая? Вечно я путаю эти два бассейна.
Размышляла я об этом довольно-таки хладнокровно. Шансов утонуть у Данте не было, а устремившаяся за мной попятам проблема была куда как серьёзнее.
— Как водичка? — осведомилась я, подходя поближе и на всякий случай даже протягивая ему руку.
Но Данте моего благородного жеста почему-то не оценил.
— Какого чёрта ты здесь делаешь?! — заорал он, едва отплевавшись от попавшей в рот воды и протерев глаза.
Ого, таким я его ещё ни разу не видела. На моей памяти он никогда так откровенно не выходил из себя.
— Вырабатываю в тебе выдержку, — жёстко ответила я. — Хочу проверить, как ты отреагируешь, когда на моём месте окажутся одновременно пять голых девиц.
— Что ты несёшь? — начал было Данте, но, кажется, пока он говорил, смысл моих слов дошёл до него в полной мере. — Чёрт! — снова заорал он.
Однако же из бассейна вылезти не торопился.
— Данте, я знаю, как выглядит мужчина, — просветила я его, стремясь успокоить хотя бы в этом вопросе.
— Сандра, лучше помолчи! — рявкнул он. — Не то я сообщу тебе, что даже если бы и не был в курсе, как выглядит женщина, то теперь ты неплохо меня проинформировала.
Вздрогнув, я опустила глаза на свою одежду. М-да, забрызганное водой платье, прилипшее к телу, довольно неплохо демонстрирует окружающим все изгибы и выпуклости, характерные для женской фигуры. Взгляд Данте, к которому начало возвращаться самообладание, недвусмысленно подтвердил, что я поняла его слова совершенно правильно.
— Так, будем ждать гостий или всё-таки попробуем что-нибудь предпринять? — осведомилась я, даже не пытаясь прикрыться ладонями — всё равно бесполезно.
— Они точно идут сюда?
— Ещё как идут. Думаю, даже летят, на крыльях э… не то чтобы любви, но чего-то подобного, — съехидничала я. — Думаю, им надо было отыскать нужные вещи в своих сундуках, только поэтому я успела быстрее.
Данте тихо выругался.
— И что делать?
— Здесь никакого запасного выхода нет? — спросила я, оглядываясь.
— Сандра, это баня! — простонал Данте. — Баня, а не тюрьма! Отсюда никто не роет подземный ход!
— Очень плохо! — констатировала я. — Значит, так. — Мысли медленно, но всё-таки формировались в голове. — Идёшь в соседнее помещение и тихо сидишь там, пока они не уйдут.
Как же здесь жарко! Кажется, сегодня банщик всё-таки переборщил с температурой. Или это оттого, что Данте выбрался из бассейна и снова предстал передо мной в первозданном виде? Я старательно подняла взгляд повыше.
— Постараюсь их спровадить.
После этих слов я повернулась к нему спиной и стала поспешно стягивать с себя платье. О том, наблюдает ли Данте за этой картиной, старалась не думать. Точнее, старалась убедить себя, что мне всё равно. В любом случае, платье, пришедшее в нынешнее плачевное состояние, и так мало что скрывало. Раздевшись, я поспешила завернуться в полотенца.
— Ты ещё здесь? — спросила я, не оборачиваясь.
Ответом была захлопнувшаяся дверь. Нуда, конечно. Вот теперь он не здесь. Когда всё самое интересное закончилось.
С моей точки зрения, впрочем, всё самое интересное только начиналось.
Я успела выскочить в предбанник как раз вовремя, чтобы перехватить ввалившихся туда красоток. Как я и предполагала, присутствие снаружи лакея их вовсе не остановило.
— Девушки! — воскликнула я прежним бодрым голосом. — Вы тоже решили прийти помыться? Надо же, какое совпадение!
Рабыни, ещё не успевшие раздеться, сверлили меня подозрительными взглядами, то и дело переводя глаза друг на друга.
— А я как раз начала купаться, вот, думаю, придётся сидеть в одиночестве, — вдохновенно врала я. Наградой мне было удивление и следующее за ним разочарование на их лицах. Да, не случайно они сюда собрались, это точно. Выведали каким-то образом, что сюда направляется Данте. Ну ничего, пускай теперь решат, что получили неверную информацию. — Как чудесно, что вы ко мне присоединились! Теперь мы прекрасно проведём время. До ужина ведь ещё пару часов. Будем обсуждать книги. Вы ведь уже начали их читать, верно? Успеем поговорить и о катарсисе, и о смерти, и о покаянии…
На короткий миг мне показалось, что катарсис случится с одной из них прямо в бане. Но обошлось. Девушки попереглядывались, потом пошептались. Всё это время я с гостеприимной улыбкой удава призывно указывала на дверь в баню. Посовещавшись, девушки объявили, что, кажется, передумали мыться и сходят сюда в другой раз. А пока пойдут почитают. На этом данный виток истории был закончен.
Но победить в бою ещё не значит выиграть войну. Ибо через два часа состоялся ужин.
Сначала мы вчетвером с гостьей, Данте и Ренцо чинно сидели за столом, в то время как рабыни ужинали чуть в стороне. Но, высидев положенные по этикету четверть часа и расправившись за это время со своей порцией, я потихоньку перекочевала к расположившимся на циновках девушкам.
— Ну что, приступим к обсуждению? — радостно осведомилась я, усаживаясь возле них. — С какой книги начнём?
Девушки молчали.
— Стесняетесь? — «понимающе» улыбнулась я. Чем-чем, а стеснительностью рабыни точно страдали в последнюю очередь. — Тогда давайте я начну. Думаю, в первую очередь нам с вами следует определить разницу между темой и мотивом в литературном произведении. Это поможет дальнейшей дискуссии, сделает её понятнее и одновременно глубже. Итак, тема — понятие значительно более абстрактное, чем мотив, и весьма многогранное…
Я говорила и говорила. Слова находились легко, содержание иногда соответствовало действительности, а иногда — отнюдь. Я, как-никак, была по образованию отнюдь не литературоведом. Но умных слов нахваталась и из этой области, а поймать меня на неправильном определении такого термина, как «семантическое поле», вряд ли кто-нибудь из присутствующих бы сумел.
После того, как собственно ужин подошёл к концу, разделение между нашими двумя компаниями стало немного менее чётким. Господа пересели кто на диван, кто в кресло, в гостиную пришёл музыкант, который ненавязчиво заиграл мелодию, призванную служить приятным фоном во время общения. Разносивший напитки и сладости лакей подходил как к компании Данте, так и к нам. Затем, следуя указанию Данте, он вышел, оставив поднос на низком столике.
Когда Ренцо полностью завладел вниманием Айгуль, рассказывая свои коронные забавные истории (запас которых был просто неисчерпаем), Данте отошёл в сторонку и подозвал меня к себе.
— Любопытная дискуссия на тему катарсиса, — с лёгкой иронией заметил он. — Только я не всё понял.
— А в этой теме никто не понимает всего, — откликнулась я. — Тем она и хороша. На неё можно рассуждать до бесконечности.
— И именно это, я так чувствую, ты и вознамерилась сегодня сделать? — усмехнулся он, скосив глаза на прислужниц гостьи.
— Приблизительно.
Я решила не вдаваться в очевидные нюансы вроде того, что бесконечность сегодняшним днём не исчерпывается.
— Я в тебе не ошибся, — отметил Данте. — А ты ещё спрашивала, почему я обратился за помощью именно к тебе. Ну, кто ещё, скажи на милость, мог бы придумать — а, главное, исполнить! — нечто подобное?
— Автор той книги о катарсисе, которую я выдала для чтения одной из этих милых девушек, — не задумываясь, ответила я.
— Кстати, откуда ты раскопала эту книгу? — оживился Данте. — Неужели в моей библиотеке?
— Ну, конечно же, в ней, — откликнулась я. — Где же ещё?
Тем временем одна из рабынь поднесла бокал с вином своей госпоже. Та сделала небольшой глоток.
— А вы, дон Данте? Выпьете со мной? — спросила, призывно улыбаясь, она.
— Ну конечно же, — проявил галантность Данте.
— Я принесу, — вызвалась рабыня и вернулась обратно к подносу.
Я нахмурилась. Вроде бы ничего подозрительного: девушка просто взяла один из бокалов, которые наполнил вином перед своим уходом лакей. И понесла прямиком Данте. Вот только мой взгляд задержался на указательном пальце державшей бокал руки. Точнее сказать, на надетом на палец кольце. Это было кольцо с крупным зелёным камнем, который в действительности являлся обманкой. Внутри он был пустым, и созданный таким образом тайничок нередко служил вместилищем яда, наркотиков и прочих неодобрявшихся обществом порошков. Подобные кольца были редкостью, но я хорошо о них знала благодаря своей профессии, ведь подобным образом изготовлялись некоторые магические амулеты. Поэтому я не только описывала данную систему в своей диссертации, но и имела дело с подобными кольцами в музеях.
Возможно, я и не догадалась бы, что на палец рабыни надет именно такой перстень, если бы она не проявила небрежность, недостаточно плотно закрыв тайник. В итоге крышка, изображающая верхнюю часть камня, оказалась немного приоткрытой. Значит, она уже успела высыпать содержимое в бокал, воспользовавшись тем, что оказалась вне поля моего зрения, когда я разговаривала с Данте. Вот и общайся после этого с людьми о катарсисе!
Что было делать? Прилюдно обвинить рабыню — значит, нанести оскорбление не только ей, но, главным образом, её госпоже. А это чревато весьма нехорошими последствиями, в первую очередь, опять же, не для меня, а для Данте. Вот чёрт бы побрал всю эту их южную систему этикета, когда люди не отвечают за свои слова и поступки сами!
В общем, я поступила крайне просто и совершенно неприемлемо для взрослого человека с высшим образованием. То есть подставила рабыне подножку. Она споткнулась, удержать равновесие сумела, но бокал выронила. Разбиться он не разбился, но всё содержимое, разумеется, пролилось на пол. А поскольку вино было сладкое, Джекки, лохматый рыжий пёс, поспешно подбежал и вылакал всё без остатка. «Ну что ж, удобная штука — собака, — подумалось мне. — Пол мыть не надо».
— Ох, простите, я такая неловкая! — воскликнула я, торопясь помочь девушке. — Право, я очень сожалею, это целиком и полностью моя вина!
— Вашей рабыне следовало бы быть поаккуратнее. — В голосе Айгуль сквозило столько желчи и недовольства, что я убедилась окончательно: она отлично знала, что было в предназначенном для Данте бокале.
Я покаянно вжала голову в плечи, ожидая от Данте показного выговора, но он лишь пожал плечами:
— Равно как и вашей.
Не скрою, мне было приятно. Да, я сделала это ради него, и он отлично понимал, по какой именно причине. И тем не менее, Данте мог бы напоказ вылить на меня ушат недовольства. Вместо этого он фактически за меня заступился.
По-прежнему держа глаза долу, я отошла от господ подальше и уселась на циновки, якобы демонстрируя таким образом чувство вины и покорность. Дескать, моё место именно здесь. Рабыня поступила также, кидая на меня злые взгляды, но вслух не ругаясь. Подсыпать что-нибудь в другой бокал она не имела возможности: во-первых, я бдительно за ней следила (с весьма покаянным видом), а во-вторых, её тайник был пуст, и вряд ли она носила при себе ещё один запас. А вот другие рабыни могли, хотя соответствующего кольца я ни у одной из них не заметила. Но есть и другие способы — к примеру, спрятанные в корсете флакончики. Так что я старалась быть начеку.
— Хочешь, я расскажу тебе о семантическом поле? — примирительно предложила я уронившей бокал девушке.
Та шарахнулась от меня, как чёрт от ладана.
Рабыни приуныли, господа тоже притихли. Даже Ренцо молчал, подбирая очередную весёлую историю. А вот Джекки неожиданно оживился. Засуетился, забегал по комнате. Затем подбежал к Айгуль, встал на задние лапы, обхватив передними её правую ногу, после чего принялся делать весьма неприличные движения.
Вскрикнув, Айгуль дрыгнула ногой, пытаясь избавиться от наглого животного. Но не тут-то было. Пёс оказался не только наглым, но и настойчивым, и выпускать объект своего внимания не собирался. Айгуль отскочила на шаг назад. Джекки передвинулся вместе с ней, не прерывая своего занятия.
— Что делает эта собака?! — возмущённо воскликнула девушка.
Данте и Ренцо как-то подозрительно и синхронно отвернулись. Я, в общем-то, хотела сказать: «Ваша правая нога только что потеряла девственность», но это было бы нарушением всех возможных норм этикета.
— И в самом деле, странно: что такое случилось с псом? — Мой удивлённый взгляд был предсказуемо направлен на обладательницу кольца с тайником.
Та отвела глаза.
— Уведите отсюда этого пса! — распорядился Данте.
— Просто из комнаты или в определённое место? — уточнил специально вызванный по такому случаю слуга.
Он уже ухватил Джекки за ошейник и, несмотря на все старания последнего, удерживал пса на расстоянии от Айгуль.
— Так, чтобы он не мешал нашей гостье, — откликнулся Данте. — Пожалуй, будет лучше всего временно отвести его на псарню.
Слуга склонил голову и удалился. При этом пёс сопротивлялся, пытаясь удержаться всеми четырьмя лапами. В результате его перемещение за дверь сопровождалось громким скрипом царапающих пол когтей. Ну что ж, должно быть, в скором времени количество щенков в армоне существенно повысится. И я ни капли не удивлюсь, если многие из них окажутся рыжими.
— Скажи, откуда берутся такие волосы, как у тебя? — восхищённо спросила одна из рабынь, передвигаясь ко мне поближе.
Её вопрос показался мне забавным, учитывая, что сама девушка была рыженькая, а в моей стране рыжие волосы встречались значительно реже, чем светлые.
— Оттуда же, откуда любые другие, — улыбнулась я, не переставая однако же поглядывать за остальными рабынями. — С рождения.
— И это не специальная краска? — продолжала допытываться она.
Я покачала головой.
— Там, откуда я родом, такие волосы не редкость. Блондинок у нас примерно столько же, сколько брюнеток.
— То есть у половины женщин такие волосы, как у тебя? — изумилась рабыня.
— И у половины мужчин тоже, — дополнила я. — Ну, не совсем такие же. У кого-то совсем светлые, у кого-то потемнее. Оттенков много. Но вообще блондинов — примерно половина.
Всё это время я не переставала краем глаза наблюдать за действиями рабынь. Все они сидели на своих местах и козней покамест как будто не строили. Так что я продолжала беседовать с девушкой о цвете волос до тех пор, пока не услышала шипение Данте. Резко обернулась на этот не столько громкий, сколько резкий и неожиданный звук.
— Ах, прошу прощения, я такая неловкая! — покаянно воскликнула Айгуль, торопливо пряча какой-то предмет.
— Ничего страшного, — поспешил по-джентльменски заверить ей Данте, на секунду прикладывая палец ко рту.
Похоже, он чем-то укололся.
Вроде бы ничего подозрительного, но произнесённые Айгуль извинения уж больно походили на мои собственные. А рыженькая рабыня, расспрашивавшая меня про блондинок, имела уж слишком довольный вид. Извинившись, я подошла к Ренцо и торопливо отвела его в сторону.
— Что произошло? — встревоженно спросила я.
— Айгуль передала Данте книгу и случайно уколола его своей заколкой, — пояснил кастелян.
— Случайно? — подозрительно переспросила я.
— Так это выглядело. Ты сомневаешься?
— Ренцо, зачем ей заколка, учитывая, что её волосы заплетены в тугие косы? А даже если она нужна, почему была не на голове, а в руке? И именно в тот момент, когда рука, казалось бы, занята другим предметом? И наконец, почему заколка настолько острая? Я ведь правильно понимаю: Данте укололся до крови?