- А я ведь тебя убью. Ты даже почувствуешь не успеешь, - склонившись над девочкой, доверительным шепотом пообещал вампир.
- Зачем? - игнорируя его присутствие, девочка закрепила сосуд за спиной. - Ты сыт, я на тебя не нападала - смысл?
- Просто так.
Эйдан схватил её за шею и притянул к себе.
Самое время, чтобы испугаться, а она:
- Осторожнее, не разбей! У матери другого кувшина нет.
- Ты что, дура? - вместо того, чтобы укусить, вампир опять погрузился в бездну недоумения.
Хватка ослабла, и жертва без труда вырвалась на свободу. Если бы она бросилась бежать, в Эйдане бы сработал инстинкт охотника, но девочка не побежала, отошла на пару шагов и с осуждением посмотрела на него.
- Сам дурак! Ведешь себя, как животное, а не как разумный вампир.
- А как, по-твоему, должен вести себя разумный вампир?
- Не гоняться за мной, а заняться собственной безопасностью.
- Я и занимаюсь, - хмыкнул он.
Девочка скривила губы:
- Вот я и говорю: дурак! Сто раз ведь повторила: я на вампиров не доношу.
- Да кто ты вообще такая? - взвился Эйдан.
- Зара, - представилась незнакомка. - А с кем, собственно, имею честь? Ну, чего молчишь? Имя-то есть?
- Зачем тебе? - насторожился он.
- Я же назвалась, теперь твоя очередь. Но не хочешь, так не хочешь. Я пошла. Интересно было увидеть живого вампира.
Зара в очередной раз поправила непослушную прядку и зашагала по тропинке в деревню.
- Так, стоять! - Эйдан преградил девочке дорогу. - Ты ведь не человек, верно?
- Неверно. Послушай, я бы рада поболтать, но...
- Тогда почему ты так себя ведешь???
- Потому что я полукровка, - раздражённо ответила Зара.
В её глазах промелькнуло что-то жёсткое, колючее, заставившее Эйдана невольно отпрянуть. Нет, он точно не убьет её, не рискнет.
- И кто твоя мать? - вампир сел, по-новому взглянув на странную синеглазую девочку.
- Отец. Отец у меня маг, а мать - обыкновенная женщина. Ну, что, - Зара одарила его ведьмовской улыбкой, - передумал меня убивать?
- Передумал, - пробурчал Эйдан. - Неохота возиться.
Забыв о том, что за минуту до этого торопилась уйти, Зара вслед за вампиром опустилась на землю. Очаровательное юное существо, с ясно проступающей кровью отца - отсюда и отмеченная Эйданом грация, чарующее, обезоруживающее обаяние. Если такая девочка долго будет смотреть вам в глаза, вы наверняка окажитесь в её власти.
"У нее талант, - подумал Эйдан. - Его бы огранить, отдать в руки опытному мастеру... Ведь я не новичок, меня просто так не проведешь - а она смогла, легко, играючи. Интересно, чья она дочь?".
- Ты в первый раз видишь вампира? - спросил он, заметив, как пристально Зара рассматривает его.
- В первый. - Синие глаза остановились на его лице. - Оказывается, вы красивые. Ты красивый, - поправилась она. - Высокий и сильный, наверное.
- А ресницы как у коровы! - рассмеялась Зара.
А Эйдан уже решил, будто девочка поддалась его обаянию! Нет, она, словно сторонний наблюдатель, спокойно и трезво оценивала все достоинства и недостатки вампира. Таковые тоже нашлись - Заре не понравился его подбородок.
- Если бы ты отрастил небольшую бородку, стало бы лучше. И что на тебе за одежда? - брезгливо скривила губки девочка. - Я, конечно, понимаю, работа кровавая, но нельзя же ходить в таком тряпье!
- Я вампир.
- И что? Ты не нищий и не бродяга. Мой совет: купи себе что-нибудь, так и охотиться станет легче.
- Послушай, Зара, тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? - нахмурился Эйдан.
Не слишком ли она самоуверенна для пищи!
- В чём же? - Зара кокетливо взмахнула ресницами. - Знаю, знаю, ты вампир, я человек. Ты охотник, я жертва, но, знаешь, в чем вся проблема? Я не ощущаю себя жертвой.
- Сколько тебе лет, Зара? - остыв, вздохнул Эйдан.
Он силился, но не мог рассердиться.
- Тринадцать.
Значит, с возрастом вампир промахнулся, но это неудивительно: до этого ему не приходилось общаться с девочками. Детей Эйдан обычно не трогал, обходил стороной.
Не попрощавшись, Зара встала и быстро зашагала прочь. Вампир не последовал за ней, оставив в покое. Внутренний голос подсказывал: такая действительно не наведёт охотников.
Глава 2
Зара жила с матерью, державшей в деревне небольшую гостиницу. Именно гостиницу, а не постоялый двор, то есть заведение с чистым бельём и мебелью в комнатах и удобствами в коридоре. Постоялый двор же предложил бы постояльцам просто место для ночлега и "домик" во дворе.
В этих краях Эгюль - так звали мать Зары - поселилась вскоре после рождения дочери, когда спешно переехала из города в сельскую местность. Почему, она никому не рассказывала, только дочери и то, когда той исполнилось десять лет, - решила, что Зара уже достаточно взрослая, чтобы знать.
Сельчане полагали, будто Эгюль просто наскучила городская суета.
По местным меркам хозяйка гостиницы слыла богачкой. Её уважали, частенько обращались за советом в житейских делах. Эгюль никому не отказывала в помощи, жила скромно, и за ней быстро закрепилась слава порядочной женщины, которую ставили другим в пример.
Свою тайну Эгюль тщательно берегла от посторонних ушей. Женщина одновременно стеснялась её и наслаждалась как единственно ценным воспоминанием. Ничего не оставило такого глубокого следа в душе, ничего не заставляло так сладко сжиматься сердце.
Порой Эгюль даже считала себя счастливой. Столько женщин - а он выбрал её. Только счастье, как учит народная мудрость, ходит под руку с бедой.
"За всё нужно платить, доченька, - вздыхая, говаривала Эгюль. - Боги не любят тех, кто возгордился".
Зара в ответ лишь скептически улыбалась. Она полагала, что мать сама упустила своё счастье, а теперь сваливала вину на богов.
Тот вечер Эгюль запомнила во всех подробностях. Стоило закрыть глаза - как перед мысленным взором вставали картины далекого прошлого, изменившего всю её жизнь.
Эгюль родилась в бедном квартале города Юр и, наверное, провела бы там всю оставшуюся жизнь, вышла замуж за молочника или печника, нарожала кучу сопливых ребятишек - но не судьба! Она выросла миловидной девушкой, на неё многие заглядывались, и кто-то из знакомых отца предложил Эгюль устроиться служанкой в гостиницу. Отец идею одобрил: и деньги, и почетно вроде бы, лучше, чем полы мыть или белье стирать, и Эгюль заступила на первое место службы. Это был второсортный постоялый двор, но именно с него началось восхождение девушки по карьерной лестнице.
Эгюль ценили за аккуратность, сметливость, скромность и вежливость, столь редкую для девушки её происхождения, поэтому хозяева гостеприимных заведений охотно брали ту на работу. Через семь лет она уже работала в "Белой ладье" - лучшей гостинице города, носила белый передник и тщательно следила за своим выговором. С улицы туда никого не нанимали, а платили столько, сколько не снилось никому из родных Эгюль.
Горничная перестилала ковер на лестнице. Его меняли каждую неделю, чтобы высушить и почистить: гости не должны ступать по мокрому и грязному. Оставалось только затушить канделябры в холле - и можно идти спать.
Эгюль даже не заметила, как он появился. Ещё минуту назад холл был пуст, а через мгновение перед ней уже стоял высокий человек в меховой накидке.
- Здравствуйте, сеньор! - с поспешностью вышколенной горничной Эгюль подбежала к гостю, готовая принять накидку. - Одну минуточку, я разбужу регистратора.
- Не нужно, - он остановил её движением руки. - Хозяин всегда держит для меня комнату.
- Простите, но я всё равно не знаю, куда вас провести. Ваши вещи, они...
- Я всегда путешествую налегке, - улыбнулся незнакомец и, отстранив горничную, начал подниматься по лестнице.
Эгюль семенила за ним, гадая, стоит ли будить задремавшего на диванчике регистратора, но, похоже, гость знал, куда идти. Уверенно миновав ряд одинаковых дверей, он остановился возле давно пустующего номера с камином.
У Эгюль бешено застучало сердце. Перед ней важный гость, очень важный гость, если он решил остановиться в лучших комнатах гостиницы.
- Вот что, дорогая, - гость снял перчатки и обернулся к горничной, - принеси мне чаю. Мятного чаю, - уточнил он и, прикоснувшись рукой к замку, без труда открыл дверь.
- Я Рандрин, - улыбкой ответил гость на изумленное "ой" Эгюль. Можно подумать, это что-то объясняло.
Эгюль стояла и вежливо улыбалась.
Сообразив, что его имя ничего той не говорит, гость поинтересовался:
- Ты тут новенькая, верно?
- Второй год, сеньор.
- Тогда понятно. Ступай, принеси чаю, а по дороге, пожалуй, разбуди хозяина. Я придумал для него маленькое поручение.
Пока Эгюль готовила чай, "Белая ладья" озарилась огнями.
Заспанный хозяин носился по коридорам, шпынял попадавшийся под горячую руку персонал и на ходу пытался завязать атласный бант на белоснежной рубашке. Её он надевал только по особым случаям.
- А ты чего? - налетел хозяин на Эгюль.
- Постоялец просил принести чаю, - она кивнула на лакированный поднос.
- Какой постоялец?
- Тот, новый, который попросил вас разбудить.
- Сам Рандрин? - обмяк хозяин и с уважением взглянул на служанку.
- А что в этом такого?
Эгюль не понимала, почему все так суетятся. Да, гость важный, богатый, но не первый и не последний. А тут поднялась такая суета, будто на землю спустился один из богов.
- А то, что он редко с кем разговаривает, и чай ему обычно ношу я. Ты, наверное, и не догадываешься, кто он?
Горничная отрицательно покачала головой.
- Сам Рэнальд Хеброн Рандрин, герцог С"Эте, - на одном дыхании выпалил хозяин.
Будь Эгюль той неопытной девицей, которой в пятнадцать лет заступила на службу на постоялом дворе, непременно бы уронила поднос.
Шутка ли, сам Советник! Они столько слышали о нём - и вот он здесь, в их гостинице! Тогда понятно, как постоялец открыл дверь: магам ключи не нужны. А Рэнальд Рандрин не просто маг, а верховный маг Антории.
- Ты это, смотри, за руками и словами следи! - наставлял хозяин, справившись-таки с непокорным бантом. - Скажет что - отвечай, попросит - немедленно исполняй.
Когда, постучавшись, Эгюль вошла, в камине ярко пылало пламя.
Рэнальд Рандрин стоял лицом к огню, грея над пламенем озябшие руки.
Меховая накидка небрежно брошена на постель. Перчатки лежат на столике.
- Поставь на стол, - не оборачиваясь, приказал гость.
Эгюль так и сделала, и собиралась тихо уйти, когда почувствовала на себе его взгляд.
У Рандрина оказались необыкновенные синие, практически ультрамариновые глаза, какие, наверное, бывают только у магов.
Эгюль смутилась и потупила взор.
- Как тебя зовут? - голос Рандрина обволакивал, располагал к себе.
Интересно, сколько гостю лет, и есть ли у магов возраст?
- Эгюль, - смутившись, пробормотала горничная.
- Эгюль... - повторил Рандрин и снова обернулся к огню.
Осознав, что разговор окончен, горничная поспешила уйти.
Весь следующий день Эгюль не видела Рандрина, но не переставала думать о нём. Горничной не давали покоя его глаза - такие чистые, такие притягательные.
- Что-то ты стала задумчивая, Эгюль, - пошутила над ней напарница. - Уж не влюбилась ли?
Горничная же стояла с тряпкой в руках и не могла понять, что с ней происходит.
- Расскажи, какой он? - наперебой расспрашивали вечером подруги, а Эгюль не знала, что им ответить. Ну, не заметила она, какого цвета у Рандрина волосы, какие черты лица, запомнились только глаза и голос. И то, что гость высокий.
Поняв, что ничего путного от неё не добьёшься, горничные махнули на Эгюль рукой и, сменяя друг друга, начали караулить Рандрина, взяв с привратника клятвенное обещание непременно сообщить, когда гость вернётся. Но, уйдя сразу после завтрака, тот не объявился к полуночи.
Ночью Эгюль стало непривычно тоскливо. Ей не спалось, и горничная, устав ворочаться в постели, накинула на ночную рубашку платок и отправилась бродить по спящей гостинице, попутно по привычке поправляя сбитые ковры и переставляя цветы в вазах.
Сон всё не приходил, а Эгюль не переставала думать о таинственном постояльце, внушавшем одновременно страх, восхищение и уважение.
Горничная заварила ромашкового чаю и, подёргивая плечами от сквозняка, с ногами устроилась на высоком табурете.
Эгюль пила обжигавший горло напиток медленными глотками и думала о себе.
Казалось бы, жизнь у неё сложилась. Вряд ли простая девчонка из бедняцкого квартала могла рассчитывать надеть форму горничной "Белой ладьи" - а Эгюль надела.
Хозяин ей доволен, постояльцы тоже, иногда даже дарят мелкие подарки - так, всякие мелочи, вроде костяных гребешков.
Родители, доживи они до этого дня, гордились бы дочерью, но Эгюль чего-то не хватало. У нее не было ничего, кроме работы, никакой другой жизни - а так хотелось!
Не то, чтобы Эгюль страдала от недостатка мужского внимания, вокруг неё всегда вились конюхи, рассыльные, мелкие приказчики, разносчики. Даже некоторые работодатели не отказались бы приятно провести с ней время. Некоторым Эгюль позволяла за собой ухаживать, некоторых отвергала, но ни один из них не стал для неё единственным, для которого она себя берегла.
Горничная верила в любовь, надеясь, что рано или поздно объявится прекрасный принц и увезет её в сказочный замок - собственный домик с уютными занавесками.
Эгюль мечтала открыть свою гостиницу в каком-то тихом местечке и содержать её вместе с мужем.
Ромашковый чай не помог, и Эгюль вышла на крыльцо, надеясь, что холодная ночь окажется лучшим снотворным.
Она сидела на ступеньках гостиницы и смотрела на звездное небо, темно-лазурным куполом накрывшее город. В такие минуты Эгюль могла представить себя кем угодно, даже принцессой далекой страны.
Погрузившись в море фантазий, горничная не замечала холода, забыла о бессоннице, обо всем на свете - ведь в эту минуту Эгюль была вовсе не Эгюль, а прекрасной волшебницей, парившей над полями и лесами верхом на огнедышащем драконе.
- Так, кто это здесь?
Эгюль мгновенно опустилась с небес на землю, из чаровницы опять превратившись в горничную из "Белой ладьи". Вскочив, она поспешила скрыться за дверью, но не успела - Рэнальд Рандрин опередил Эгюль.
- Постой, я тебя помню, - его почти чёрные в ночном сумраке глаза пригвоздили горничную к месту. Она почувствовала, как участилось биение сердца, как невольно задрожали ноги. - Ты Эгюль, верно?
Он действительно её помнил! Сиятельный маг, могущественный герцог С'Эте задержал в памяти имя какой-то горничной!
- Да, сеньор, - Эгюль вцепилась в дверной косяк, чувствуя, что не устоит без опоры. С ней такое случалось впервые - но ведь до этого Эгюль никогда не встречала таких мужчин. И уж тем более они не стояли рядом с ней у чёрного хода.
- Мы вас уже и не ждали сегодня, - наконец смогла выдавить из себя девушка, очнувшись от дурмана синих глаз. - Но я сейчас разожгу огонь, нагрею воды...
- Не нужно, - Рандрин коснулся её руки. Эгюль задрожала и поспешила отдернуть ладонь. - У тебя холодные пальцы, ты замёрзла?
- Немного, - смущенно ответила горничная. - Но это не страшно, - зачем-то невпопад добавила она, - у меня крепкое здоровье.
Рандрин улыбнулся и расстегнул накидку:
- Держи! А то заболеешь.
- Спасибо, сеньор, но я не могу...
- Боишься, что кто-нибудь увидит? Не бойся, тебя никто не накажет, ты под моим покровительством.
Горничная с благодарностью приняла накидку и, не отдавая себе отчета, на мгновенье прижала её к щеке. Прижала и ужаснулась: заметил ли он?