Наконец Джейн не выдержала и сказала об этом Тарзану; но еще прежде, чем он успел ответить, девушка увидела в его взгляде такую любовь, что тревога раз и навсегда оставила ее. Теперь Джейн Портер знала: для своего возлюбленного она всегда будет самой прекрасной женщиной в мире.
Джейн на глазах поправлялась и крепла, радуясь каждому часу своей новой чудесной жизни.
Больше ей не приходилось бродить по джунглям в поисках жалких крох пищи — ее кормили деликатесами, какие подают не в каждом ресторане: свежевыловленной жареной рыбой, изысканными фруктами, цветами дикого банана, клубнями ямса, запеченными на углях… Изголодавшейся девушке приходилось сдерживать себя, чтобы не объедаться.
Ей больше не приходилось дрожать от страха, вслушиваясь в рыканье хищников в чаще. Услышав поблизости львиный рев, она только крепче прижималась к Тарзану и снова засыпала — так спокойно, как если бы ее разбудил шум дождя, стучащего по крыше.
Ей больше не надо было опасаться унижений и оскорблений со стороны Николая Рокова и других людей…
Ей больше не нужно было подниматься на израненные ноги, чтобы добраться до чашки с водой — Тарзан с радостью носил ее на руках и неохотно отказался от этой привилегии даже тогда, когда она почувствовала, что уже в силах вставать и ходить.
Так текла ее райская жизнь на плоту, медленно скользящем среди поросших джунглями берегов.
Джейн было до того хорошо и спокойно, что только на третий день она спросила, куда они плывут — и не слишком заинтересовалась ответом. С Тарзаном она могла плыть куда угодно, ничуть не стремясь побыстрее добраться до цели.
Так же мало заинтересовало ее и сообщение о том, что в мешках, привязанных к трем средним стволам плота, лежит несметное сокровище, вынесенное из Опара. Все, связанное с этим городом, Джейн хотелось забыть, как кошмарный сон, и она вежливо отказалась от предложения Арно развязать один из мешков и продемонстрировать ей золотые слитки.
Лишь одно омрачало счастье Джейн Портер: мысль о Клейтоне, больном и беспомощном, оставшемся рядом с таким безжалостным зверем, как Николай Роков.
Девушка заговорила о бывшем женихе на второй день пребывания на плоту и увидела, как потемнели синие глаза Тарзана при упоминании имени Уильяма Клейтона.
До сих пор человек-обезьяна не расспрашивал Джейн о том, как та очутилась в Африке, считая, что бедняжка еще слишком слаба для таких разговоров — но теперь, тихо всхлипывая, девушка сама начала рассказывать возлюбленному ужасную историю крушения «Леди Алисы».
Тарзан слушал, не перебивая, и в его глазах вспыхнул дьявольский огонь, когда она заговорила про Тюрана-Рокова.
— Ты оказалась с этим мерзавцем в одной шлюпке посреди океана? Благодарение богу, что ты осталась жива!
— Да, но Уильям…
Джейн сбивчиво объяснила, что Клейтон остался во власти начинающейся лихорадки — и во власти Николая Рокова, что еще того хуже!
— Да, этот человек — мор, чума и проказа, вместе взятые! — мрачно согласился Тарзан. — Но забудь о нем, Джейн, теперь он для тебя просто тень из прошлого…
— Я думаю не о нем, а об Уильяме Клейтоне!
Человек-обезьяна испытующе посмотрел на нее: в нем готова была проснуться прежняя ревность к этому человеку. Но вскоре он понял, что тревога Джейн вызвана не любовью к бывшему жениху, а обычным человеколюбием и жалостью.
Тарзан попытался выяснить, где находится хижина, в которой остались Клейтон и Роков, но похитившие девушку зверолюди так долго тащили ее по джунглям, что всякое представление о направлении и времени спуталось в ее голове. Наконец человек-обезьяна и Джейн поняли, что им не удастся выяснить местоположение хижины. Значит, остается лишь надеяться на то, что Клейтон все-таки одолел лихорадку и сейчас жив.
Успокоив себя этой надеждой, Джейн уснула…
А на следующий день пробудилась такой окрепшей и бодрой, что Тарзан наконец начал подробно расспрашивать ее обо всем, что случилось со времени их расставания. Джейн Портер тоже горела желанием узнать, что делал ее возлюбленный все эти долгие месяцы.
Рассказы и воспоминания длились с перерывами не один день.
Они лежали рядом на разостланных шкурах и одеялах и тихо поверяли друг другу все беды и радости, пережитые в дни разлуки. Бед было больше, чем радостей, но теперь, когда они снова были вместе, перенесенные несчастья уже казались им не такими огромными.
Джейн, затаив дыхание, слушала, как ее возлюбленный столкнулся с Роковым на корабле во время истории с шулерством и как спас от русского Ольгу де Куд…
— Она очень красива? — тихонько спросила девушка, сжимая руку Тарзана.
— По сравнению с тобой — нет, — убежденно ответил Тарзан, и Джейн засмеялась.
Потом она узнала, что в действительности произошло на улице Моль — а человек-обезьяна рычал от ярости, стискивая кулаки, когда она рассказывала, что ей пришлось пережить из-за Николая Рокова.
— Я обязательно его найду! — пообещал выкормыш Калы. — И тогда даже пытки в деревне каннибалов покажутся ему желанным исходом его никчемной гнусной жизни!
— Пусть лучше для тебя он тоже станет тенью из прошлого, — попросила Джейн.
Тарзан ничего не ответил, но девушка поняла — он никогда не забудет и не простит. Оставалось только посочувствовать Рокову, у которого есть такой страшный и неумолимый враг!
Джейн придвинулась ближе к Тарзану, и они зашептались снова…
А Джек Арно сидел на дальнем конце плота с удочкой в руках, всем своим видом показывая, что его вообще здесь нет.
Шли дни; Джейн окрепла настолько, что захотела ходить, и Тарзан соорудил ей подобие мягких башмаков, выкроив их из звериных шкур.
Теперь человек-обезьяна иногда оставлял девушку под присмотром Арно, а сам отправлялся в лес за дичью и фруктами. Но гораздо чаще в джунгли уходил Джек, и хотя он далеко не каждый раз приносил добычу, зато отсутствовал всегда подолгу.
Оставшись вдвоем, Тарзан и Джейн ничуть не скучали…
Однако человек-обезьяна всегда вел себя по отношению к любимой девушке с такой рыцарственностью, что Джейн Портер порой не верилось, что этот юноша вырос в джунглях среди зверей. Раньше она думала, что воспитание во многом определяет сущность человека — но как же быть с Николаем Роковым, воспитанным в аристократической семье, искусно умеющим прикинуться джентельменом — и с ее возлюбленным, воспитанным дикой гориллой, но обладающим всеми качествами, какими должен обладать настоящий мужчина и джентльмен?
Какое счастье, что этот удивительный лесной бог отдал сердце именно ей!
ХХХIX. Водопад
Джейн уже настолько окрепла, что во время остановок могла пройти по берегу футов сто, не опираясь на руку Тарзана. Но такие остановки плот совершал все реже. Приближалось время зимних ненастий, и человек-обезьяна торопился как можно скорее добраться до мест обитания белых людей: он понимал, как трудно будет слабой девушке переносить сокрушительные тропические бури в жалком деревянном шалаше на бамбуковом плоту.
Во время болезни Джейн Тарзан почти не отходил от нее и спал лишь урывками. Следить за тем, чтобы плот не столкнулся с коварным топляком или (как это однажды уже случилось) с бегемотом, приходилось в основном Джеку Арно. Теперь, когда они продолжали двигаться даже ночью, такие вахты порядком вымотали его. Мужчине, как бы он ни был силен, всегда труднее перенести недостаток сна, чем еды, и Тарзан тоже осунулся от недосыпания.
Джейн Портер уже много раз просила, чтобы ей позволили присматривать за плотом, но Тарзан и слышать об этом не хотел.
Короткие порывы шквалистого ветра, все чаще проносящиеся над джунглями, валили много прибрежных деревьев; по реке плыли полузатопленные стволы и крокодилы, искусно прикидывающиеся такими стволами. Недаром человек-обезьяна, наученный горьким опытом, крепко-накрепко привязал мешки с сокровищем к трем средним бамбуковым стволам…
Однажды утром Тарзан сменил на вахте Арно, следившего за движением плота всю ночь. Джек повалился возле мешков с золотом и сразу уснул, а Тарзан и Джейн, сидя на краю плота, молча любовались проплывающими мимо джунглями, над которыми только что встало солнце.
Медленная плавная смена одних зеленых деревьев другими подействовала на Тарзана, как колыбельная песня. Он пытался бороться с дремотой, но это было так же трудно, как бороться с крокодилом. Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась ровная водяная гладь. Решив, что он снова взглянет на реку, как только плот минует ближайший изгиб берега, человек-обезьяна опустил голову на колени… И в тот же миг челюсти сна вцепились в него и утащили в мутную черную глубину.
Увидев, что ее возлюбленный заснул, Джейн тихонько подняла шест, выпавший из его разжавшейся руки. Она много дней наблюдала, как орудуют такой длинной бамбуковой палкой Тарзан и Арно, и не сомневалась, что сама сможет справиться с этим несложным делом. А двое мужчин пусть как следует отдохнут, они совсем замучились из-за нее…
И Джейн Портер, преисполненная сознания важности дела, за которое взялась, заступила на свою первую в жизни вахту.
Постепенно плот выплыл на самую середину реки. Девушка не мешала его движению: она помнила, что самое опасное — это столкновение с полузатонувшим деревом, а посередине потока плавало гораздо меньше сломанных сучьев и веток, чем у берегов. Джейн готова была схватиться за шест, как только появится опасность столкновения с топляком, но пока такой опасности не было, и она просто сидела, внимательно глядя на реку — так же, как это только что делал Тарзан…
И, так же, как Тарзана, ее все больше одолевала дремота. Джейн явно переоценила свои силы: не прошло и десяти минут, как она уже крепко спала, свернувшись калачиком рядом с человеком-обезьяной.
Тарзан проснулся от странного шума. Какое-то время он пребывал в дремотном оцеплении, потом поднял голову и огляделся.
Плот плыл по середине реки, и человек-обезьяна, встав, поднял шест, чтобы направить его ближе к берегу. Однако здесь было так глубоко, что десятифутовая бамбуковая палка не достала дна.
И вдруг Тарзан понял, что означает ровный шум, разбудивший его.
Впереди грохотал водопад.
Человек-обезьяна замер, сжимая бесполезный шест, и ум его лихорадочно заработал в поисках выхода из опасной ситуации, в которой они оказались. Насколько опасна эта ситуация, он полностью сознал лишь тогда, когда увидел, с какой скоростью мчатся по стремнине мелкие сучья и ветки. Их плот подхватило и несло то же стремительное течение, какое несло этот мусор, а от берега их отделяло не меньше ста футов. Вряд ли он сумеет проплыть это расстояние до того, как течение сбросит его в водопад… А что уж тогда говорить о Джейн и Арно!
Арно приподнял голову, тоже разбуженный шумом.
— Что за дьявол?.. — он сразу осекся, вспомнив о присутствии мисс Портер.
С тех пор, как на плоту появилась женщина, Джек воздерживался от резких выражений, но спросонья чуть не нарушил жесткую диету.
— Нас несет к водопаду, — коротко и исчерпывающе объяснил приятелю Тарзан.
— А?!
Джек взвился на ноги, и это резкое движение разбудило Джейн.
— Что случилось?
— Ничего страшного, мисс Портер!
Улыбка, которой попытался успокоить девушку Арно, выглядела так же неубедительно, как и его бодрый тон. Джейн Портер мгновенно осознала угрожающую им страшную опасность и вскочила. Это она во всем виновата! Как она могла уснуть!
— Ты сможешь забросить лассо на ветку дерева на берегу? — спросил Джека человек-обезьяна.
— Нет! Слишком далеко!
Арно пришлось повысить голос, чтобы перекрыть приближающийся шум.
— Тарзан, можно обвязаться веревкой и попробовать доплыть до берега, чтобы привязать плот!
— Не выйдет! Течение наверняка снесет пловца в водопад! — крикнул в ответ Тарзан. — Лучше подождем, пока у мыса плот приблизится к берегу, и тогда пустим в ход шесты!
Он ободряюще улыбнулся Джейн.
— Не бойся, все будет хорошо!
Девушка кивнула, не отрывая глаз от своего возлюбленного. Она настолько верила в него, что не сомневалась: Тарзан исправит ее ужасную оплошность, и вскоре она посмеется над своим недавним испугом…
Впереди уже виднелось то место, где вода рушилась вниз с уступа, образованного ложем реки.
Но на полдороге к водопаду, у далеко вдающегося в реку мыса, течение приближалось к берегу, и там скопились настоящие дебри из упавших деревьев. Один ствол цеплялся за другой, ветви и корни плотно переплетались с ветвями и корнями деревьев на размытом берегу, в результате чего пловучему бурелому удавалось противостоять натиску мощного потока.
Едва плот поравнялся с этим скоплением мертвых деревьев и шест коснулся дна, Тарзан налег на него изо всех сил; почти сразу шест сломался, и человек-обезьяна выхватил тот, что держал Арно.
Благодаря его стараниям плот подошел к путанице поваленных деревьев футов на сорок, а Джек тем временем привязал конец лассо к одному из причальных колышков плота и раскрутил веревку над головой. Как только топляк оказался достаточно близко, Арно накинул петлю на торчащий из воды сук.
От рывка Джейн не удержалась на ногах, а мужчины вцепились в туго натянувшуюся веревку и стали подтягивать плот к полузатопленным деревьям. Он отвоевали у течения десять футов, когда человек-обезьяна понял, что сук вот-вот сломается и что на вторую попытку времени у них уже не будет.
Тарзан мгновенно заложил веревку вокруг причальных колышков, прыгнул к Джейн и закутал ее в одеяло.
— Не бойся! — крикнул он, подхватывая ее на руки.
— Я не боюсь…
И все-таки Джейн испугалась, когда человек-обезьяна вдруг бросил ее в хаос переплетенных друг с другом деревьев и кустов.
Все случилось очень быстро: не успев даже вскрикнуть, девушка упала на зеленую шапку мако, увенчивающего пловучую баррикаду, и Арно сразу кинул туда же один из мешков с вещами.
Мгновеньем позже сук, вокруг которого было захлестнуто лассо, сломался, а еще через миг его примеру последовал шест в руках Тарзана…
И плот понесся прочь от скопления топляков.
Тонкие пружинящие ветви кустарника, на который упала Джейн, смягчили удар, а одеяло спасло ее от царапин. Но, глядя вслед летящему по реке плоту, на котором остались Тарзан и Арно, девушка закричала так как, как будто получила смертельную рану.
Арно быстро отцепил лассо от обломка сука, отвязал другой конец от колышка, снова свернул веревку… Но, оглядевшись, безнадежно повесил ее через плечо: они опять были почти на середине реки, где от лассо было так же мало проку, как от их сломавшихся шестов.
Однако дальше русло сужалось, и возле самого водопада над рекой простирались разлапистые ветви огромного дерева паго. Если их поднесет достаточно близко к дереву, тогда, пожалуй…
Тарзан тоже смотрел на дерево, но думал совсем о другом.
А Арно перевел взгляд на белое облачко, отмечающее вершину водопада, и вдруг почувствовал, как у него ослабели ноги, а в животе стало холодно, словно он нахлебался ледяной воды. Опустившись на колени на подрагивающий от рева водопада бамбуковый настил, Джек завороженно уставился на грохочущий впереди ужас…
Там, в алмазных россыпях мириадов мелких брызг, над рекой вставала яркая радуга.
Джейн продиралась сквозь заросли, не замечая колючек, спотыкаясь о корни деревьев, выпутываясь из сетей лиан. Достигнув наконец того места, где джунгли отступили от берега, она пустилась бежать во весь дух. Хрупкая слабая девушка, только недавно начавшая ходить, теперь мчалась, как лань, не отрывая глаз от плота, летевшего к водопаду.
Как бы ей хотелось, чтобы все это было кошмарным сном!
Обессиленная не столько усталостью, сколько ужасом, Джейн наконец остановилась.
Дрожа, как в лихорадке, она смотрела, как подхваченный безжалостным течением плот несется к радуге, сияющей над рекой…
То же самое она чувствовала, когда над ней, беспомощной, скованной по рукам и ногам, верховная жрица Опара заносила острый нож.
— Тарза-а-а-ан!!!!
Плот был уже в сорока футах от водопада; и едва он поравнялся с огромным деревом на берегу, человек-обезьяна схватил в охапку Джека Арно и бросил его вперед и вверх, вложив в этот бросок всю свою невиданную силу.