Господи, если бы Ольга де Куд или любой из светских парижских приятелей Тарзана могли увидеть, как он вертится и взлетает на три фута в воздух, исполняя танец, который никому из них не привиделся бы даже в бреду! Как на залитой лунным светом лужайке рядом с высоким обнаженным юношей беснуются дикие гориллы, повторяя все его стремительные движения!
Тарзан, не сбивая ритма неистовой пляски, запрокинул голову, вскинул руки — и из его глотки вырвался оглушительный, чудовищный вопль, к которому тут же присоединились все обезьяны.
Этот многоголосый крик чуть не разорвал голову Арно; захваченный врасплох, он быстро зажал уши… И, не удержавшись на ветке, рухнул на залитую лунным светом поляну.
Барабаны отбили еще три или четыре удара и смолкли.
Наступившая тишина была страшнее только что прозвучавшего вопля.
Впервые в обезьяньем амфитеатре появился чужак! И этот наглец осмелился сунуться сюда в разгар праздника полной луны!!!
Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем гориллы осознали, что произошло. Потом большие самцы захлебнулись клокочущим рыком и, выпрямившись во весь рост, двинулись к существу на краю поляны.
Арно приземлился на четвереньки и сразу вскочил.
Минуту назад ему казалось, что на свете нет ничего страшнее, чем зрелище обезьяньего танца Дум-Дум.
Теперь он понял, как ошибался.
Обезумевшие от недавней пляски громадные черные гориллы, скаля покрытые пеной пасти и ударяя себя в грудь огромными кулаками, медленно приближались, словно воплощение самых древних кошмаров, вырвавшихся из подсознания человека. Но ужасней всего было то, что вместе с наступающими гориллами к Арно шел Тарзан — и в глазах его горел такой же дикий огонь, как и в глазах антропоидов, а зубы сверкали в таком же злобном оскале!
Арно сделал шаг назад и понял, что ноги не повинуются ему. Чудовища, каждое из которых могло с легкостью разорвать его пополам, были уже совсем близко…
И тогда, с трудом стряхнув смертное оцепенение, Джек громко окликнул Тарзана.
С тем же успехом он мог бы окликать любую из горилл: человек-обезьяна как будто не слышал его!
— Тарзан, ты что, меня не узнаешь?!.
Приемыш Калы зарычал низким утробным рыком и ударил себя кулаком в грудь. Тотчас все антропоиды повторили жест своего вожака — эти удары прозвучали громко, как стук деревянного барабана.
Вздыбив шерсть на загривках, громко рыча, матерые гориллы-самцы приготовились к атаке. Самки с детенышами и молодые обезьяны толпились за их спинами, готовые броситься на врага вслед за стариками.
Джек почувствовал, что сейчас потеряет сознание.
— Тарзан! — снова с отчаянием закричал он. — Очнись, ради всего святого! Это же я, Джек Арно!
Тарзан приостановился, в его глазах что-то знакомо блеснуло…
И тот же миг стоявший впереди всех громадный самец с серебрившейся в лунном свете седой шерстью кинулся на пришельца.
Никакой самый безумный храбрец не смог бы бестрепетно выдержать атаку взбешенной взрослой гориллы — и Джек, сдавленно вскрикнув, закрыл лицо предплечьем.
Он был уверен, что это конец.
Но с ревом атакующей гориллы слился знакомый боевой вопль человека-обезьяны, и Тарзан одним прыжком оказался между Карнатом и Арно.
Горилла с разгона налетела на человека, и Тарзан не удержался на ногах — все-таки в матером самце было втрое больше весу, чем в нем самом! Но приемыш Калы мгновенно вскочил и испустил новый бешеный крик, предупреждая горилл, что если они кинутся в бой, им придется биться со своим вожаком.
Тарзан почти не надеялся остановить распаленных танцем обезьян; он весь напружинился, готовый к драке. Конечно, у него не было никаких шансов выстоять против нападения сразу нескольких больших горилл, а тем более — против нападения всей стаи, однако ему и в голову не пришло отойти в сторону и отдать на растерзание Джека Арно. Он сам сейчас скорее был гориллой, чем человеком, но все-таки готов был защищать друга до последней капли крови — так, как его самого когда-то защищала Кала.
К счастью, обезьяны хорошо знали, что лучше не перечить своему новому странному вожаку.
Шерсть на загривках горилл мало-помалу улеглась, длинные клыки спрятались за толстыми губами. Одна за другой обезьяны становились на четвереньки, и лишь строптивый Мгор, недовольный мирным исходом дела, с низким горловым рыком попытался кинуться на незнакомого человека. Но Тарзан прыгнул наперерез и отвестил строптивцу такую оплеуху, что она сразу остудила боевой пыл гориллы.
Потом человек-обезьяна прокричал несколько коротких повелительных фраз… И, уставшие от долгого танца, сбитые с толку антропоиды поковыляли на другой конец поляны, то и дело останавливаясь и оглядываясь через плечо.
Убедившись, что никто из горилл больше не помышляет о драке, Тарзан наконец расслабился, напоследок коротко рявкнул обезьянам вслед и обернулся.
Некоторое время два человека молча смотрели друг на друга; один из них продолжал по-звериному скалить зубы, второй пытался что-то сказать, но не мог.
Арно сомневался, что после всего пережитого он вообще когда-нибудь сможет заговорить. На него стопудовой тяжестью вдруг навалилась многодневная усталость, и только сейчас он почувствовал, как течет по груди кровь из изодранного плеча. До сих пор у Джека не было времени перевязать эти царапины, которые он считал пустяковыми. Но вот теперь потеря крови дала о себе знать звоном в ушах и ватной слабостью в ногах.
— Прости, Тарзан… — пробормотал Джек, едва слыша собственный голос. — Но мне нужно сесть…
Он не сел, а скорее упал на закружившуюся под ним поляну. Тарзан опустился рядом на корточки; на его лице впервые появилось человеческое выражение, когда он коснулся окровавленной разодранной куртки на плече Арно.
— Это я дрался со львицей… — пояснил Джек. — Ей досталось больше, чем мне…
Он качнулся и лег на бок, и человек-обезьяна, придвинувшись ближе, осторожно отлепил окровавленные лохмотья от его плеча.
— Тарзан… Ничего, если я немного вздремну? Я мало спал в последние дни…
Некоторые любопытные гориллы начали приближаться к лежащему человеку, но Арно это больше не беспокоило. Маячащие неподалеку силуэты больших обезьян слились перед его глазами с силуэтом нагнувшегося над ним Тарзана, и он уснул так крепко, что даже не почувствовал, как человек-обезьяна начал зализывать его плечо.
ХV. Крушение
Лорду Теннингтону не раз доводилось в сердцах бормотать, что даже шторм был бы желанным гостем, если бы во время бури смыло за борт мсье Тюрана. Только мсье Тюрана и никого больше!
Но хозяин яхты «Леди Алиса» даже в минуты самой большой запальчивости никогда не призывал на свое судно такие несчастья, какие обрушились на него возле африканского побережья. Если бы Джей Теннингтон был суеверным, он бы подумал, что «Леди Алису» кто-то сглазил — как иначе объяснить беды, посещавшие яхту буквально одна за другой?
Сперва двое матросов затеяли в кубрике поножовщину, и одного из них пришлось заковать в кандалы. Потом судно застиг такой шторм, что даже боцман начал читать отходную. На следующий день помощник капитана свалился ночью за борт и пошел ко дну раньше, чем ему успели оказать помощь. Яхта крейсировала на месте десять часов, но найти упавшего в море человека так и не удалось. И наконец котел в машинном отделении вышел из строя, так что пришлось на ходу производить необходимый ремонт, пока яхта под слабым юго-западным ветром медленно двигалась к берегам Африки.
Такое упорное невезение привело команду и пассажиров в мрачное подавленное состояние. Моряки пророчили еще худшие беды и в любом пустяке были склонны видеть зловещее предзнаменование.
Когда упорно ждешь беду, будь уверен — беда непременно явится!
И однажды ночью страшный толчок, от которого яхта содрогнулась от носа до кормы, сбросил с коек спящих гостей и команду. На несколько мгновений яхта оставалась под углом в сорок пять градусов, потом с жалобным стоном медленно выпрямилась.
Все немедленно выбежали на палубу; в туманной ночи зазвучали испуганные голоса женщин и крики мужчин.
— Мы натолкнулись на наносной остров, — коротко объяснил офицер, стоявший на вахте. — Было невозможно разглядеть его в тумане, пока мы не подошли вплотную.
На палубу выскочил перепуганный машинист.
— Заплата с котла сорвана! — крикнул он. — На носу так и хлещет вода — похоже, в обшивке дыра от самой ватерлинии!
Элоиза Стронг зарыдала, но лорд Теннингтон унял надвигающуюся панику властным рявком:
— Спокойно! Леди, нет никаких оснований для беспокойства. Лучше спуститесь в каюты и соберите самые необходимые вещи. Возможно, нам придется перейти в лодки. Джейн, Элоиза, мисс Дэн, поторопитесь! А вы, капитан Жерольд, готовьте шлюпки, да позаботьтесь о провизии и питьевой воде.
Уверенный голос хозяина оказал на пассажиров и команду магическое действие: все занялись спешными делами. Вскоре лодки уже качались на воде — и вовремя: было ясно, что конец «Леди Алисы» близок. Едва экипаж и пассажиры разместились в четырех шлюпках, как нос яхты начал быстро погружаться в воду.
А когда шлюпки отвалили от судна и Джейн Портер оглянулась, чтобы в последний раз посмотреть на яхту, раздался взрыв — не выдержали котлы. Под дождем деревянных обломков яхта, вставшая почти вертикально, носом вперед ушла под воду, и лишь быстро сужавшаяся воронка еще какое-то время отмечала место ее погружения.
Во всех четырех лодках люди молча смотрели на гибель «Леди Алисы». Вот и воронка сгладилась, только дымились на поверхности воды деревянные обломки…
И тогда в тишине прозвучал дрожащий голосок Элоизы Стронг:
— Мне так жалко, лорд Теннингтон!
— Не горюйте, мисс Стронг, — уверенно отозвался молодой англичанин. — Море спокойное, у нас вдоволь еды и питья — клянусь, бояться совершенно нечего!
— Я не о том! — покачала головой лучшая подруга Джейн Портер. — Мне жаль, что вы лишились вашей прекрасной яхты! Она была такой замечательной, и… И… Прогулка была просто чудесной, а я до сих пор не удосужилась вас за нее поблагодарить!
Лорд Теннингтон удивленно посмотрел на девушку, по его милости оказавшуюся посреди океана в утлой лодчонке — и понял, что Элоиза не шутит.
— Это я должен поблагодарить вас за… За все… — пробормотал он.
И вдруг засмеялся.
Этот весьма некстати прозвучавший смех заставил мисс Дэн возмущенно посмотреть на молодого человека, но подопечная старой девы присоединилась к веселью лорда Теннингтона.
— Над чем вы так смеетесь? — сквозь смех спросила Элоиза Стронг.
Джей Теннингтон только покачал головой. Он не хотел признаться, что причиной его веселья было внезапное осознание счастливого дара судьбы: мсье Тюран оказался в лодке вместе с Клейтоном и мисс Портер, а не с ним и Элоизой Стронг!
Если бы Джей знал, что мисс Стронг в душе тоже радуется этому обстоятельству, он ликовал бы еще больше.
Вскоре Элоиза задремала, положив голову на плечо Теннингтону, и молодой человек тоже уснул — куда более счастливым, чем засыпал на своем роскошном корабле.
Однако когда яркое тропическое солнце разбудило людей во всех четырех шлюпках, безмятежное спокойствие Элоизы Стронг сменилось ужасом: поднявшийся под утро ветер отогнал лодки далеко одну от другой.
Громкие крики и усердная гребля в конце концов помогли трем суденышкам маленькой эскадры воссоединиться, но шлюпка, в которой находились Джейн Портер, три матроса, Клейтон и Тюран, затерялась в бескрайней водяной пустыне.
XVI. Спасение
Тарзан двигался сквозь джунгли все быстрей и быстрей, и наконец Арно, отстававший уже на двадцать шагов, окликнул:
— Объясни наконец, куда ты так спешишь?
Человек-обезьяна нетерпеливо обернулся.
— К берегу, — коротко ответил он.
— Хорошо, но зачем так быстро? Океан никуда от нас не уйдет…
— Зато яхта может уйти. И тогда ты останешься здесь.
— Тарзан… Я не успел тебе сказать… Но «Иволга» отчалила еще пять дней назад и сейчас на пути в Америку…
Человек-обезьяна одним прыжком оказался рядом с Арно, и тот невольно попятился: верхняя губа Тарзана вздернулась, обнажая зубы, в глазах вспыхнули яростные огоньки — совсем, как прошлой ночью на поляне танца Дум-Дум.
— Насчет золота профессора Портера ты можешь не беспокоиться! — быстро заверил Джек. — Дэнни Купер доставит клад в полной целости и сохранности, ему можно верить, он надежный парень…
Синий огонь в глазах Тарзана погас; человек-обезьяна опустил голову и устало сел на траву.
— Зачем… ты… пришел? — медленно, с усилием спросил он.
— Хотел познакомиться с твоей семьей, — Джек сел рядом. — Ты ведь знаком с моей бабушкой, так почему мне нельзя было познакомиться с твоими лесными родственниками?
Тарзан поднял на него усталые глаза, в которых колыхалась равнодушная муть. Уж лучше бы он снова рычал и скалил зубы!
— Ты же не бросил меня когда-то джунглях, — тихо проговорил Арно. — Как же я мог бросить тебя?..
Тарзан коротко расхохотался, этот отрывистый смех был больше похож на хохот обезьяны.
— Джунгли — мой дом!
— Да, то же самое говорил Дэнни Купер. Но скажи откровенно — ты счастлив в этом доме?
Приемыш Калы отвернулся.
— Когда ты ел в последний раз? — после долгого молчания спросил он.
— Вчера утром. Послушай, здесь нет поблизости какого-нибудь источника? Было бы здорово умыться и попить…
Тарзан, обернувшись, в упор посмотрел на Арно.
— И ты хочешь, чтобы я вернулся в город? Чтобы превратился в такое же беспомощное существо, как ты и все другие цивилизованные люди?
Джек ничего не успел ответить на этот выпад: тонкий испуганный крик, внезапно пронзивший чащу, заставил его взвиться на ноги.
— Что за черт? Можно подумать, кричал ребенок, — пробормотал Арно…
Он вдруг обнаружил, что Тарзана рядом с ним больше нет.
Крик еще не успел отзвучать, как человек-обезьяна схватился за ближайшую ветку, взлетел на дерево и растворился в густой листве.
Тарзан мчался по вершинам деревьев, пока не достиг прогалины. Там, на широком пространстве слоновой тропы, он разглядел четырех воинов из поселка Мбонги. Разукрашенные татуировкой чернокожие каннибалы, вооруженные луками и копьями, пытались изловить какое-то существо, мечущееся между ними.
Спустившись ниже, Тарзан увидел, что существо это — маленький мальчик лет семи-восьми, изо всех сил старающийся ускользнуть от протянутых к нему отовсюду рук. Всю одежду ребенка составляла такая же короткая набедренная повязка, как у людоедов Мбонги, но его кожа была гораздо светлей, черные волосы были прямыми, а не курчавыми, и лицо ничуть не напоминало толстогубые лица людоедов с приплюснутыми носами.
Человек-обезьяна лишь мельком взглянул на затравленного малыша, который бросался туда-сюда в тщетных попытках улизнуть от хохочущих каннибалов. С высоты двадцати футов Тарзан хмуро уставился на луки в руках двух воинов. Малейшая царапина наконечников отравленных стрел приносила почти мгновенную смерть; значит, если он хочет помочь мальчишке, нужно сперва лишить стрелков их оружия… Но как?
Один из воинов Мбонги наконец-то схватил беглеца, однако торжествующий крик тут же превратился в крик боли, когда отчаянно отбивающийся мальчик прокусил ему ладонь. Вывернувшись из рук каннибала, малыш бросился наутек, однако другие воины, насмехаясь над своим чувствительным товарищем, отрезали путь мальчугану и погнали обратно. Негр с прокушенной ладонью не на шутку рассвирепел. Не желая больше забавляться, он прыгнул вперед и ткнул ребенка копьем в ногу выше колена. Уж теперь-то строптивая добыча не убежит! Теперь можно будет спокойно притащить пленника в поселок Мбонги, чтобы подвергнуть обычным пыткам, а потом съесть!
Мальчик, вскрикнув, упал на тропу и пополз прочь от ранившего его людоеда. Но эти смешные попытки спастись только позабавили воина; он уже протянул руки, чтобы схватить беспомощную жертву…