Катя откликнулась, не глядя на собеседника:
– Жалость унижает, – вольно процитировала она советского писателя с красноречивой фамилией, а потом спросила с наигранным простодушием: – Уверен, что навернется?
Успенский ответить не успел, вмешался вернувшийся из кафешки Антон. Подошел, удивленно глянул вслед мчащейся Лавренковой.
– Куда ее понесло-то? Не развернется же!
Не развернулась. Крутанула руль, но поздно и недостаточно на такой скорости.
Велосипед вылетел с аллеи в заросли пожухлой травы, завалился на бок, звякнул жалобно. Маринка рухнула мешком, нога под рамой.
Кирилл с Антоном одновременно сорвались с места, поспешили на помощь. Но Лавренкова дожидаться спасателей не стала, на четвереньках отползла в сторону, поднялась, отряхнулась, еще и успела ответить раньше, чем спросили:
– Я в порядке.
И улыбнулась, смущенно и виновато. Хотела поднять Катин велосипед, но Антон ее опередил.
– Вот предупреждал же тебя, – назидательно проговорил Кирилл и многозначительно глянул в сторону Кати.
Та спокойно и снисходительно-невинно взирала на происходящее со склона, пусть небольшого, но все же. И разные там взгляды ее нисколько не задевали. Ни капельки.
– Ну и ладно! – беззаботно воскликнула Марина. – Подумаешь, упала. Не страшно.
Может, и не страшно. Только она теперь немного прихрамывала на одну ногу. Ушиблась все-таки. И первым это заметил Антон.
– Больно, да?
– Ерунда! – мужественно отмахнулась Марина.
– Неужели? – проворчал Кирилл.
Но Лавренкова еще и извиняться собралась перед хозяйкой велосипеда.
– Ой, Кать, чуть твой велик не сломала.
– Да и бог с ним, с великом, – взволнованно проворковала Катя. – Лишь бы ты…
Кирилл закатил глаза к небу. Вот же стерва!
Но тут опять Антон выступил, предложил Марине:
– Давай я тебя до дома довезу. – Он повернулся к Кате: – Вы Ленку проводите?
– Без вопросов, – мгновенно заверил его Сашка, на ходу дожевывая последний кусок бургера, и Борька сразу кивнул в подтверждение.
И хорошо, что ответили. Катя бы все равно ничего не сказала, была слишком занята тем, что пыталась убрать с лица выражение злобного разочарования.
Антон оседлал велик, подставил багажник Марине. Она уселась, обхватила мажаринские бока. Кирилл успел заметить ее счастливую улыбку.
Падения тоже приносят радость. Да. Именно радость. А не злорадство, как у некоторых.
Антон укатил, Маринка лучилась удовольствием даже со спины. Остальные велосипедисты тоже уже расселись по седлам.
Мелкие стартанули, только Катя чуть замешкалась, выправляя руль. И Кирилл осознал, что через мгновение останется на аллее один, никому не нужный, словно обертка от бургера.
– А меня кто довезет? – растерянно поинтересовался он, скорее всего у самого себя, но неожиданно получил ответ со стороны.
Не слишком вежливый ответ.
– Сам дойдешь! Не маленький. Или ты тоже ушибленный?
Ну правда стерва.
Катя
Почти у самой школы Катя встретила Антона. Он шел неторопливо, вертел головой, словно кого-то высматривал.
Свою девушку. Кого же еще?
Обменялись улыбками и приветами, а вот темы для разговора не отыскали, дальше пошли молча, зато вместе. Остановились у дверей, пропуская вперед тех, кто слишком рьяно рвался к знаниям.
Антон по-прежнему вертел головой.
Значит, Катя ошиблась. Высматривал он вовсе не ее. А кого? Уж не Лавренкову ли? Добрый, заботливый мальчик. Беспокоится, благополучно ли дохромает до школы вчерашняя жертва велосипеда – и чужого коварства.
– Кого-то ждешь? – не в силах больше терпеть отстраненные взгляды приятеля, холодно поинтересовалась Катя.
– Я? – растерялся Антон.
Именно так, как будто его застали за чем-то недостойным или тайным.
– Конечно, ты! – раздраженно усмехнулась Катя. – Или, думаешь, я сама у себя спрашиваю?
– Нет… ну-у… нет, – неопределенно и очень медленно высказался Антон, но под сердитым взглядом подруги собрался с мыслями. – Никого я не жду.
Соврал! Внаглую соврал! Потому что всего через мгновение застыл и напрягся. Прямо не Антон, а хорошая охотничья собака, сделавшая стойку.
Катя проследила за направлением мажаринского взгляда, который внезапно приобрел сосредоточенность и нацеленность. И конечно, конечно, конечно, увидела Марину Лавренкову, невинной овечкой трусившую к школьному крыльцу.
«Глазками хлоп-хлоп, ножками топ-топ…»
Катя нырнула в общий поток, втекающий в школьные двери. Мажарин запоздало рванулся за ней. Словно привязанный за веревочку. Катя дернула, он и полетел следом.
Только ведь на самом деле никакой веревочки нет.
– Кать, подожди!
Вот еще!
Скорее заскочила в гардероб, спряталась среди вешалок в самом дальнем углу.
От Антона сбежала, а от Лавренковой – никак. Целых шесть уроков сидеть за одной партой. Плечом к плечу.
Лавренкова ничего не замечает. Сияет начищенным пятаком. Словно явилась не в школу, а – куда? ну куда? – в парк аттракционов, например. Довольная плюхнулась на место и затарахтела:
– Привет! Катя, тут такое дело… Нужно одну маленькую собачку пристроить. Хотя бы на время. Иначе ее усыпят. Не могут больше держать, все сроки вышли. А хозяев пока не нашли. Точнее, почти нашли, но они прямо сейчас взять не могут, потому что в отъезде. Вот и надо ей пока переждать где-нибудь. Пару недель.
Глаза у Лавренковой такие прозрачные, заискивающие и добрые-добрые-добрые. Аж тошнит. Голос проникновенный, убедительный, и слова пулеметной очередью прямо в ухо. Потому что Катя сидит боком к соседке и поворачиваться не собирается. А та говорит и говорит, не замечая того, что ее не слушают.
– Я бы себе забрала. Но у нас две кошки. И они посторонних животных не переносят. А собачка маленькая. Ну совсем. Типа чихуа-хуа. Может, возьмешь? А…
Катя все-таки развернулась, устало и сумрачно глянула прямо в добрые глаза Марины.
– Лавренкова… Ну что тебе все время надо от меня?
Марина не ожидала ни подобного выражения лица, ни подобных интонаций, поперхнулась словами, промямлила:
– Извини.
Лицо у нее обиженно вытянулось, а рот захлопнулся.
Наконец-то! До чего же утомительная девица!
Антон
Антон не любил неопределенных ситуаций. Гораздо спокойней, когда все просто, понятно и правильно, когда не надо метаться и сомневаться, когда при выборе точно знаешь, как лучше поступить.
Обычно так и было. Во всяком случае, у Антона. И вдруг все смешалось и перепуталось, заставило замереть в растерянности и, совсем как в книжках, мучительно искать выход.
Мажарину и в голову не могло прийти, что самые большие проблемы в его жизни возникнут из-за девчонок.
Сейчас он встречается с Катей Булатовой. Их пара признана всей школой и считается самой красивой. И все у них хорошо: ровно, позитивно, можно сказать, идеально. Они не скандалят, не ссорятся. Никаких запредельных страстей.
Отсюда вопрос: что Антона не устраивает?
Да вроде все устраивает.
Тогда почему же он думает о Марине Лавренковой чаще, чем о своей девушке? И не то, чтобы ищет с ней встреч, но желает лишний раз ее увидеть. А еще лучше, поговорить.
Когда вез ее на велосипеде, волновался. Не из-за больной Маринкиной ноги, не потому, что она навернулась с велосипеда, а потому, что сидела совсем близко и цеплялась руками за его спортивную куртку, чтобы не упасть. А он нарочно ехал очень медленно и не стал бы возражать, если бы дорога до ее дома оказалась многомногокилометровой.
Катя красивая. Очень. На нее везде обращают внимание, завидуют Антону из-за того, что он отхватил такую эффектную девушку.
Маринку не сразу заметишь. Она самая обычная на первый взгляд. Где-то Антон услышал старую-старую песенку с незатейливой мелодией и легко запоминающимся припевом:
Именно это с ним и происходит. Наверное, поэтому и слова запомнились с первого раза.
Катя любит спорт: бегает, играет в баскетбол, волейбол и даже футбол. Увлекается туризмом и спортивным ориентированием. Маринка о существовании последнего скорее всего даже не подозревает. Она немного несобранная и неуклюжая, но от этого кажется еще более симпатичной и привлекательной. Ее хочется опекать и защищать. А у Кати всегда такой вид, будто все у нее под контролем, и самая изящная ее кофточка – как минимум противоударная и пуленепробиваемая, и любого качка Булатова в бараний рог согнет одним мизинцем.
Но это же не значит, что ее можно обижать? Катя – хороший друг, всегда откликнется, всегда придет на помощь. А с Мариной Антон еще не настолько знаком, чтобы рассматривать ее как друга. Хотя сразу заметно, что она добрая и заботливая. Бездомными животными занимается, пристраивает котят и щеночков в хорошие руки. И у самой Марины руки тоже наверняка хорошие, хотя из них часто что-то валится, да и машут они порой бестолково и бесцельно.
Но это ничего. У Антона надежности и разумности хватит на двоих.
С Мариной можно делиться, а Катя никогда ничего не возьмет у другого человека, даже если он ей не чужой. Ведь ее парень – это не чужой? Это близкий человек?
С одной стороны, хорошо, что она ничего не требует. Но как быть, если очень хочется подарить или отдать? Самое дорогое. Но, похоже, Кате от него совсем ничего не нужно.
Кирилл
Есть дни солнцестояния, равноденствия, полнолуния и прочих пространственно-временных событий. Сегодняшний оказался тоже не совсем будничным, а каким-то негласным праздником пересечений.
Случайные встречи начались с раннего утра.
Не успел Кирилл выскочить из квартиры, как на лестничной площадке наткнулся на Федю, который, правда, не выходил из дома, а только возвращался. Прежде, чем исчезнуть за своей дверью, он посмотрел на Кирилла загадочным многообещающим взглядом, будто готовил для него очередной сюрприз.
Во дворе Кирилл столкнулся с Мариной, совершенно невменяемой и еще более суетливой, чем обычно. Она промчалась мимо, будто ошпаренная, в школу опаздывала. Что-то прокричала на бегу, Кирилл не разобрал что. Половина слогов улетела вдаль вместе с Лавренковой, запутавшись в кистях шарфа, наспех обмотанного вокруг шеи.
В школе по расписанию: русский, литература, две математики, химия и английский. Всего четыре учителя. Но на переменах Кирилл сумел попасться на глаза преподавателям почти всех прочих предметов, и каждый не упустил случая ему о чем-то напомнить.
Кирилл, соглашаясь, старательно кивал головой. Возможно, поэтому к концу учебного дня в ней все перемешалось и он уже смутно помнил, что кому наобещал. Или ему наобещали?
Домой возвращался неторопливо, не шел, а скорее прогуливался. Поэтому и Диану заметил издалека.
Та стояла у края тротуара, но дорогу переходить не собиралась. К ней подкатил серебристый автомобиль. Кажется, «БМВ». Остановился. Диана сразу зашевелилась, шагнула ближе. Правая передняя дверца гостеприимно распахнулась ей навстречу, высунулся какой-то мужик. Молодой – старше Кирилла, но моложе его отца. Улыбнулся, что-то сказал и исчез в глубине салона. Диана юркнула следом, едва не уронив прижимаемую к груди папку для бумаг.
Кирилл брезгливо скривил губы: «А что я говорил!»
У прагматичной, хитрой Дианы на каждое время суток свой кавалер. Чем больше выбор, тем лучше. А папа не желает понимать, зато мечтает поскорее притащить эту удачливую охотницу в свой дом. Так что придется открыть ему глаза, другого выхода нет. Не важно как: чем жестче метод, тем действенней. Не принимать же смиренно удары судьбы по себе и по отцу.
Ввалился в квартиру, бросил сумку, и тут же зазвонил мобильник. Димон Широков. Одноклассник.
– Кир, ты где? – и дальше, без паузы, не дожидаясь ответа: – Давай срочно сюда!
– Куда?
– К школе.
– Слушай, Широкий, я только что домой зашел, – заворчал Кирилл. – Зачем?
Димон не потрудился объяснить:
– Здесь все узнаешь. Давай пошевеливайся.
Кирилл недовольно поморщился:
– Только не надейся, что я примчусь сию же секунду.
– Ладно, – благосклонно согласился Широков. – Как сможешь, так и приходи. Но не задерживайся.
Чего он там придумал? Вечно этот Широкий так: ничего толком не скажет, а шуму наделает.
Кирилл нарочно долго переодевался, тщательно запирал дверь и по дороге опять не торопился. Где-то на середине пути встретил отца. Тот первым окликнул:
– Кирюш, ты куда?
– Широкий звонил, – пояснил Кирилл без лишних подробностей и поинтересовался: – А ты почему пешком? А машина где?
Отец усмехнулся:
– Ты что, забыл? Я же ее в сервис отогнал. Завтра заберу.
«А Диана пока с другим покатается», – про себя добавил Кирилл.
Он хотел спросить, домой отец идет или куда, но звезды, а может, судьба – или кто там еще? – решили, что раз уж сегодня день пересечений, так нечего и мелочиться.
Дернуло Кирилла посмотреть в ту сторону. Повернул голову просто так, без причины, и сразу напоролся взглядом на еще одну знакомую личность. Стройную, длинноногую, блондинистую.
Катя. Легко запомнилось. Разве забудешь?
Спустила простодушную Маринку на велосипеде с горы на верную погибель и даже не дрогнула. Про стыд и упоминать не стоит. Девчонка как будто гордилась своим вероломством, да еще и Кирилла записала в соучастники.
А сейчас прошла мимо – именно мимо. Ведь заметила Кирилла, но только нос повыше задрала, как будто он ее внимания недостоин.
– Очень даже ничего, – раздалось рядом.
Кирилл оглянулся. Отец провожал взглядом гордо удаляющуюся Катю.
– Пап! Ты даешь! А как же Диана? И вообще она еще школьница.
Отец вытаращил глаза на сына, потом хохотнул:
– Кирюш! Ты чего мелешь? Это так ты обо мне думаешь?
Кирилл стушевался, хоть и попытался этого не показать, хмыкнул якобы невозмутимо. А отец качнул головой:
– Просто я заметил, как ты на нее заинтересованно смотришь.
– Я? Заинтересованно? – Кирилл искренне возмутился: – Просто я с ней знаком немного. Маринка же в другую школу перешла, и это ее новая одноклассница.
Хотелось еще добавить про редкую стерву, но папа точно не одобрил бы: он совершенно не терпел грубостей по отношению к женщинам.
– Понятно, – многозначительно проговорил отец, а потом задумчиво добавил: – Знаешь, есть у них что-то общее.
– У кого?
– У этой девушки и Дианы.
Кирилл не стал возражать. Тут папа в точку попал. Обе они Кириллу откровенно не нравились.
– Возвращайся поскорее, – на прощание проговорил отец.
Кирилл отправился дальше по вызову Широкова. До школы оставалось буквально несколько шагов, и тут опять ожил мобильник.
– Кир, – произнес Димон и неуверенно замялся: – Короче, тут такое дело. Отбой, в общем.
– Какой отбой? – вскипел Кирилл. – Я уже почти дошел.
– Ну понимаешь, так получилось, – проговорил Широков, похоже, без особых угрызений совести. – Я тебе завтра все расскажу. Ну пока.
Кирилл минут пять простоял на одном месте. Вроде как в знак протеста. Ну или чтобы зря не протирать подошвы и не метаться из стороны в сторону, если судьбе заблагорассудится послать его еще куда. Но судьба то ли выдохлась, то ли потеряла к Кириллу интерес: за пять минут не подала ни единого знака. Пришлось возвращаться домой, перебирая в памяти то, что за сегодня случилось.
Катя
Разговор Самсоновой с Кривицыной Катя услышала случайно.
Они сидели в столовой за соседним столиком к Кате спиной и не подозревали, что она рядом. Иначе бы выбрали другую тему.
А Катя не собиралась подслушивать, но вдруг прозвучали знакомые имена, и уши настроились сами, как антенны на нужный сигнал.
– Знаешь, с кем я вчера Маринку Лавренкову видела? – спросила Кривицына у подруги. Голос ее аж подрагивал от значимости момента и важности информации. Она даже не дождалась, когда Самсонова отреагирует и произнесет заветное «с кем?»: – С Антоном Мажариным!