Сорен моргнул. Он и сам видел разноцветные хвосты краалей, которые стремительно улепетывали в ту сторону, откуда только что появились.
«Неужели они так быстро отказались от борьбы? И что это они тащат в когтях? На кинжал вроде бы не похоже… И не сосулька. Что-то маленькое, круглое…»
Сорен снова моргнул. Почему это нечто кажется ему таким знакомым?
И тут в наступившей тишине раздался дикий крик Отулиссы:
— Гильфи! Они похитили Гильфи!
Сорен расправил крылья, готовый ринуться в погоню, но внезапно море застлал туман.
Никогда в жизни Сорену не доводилось видеть такого густого и стремительно распространяющегося тумана. Словно непроницаемая завеса лишайников или плотные клочья мха выросли перед совами в мгновение ока, полностью скрыв черноту ночи. Со всех сторон их окружила мгла — плотная и непроницаемая, как стена.
А когда ветер унес туман и ночь снова стала черной, Гильфи была уже слишком далеко, и они не ведали, где искать ее в этих бескрайних ледяных просторах.
Звезды задрожали в небесах. Сорен знал, что если он сейчас взлетит, то сорвется в море, парализованный отчаянием.
Он познакомился с Гильфи, когда был совсем маленьким, только что осиротевшим совенком, и с тех пор они были неразлучны. И теперь ему казалось, будто он утратил какую-то важнейшую часть самого себя.
«Как будто у меня вырвали желудок», — понял он и резко развернул голову за спину, чтобы друзья не заметили его слез.
ГЛАВА XIV
В логове пиратов
«Все это очень и очень странно», — думала Гильфи.
Волочивший ее пират разжал когти, и теперь Гильфи летела сама, причем совершенно не тратя на это сил. Очень скоро она поняла, что улететь от похитителей не получится. Краали окружали ее со всех сторон.
Эти совы использовали примерно ту же тактику, которую применяли Ночные Стражи для путешествий при сильном ветре. В полете они выстраивались таким образом, что между отдельными особями всегда оставалось свободное пространство, и это позволяло им блокировать особо свирепые порывы ветра.
Но у краалей был свой секрет. Внимательная Гильфи очень быстро сообразила, что их особое построение и ритмичные взмахи крыльев позволяют пиратам создать некоторое подобие воздушной тяги, которая буквально волокла пленницу вперед, не оставляя ей никакой надежды на побег.
«Настоящая воздушная тюрьма. Что ж, это умно. Даже очень умно».
Желудок у Гильфи дрожал. Она знала, что это не предвещает ничего хорошего.
Какое-то время она надеялась, что размалеванные краали окажутся простаками, которых она сумеет одурачить. Но совы, придумавшие такой хитрый вакуумный туннель, не могут быть глупы. Что ж, раз так, нужно успокоиться и смотреть в оба. Слушать и наблюдать.
Краали разговаривали на грубом диалекте кракиш, однако Гильфи вскоре, к собственному удивлению, обнаружила, что прекрасно их понимает. Оказывается, за время пребывания в обители братьев Глаукса она заметно улучшила свое знание древнего языка.
Они летели долго. Вот уже ночь стала бледнеть в преддверии рассвета. Гильфи внимательно посмотрела на последнюю гаснущую звезду и запомнила ее положение относительно поднимающегося солнца.
Очень хорошо, значит, они летят на северо-восток. По ее прикидкам, сейчас они должны были находиться где-то между Горьким морем и заливом Клыков. Внизу, насколько хватало глаз, простирались ледяные равнины. При свете занимающегося утра Гильфи отчетливо видела, что трещины между льдинами здесь сине-зеленого цвета, а совсем не ярко-синие, как обычно. Значит, море Вечной Зимы осталось позади.
И тут Гильфи осенило. Они летели к Гратгарскому глетчеру!
Поднимающееся из-за горизонта солнце на глазах зеленело. Вот оно уже приобрело цвет густого мятного сиропа. А потом впереди выросли зубчатые пики совершенно безумного, пронзительно-синего цвета.
«Теперь я понимаю, откуда у краалей такая тяга к безумным расцветкам!» — хмуро подумала Гильфи.
Наверное, в этом пустынном, скованном льдом и укутанном снегом краю свет и воздух были своего рода призмой, в которой абсолютная белизна окружающего мира — земли и льда, скал и вершин — причудливо преломлялась, рассыпаясь на все цвета радуги.
«Интересно, где они гнездятся? Скорее всего, в ледяных пещерах, поскольку вокруг не видно ни единого деревца. Я снова буду сходить с ума от тоски по деревьям!» — вздохнула Гильфи.
Однако она понимала, что в ее положении меньше всего стоит огорчаться из-за отсутствия дупла. Было очевидно, что краали похитили ее не просто так, а с какой-то целью. Но с какой? Может быть, она нужна им как заложница? Но какую ценность она может представлять для разноцветных северных пиратов?
Вскоре выяснилось, что логово пиратов находится вовсе не среди ледяных вершин, а в довольно уютных земляных норах между камнями. Гильфи поместили в тесную каменную пещеру, возле которой выставили круглосуточную стражу.
Как ни странно, но вместо ожидаемого льда поверхность глетчера оказалась покрытой упругим ковром из мха, лишайника и незнакомых Гильфи низкорослых, стелящихся кустарников.
Она когда-то читала о таких местах, кажется, они называются странным словом «тундра». Внизу, подслоем мелкой растительности находится многолетняя, никогда не тающая мерзлота, а наверху, в краткий период северного лета в тундре расцветают неприметные цветы и поспевают ягоды.
По ночам здесь выли волки, и это сводило Гильфи с ума. Она и без того была измучена пребыванием в тесной пещере, из которой ей ни разу не позволили вылететь. Зато из пещеры было видно главное пиратское логово, и Гильфи могла наблюдать за своими похитителями.
От увиденного у нее скоро голова пошла кругом.
Совы, придумавшие воздушные туннели для транспортировки пленников, должны были быть очень умны, но сколько ни смотрела Гильфи, она не разглядела в краалях ничего, кроме суетливости и глупости.
Они полировали до зеркального блеска огромные пласты подземного льда, который на кракиш назывался «иссен гляссен», и целыми днями крутились перед ними, раскрашивая себе перья и любуясь собственным отражением. Красками краалям служил сок различных ягод и растений, покрывавших тундру в период короткого лета.
Прежде Гильфи много думала о зеркалах и тщеславии. Однажды они с Сореном, Сумраком и Копушей едва не стали жертвой зеркал. С тех пор Гильфи знала, что тщеславие обманчиво, поскольку несет с собой не силу, а слабость.
Во время долгого путешествия в поисках Великого Древа они с друзьями случайно залетели в загадочный край Клювов, который едва не стал для них могилой. Зачарованные своими отражениями в глади зеркальных озер, друзья почти забыли, что значит быть совами. Они забыли о своем путешествии, о долге и даже об опасности и чуть не погибли, завороженные зеркалами озер и собственным тщеславием.
Страшно представить, что случилось бы с ними, если бы не мудрая миссис Плитивер, старая домашняя змея и подруга Сорена. Она задала всем четверым такую трепку, что они вовремя опомнились.
Внезапно Гильфи пришел на память отрывок из книги Виолетты Чужекоготь: «Безумие тщеславия стало наказанием и проклятием павлина. Эта птица почти разучилась летать, но, довольная своим жалким уделом, нелепо ковыляет по земле на радость бескрылым созданиям. Омерзительное бахвальство павлина может соперничать лишь с его отвратительной глупостью…» Там дальше было еще что-то очень интересное, но Гильфи никак не могла вспомнить, что именно.
Она снова выглянула из пещеры.
Двое ее тюремщиков вертелись перед ледяными зеркалами, хвастаясь друг перед другом окраской своих хвостовых перьев. Оба были здоровенными совами, вчетверо больше Гильфи, к тому же вооруженными ледяными кинжалами. Гильфи ни секунды не сомневалась в том, что ее стражники умеют отлично пользоваться этим оружием.
Но должен же быть какой-то выход! Может быть, ей удастся как-нибудь использовать тщеславие краалей?
Гильфи до сих пор не знала, зачем ее здесь держат и сколько у нее времени. Для каких целей этим напыщенным совам понадобилась она, крошечный сычик-эльф, совершенно беспомощный в краю, где дуют свирепые катабатические ветра? Они должны считать ее никчемным и бесполезным созданием, от которого одни хлопоты. Ведь ее нужно кормить и стеречь, чтобы не улетела… Для чего же они ее похитили?
Гильфи и не подозревала, что уже через несколько секунд узнает разгадку.
Сначала послышался шелест, будто кто-то полз к ее пещере по камням. Затем на миг стало темно, и в отверстие входа просунулась тяжелая голова старого кильского змея.
Два огромных клыка угрожающе сверкнули в полумраке.
— Грагг?! — ойкнула Гильфи.
ГЛАВА XV
Подозрение и прозрение
После вечернего медитативного полета Твилла вернулась в свое дупло и, как и ожидала, застала его пустым. Интересно, куда подевалась эта жалкая старая совка со своим порочным змеем?
В следующий миг Твилле стало стыдно за то, что она в мыслях назвала Ифгара «жалким».
«Не подобает сестре Глаукса так отзываться от ближнем своем!»
Много лет она ухаживала за Ифгаром, которого искренне жалела, но так и не сумела полюбить. Глаукс велит прощать своих врагов, поэтому Твилла простила Ифгару предательство брата, доблестного Лизэ из Киля, и всего Кильского Союза.
Перед тем как навсегда покинуть обитель, Лизэ предсказал, что когда-нибудь его несчастный брат тоже прилетит сюда в поисках заботы и милосердия.
«Я надеюсь, что он найдет в этой обители приют и помощь, как нашли их здесь мы с Октавией», — добавил великий воин.
Впрочем, ему самому помощь была не слишком нужна. Лизэ просто требовалось время и одиночество, чтобы оправиться от потери своей любимой Лил.
Зато Ифгару нужно было все, причем без отдачи. Из Ледяных Когтей его выгнали, после чего предатель почувствовал себя преданным и впал в черную меланхолию.
Прибывший вместе с ним змей оказался отвратительным созданием, но, к счастью, большую часть времени он был навеселе или вдребезги пьян.
И все-таки этот противный Грагг был единственным близким Ифгару существом, поэтому Твилла заставляла себя быть к нему снисходительной.
Но в последние несколько недель с ними обоими стали происходить некие изменения, поначалу едва заметные.
Начать с того, что Грагг неожиданно перестал пить — Твилла давно уже не видела его пьяным. С Ифгаром все было гораздо сложнее. Сначала Твилла заметила непривычный блеск, появившийся в его, казалось, навсегда потухшем взгляде. Он стал заметно лучше летать, а потом наступила ночь, когда Грагг вдруг заявил, что они с Ифгаром хотят полетать вместе.
— Вместе? — опешила Твилла.
— Да-ссс, вмессте, — прошипел Грагг.
— Ты уверен, что он справится? Ты же знаешь, он уже много лет не летал со змеей на спине.
— С-справитс-сся, с-ссправитс-сся! Честно говоря, мы с ним уже нес-ссколько раз летали, правда, недалеко.
— Вот как? — Твилла была потрясена.
«Когда же они успели?» — пронеслось у нее в голове.
— Послушай, короткие полеты — это одно. Но ты, по-моему, имеешь в виду какой-то длинный перелет, верно? Если так, то я не могу отпустить вас одних. Я полечу с вами.
— Пос-сслушай, Твилла, — твердо, но в то же время по-змеиному вкрадчиво начал Грагг, — тебе не о чем бес-спокоиться. Уверен, ты обратила внимание, что я вот уже несколько дней не брал в рот ни капли морошникового сока. Я трезв, как лед.
— Да, Грагг, я заметила.
— Я дал обет.
— Глаукс Милосердный! Я потрясена!
— Да, Твилла. Брат Тор сказал то же самое. Я смогу позаботиться об Ифгаре. Я… я просто не знаю, как сказать… — Грагг замялся и в притворном смущении покачал головой. — Надеюсь, ты поймешь меня. Я хочу уважать себя, хочу снова поверить в свои с-ссилы. Ифгару это тоже очень нужно, особенно с-ссейчас. Вот почему я прошу тебя позволить нам полететь одним. — Он помолчал и серьезно посмотрел на Твиллу: — Мы с Ифгаром много пережили, Твилла. Мы совершили много такого, чем вряд ли можно гордитьсся… Но я уверен, что мы оба постепенно вос-сстанавливаем свои силы и души. Мы на правильном пути, Твилла.
Болотная сова растерялась. Она и подумать не могла, что этот мерзкий змей способен на такие речи! Грагг был трезв и скромен, он почти вызывал симпатию.
— Хорошо, Грагг. Я все понимаю. Думаю, ты принял правильное решение.
— Я знал, что ты обязательно меня поймешь, Твилла. Ведь ты знаешь нас лучше и дольше всех.
Сидя в дупле, Твилла снова припомнила это разговор, состоявшийся несколько недель тому назад. С тех пор Ифгар и Грагг несколько раз улетали с острова, зачастую пропуская медитативный полет. Где они проводили время? Все это становилось подозрительным.
Твилла долго размышляла и, в конце концов, решила проследить за странной парой.
Это было непросто, тем более с ее-то больным крылом! Но дело явно того стоило.
Прежде всего Твилла с удивлением обнаружила, что Ифгар с Граггом летают не на юг, а на восток, к Гратгарскому глетчеру. Но что им там нужно? Все Северные Царства знали, что в этом Глауксом забытом месте нет совершенно ничего — ничего, кроме наемников и краалей!
Крыло болело невыносимо, однако в свое время Твилла была одним из лучших навигаторов Северных Царств и превосходно разбиралась в ветрах. Сейчас это сослужило ей отличную службу.
Она умела использовать самые разные воздушные потоки и вихри, чтобы давать отдых измученным крыльям.
В краю безлиственной тундры приходилось проявлять особую осторожность. Любая сова естественной окраски выглядела белой вороной среди кричаще размалеванных краалей, населявших земли вокруг глетчера.
К счастью, Твилла умела превосходно летать над самой землей, где стелящиеся кустарники и прочая редкая растительность позволяли скрыться от нежелательных взглядов.
День был в разгаре, однако в этих местах никогда не бывало ворон, так что совы могли без страха путешествовать и в это время суток.
С наступлением зимы в небе над тундрой появлялись бесчисленные охотничьи ватаги, выискивавшие леммингов и землероек-бурозубок, не успевших впасть в зимнюю спячку.
Твилла издалека заметила крааля, вертевшегося возле лужи с краской. Старая сова невольно моргнула — настолько странными были эти ядовито-розовые и алые оттенки посреди тусклого однообразия тундры.
Казалось невероятным, что в таком унылом, бесцветном краю можно отыскать столь яркие цвета. Однако Твилла знала, что красителями краалям служит сок ягод, а также странное вещество, которое здесь называют тундровым самородком.
Но в целом и краски, и рисунки краалей были на редкость примитивными.
Глауксовы братья были несравненно более искусными художниками и красильщиками. Разумеется, они никогда не разрисовывали своих перьев. Разукрашивать себя, тем самым изменяя данную Глауксом окраску оперения, считалось в обители кощунством и покушением на совиную природу. Глауксовы братья использовали краски лишь для украшения книг и манускриптов.
Вскоре Твилла заметила неаккуратную груду камней, вроде тех, в которых тундровые краали обычно устраивают свои наземные гнезда. Приземлившись, она забралась в чахлые кусты, достаточно густые, чтобы полностью скрыть ее из виду.
Необходимо было ждать. Ждать и наблюдать, чем тут занимаются Ифгар с Граггом.
— Глаукс! — невольно ухнула Твилла, поспешно юркнув подкует. Из щелей между камнями показались крашеные совы.
Твилла съежилась, и легкие пушинки ее плюмажа опали и плотно прилегли к телу, как всегда происходит, когда сова чем-то очень напугана. Крупная сова с пушистым оперением вдруг стала совсем маленькой, когда заметила, как два огромных пирата выводят из расщелины среди камней крошечную сову с привязанной к лапе веревкой.
Твилла мгновенно узнала узницу! Это же милая маленькая Гильфи, которая совсем недавно гостила у них в обители! Но еще ужаснее было то, что среди сопровождавших пленницу были Ифгар и Грагг.
«Великий Глаукс, что эти разбойники собираются сделать с малюткой-сычиком?!»
Твилле недолго пришлось задаваться этим вопросом.
Она повернула голову и направила свои ушные щели в сторону пиратов. Слух у болотных сов пусть и не такой великолепный, как у сипух, но тоже исключительно тонкий, к тому же Твилла сидела с подветренной стороны, так что звуки относило в ее сторону.