В 1984 году канадский антрополог Оуэн Битти исследовал замерзшее тело одного из моряков на месте первой зимовки Франклина. В первый год моряки закапывали умерших товарищей, как положено. И тогда обнаружилось, что содержание свинца в костях и тканях этих моряков в двадцать раз выше нормы, что означает острое отравление свинцом.
Когда обратились к архивам фабрики в Дептфорде, где изготовлялись консервы – совершенно новый, недавно изобретенный вид пищи, оказалось, что банки были свинцовыми, а швы банок в спешке были плохо заварены. Больше того, этот факт объяснял, почему почти половина из умерших в первую зимовку полярников были офицерами. Именно офицерам доставалась лучшая пища – мясные консервы. Именно офицеры умирали первыми. Среди них был и Джон Франклин.
Я вспомнил, когда писал эти строчки, роман В. Каверина «Два капитана» и письма, найденные Саней Григорьевым. Там ведь тоже говорилось о никуда не годных консервах, которые погубили полярников.
Знаменитый шведский путешественник, открыватель тайн Тибета, Свен Гедин, уже давно написал о судьбе экспедиции: «Экспедиция Франклина оказалась жертвой величайшей человеческой гнусности, о которой можно говорить лишь с содроганием».
Открытая многократно. Следы в Антарктиде
Многие изобретения случались по нескольку раз, и заслуги уральского умельца Ивана Ползунова никак не умаляют достижений Джеймса Уатта. Разница лишь в том, что Урал во времена Ползунова в паровой мощи еще не нуждался, а Джеймс Уатт не только в тысячный раз изобрел паровую машину, но и заставил ее работать на сотнях фабрик Англии, так нуждавшихся в новых источниках энергии.
Мы знаем, что Америку открыл Колумб. Но теперь стало известно, что за столетия до Колумба там побывали викинги, которые не только заселили побережье Гренландии, но и основали поселки на Ньюфаундленде (или на Винланде, то есть «виноградной земле», как они его называли). Правда, на северном острове никогда не рос виноград, зато там есть обширные заросли голубики, которую викинги и назвали виноградом. Ведь они были родом из Исландии и винограда и в глаза-то не видели.
Михаил Петрович Лазарев (1788–1851)
Это чистая и абсолютная правда.
Но заслуга русских капитанов не станет меньшей, если вспомнить, что до них Антарктиду сотни раз видели и много раз высаживались на ее берегах многочисленные китобои. Ведь именно в южных холодных морях, окружающих материк, всегда была самая лучшая охота на китов. Но китобои не вели дневников и не выступали с научными докладами. И даже наоборот – чем больше они знали, тем меньше делились своими знаниями.
Археологические раскопки в Антарктиде до последнего времени не велись. Что найдешь на краю ледника или на камнях у берегового крошева льдин?
На помощь пришел «Сан-Тельмо».
Через много лет после своей гибели этот корабль помог воссоздать прошлое ледового материка.
«Сан-Тельмо» был линейным кораблем испанского флота, который в 1819 году направлялся в Лиму на помощь испанской колониальной армии, сражавшейся там с революционерами. Корабль был вооружен семьюдесятью четырьмя пушками, на борту находилось около шестисот пятидесяти матросов и солдат.
До Лимы «Сан-Тельмо» не добрался.
С момента выхода из порта его никто больше не видел.
Но вскоре, в октябре того же, 1819 года, у берегов Антарктиды оказался Уильям Смит, один из тех моряков, для которых охота в тех краях была занятием обычным.
Капитан Смит совершил необычную находку. У самого берега он заметил обломок якоря. Обломок подняли и определили, что принадлежит он испанскому линкору «Сан-Тельмо». В то время Смит конечно же не мог знать, что это за корабль, ведь с момента его гибели прошло лишь несколько дней. Но в судовом журнале Смит записал: «Кто здесь побывал до меня?»
Никаких сомнений не остается. В конце сентября – начале октября 1819 года сбившийся с курса и, видно, попавший во льды испанский линкор был увлечен льдами к антарктическому берегу и погиб. Перед смертью его моряки смогли увидеть Антарктиду, открывателями которой невольно стали.
В 1993 году был создан проект «Сан-Тельмо», в фонд которого внесли крупные средства как испанцы, так и Чилийский институт Антарктики. Экспедиция стала работать на прибрежных островах. Именно в тех краях сделал свою находку капитан Смит.
На островах, которые летом очищаются ото льда, ученые обнаружили, к своему удивлению, по крайней мере пять стоянок охотников на тюленей. Охотники высаживались там с судов и били тюленей несколько недель. Затем с животных снимали шкуры. Ученые обнаружили множество свидетельств пребывания человека в Антарктиде, причем куда раньше, чем в тех краях появился Беллинсгаузен. Больше того, на одном из островов был найден человеческий череп.
Нет, это не был матрос с «Сан-Тельмо». Череп принадлежал молодой индианке. Известно, что китобои нанимали индейских женщин для помощи по хозяйству.
Раскопки и разведка на островах, в первую очередь на острове Ливингстона, продолжаются.
Правда, найти линейный корабль пока не удалось. Хотя не исключено, что, когда вы будете читать эти строки, газеты уже расскажут о том, что со дна моря поднимают пушки.
Основанием для такого оптимизма служат показания магнитометров. На берегах Антарктиды обнаружены магнитные аномалии, которые указывают на то, что на дне моря у прибрежных скал лежат крупные металлические предметы. К тому же недавно удалось отыскать судовые журналы китобоев, где говорится о гибели в тех краях испанского корабля. Вернее всего, он затонул не сразу, и китобои видели его разбитый корпус.
Но не одним «Сан-Тельмо» исчерпываются поиски на островах.
Дело в том, что десять тысяч лет назад климат на Земле был мягче, чем сегодня. Этот период называется голоценом. Он подвел итог последнему ледниковому периоду.
Ученые думают, что в те годы наиболее северные части Антарктиды летом были свободны ото льда и даже зимние температуры позволяли охотникам на тюленей и китов основывать свои поселения. В тот период человек уже заселил всю Южную Америку, и предки нынешних патагонцев умели строить суда, как рыболовецкие, так и приспособленные для перевозки грузов.
Поэтому археологи надеются на интересные находки, которые позволят ответить на один хотя бы вопрос: кто открыл Антарктиду?
Впрочем, нет никаких сомнений в том, что по-настоящему Антарктиду открыли русские капитаны Беллинсгаузен и Лазарев.
Человек и злое море. После кораблекрушения
Пожалуй, эта глава – не рассказ об очередной тайне, а отступление от темы, рассуждение о таинственности человеческих поступков и поведения в обстоятельствах неожиданных и опасных. Но мне не хочется рассуждать о человеческих характерах вообще, меня интересует, почему в одинаковых обстоятельствах похожие люди ведут себя так по-разному, как будто существа разной породы.
Речь пойдет о кораблекрушениях.
И я уверяю вас, что эту тайну мне не разгадать, да и никто ее не разгадает.
Вспомните самое знаменитое кораблекрушение всех времен – гибель «Титаника». Погиб он в начале XX века и унес с собой более тысячи жизней. Когда он тонул, а произошло это быстро, оказалось, что шлюпок не хватает, к тому же многие отчаливали, не набрав пассажиров. «Титаник» был не готов к такому бедствию, и в минуты гибели в общую трагедию влились трагедии отдельных людей и семей, подлость и благородство. Но все же запомнили мы то, как оркестр «Титаника», понимая, что спастись не удастся, до последнего мгновения играл веселые марши, стоя на верхней палубе, и старался внести хоть какой-то элемент спокойствия и надежды в безумие последних минут. Запомнилось и то, что капитан «Титаника» погиб, спасая в волнах ребенка, и что команда вела себя перед лицом смерти достойно – никто не топил женщин и детей, чтобы занять их место.
Вы скажете, что это понятно, что так бывает всегда, что так и должно быть. Но это совсем разные понятия: как бывает и как должно быть.
Как можно объяснить, что, когда 1 апреля 1873 года налетел на скалы возле побережья Новой Шотландии пассажирский лайнер «Атлантик», пассажиров и команду охватила такая паника, что отцы семейств покидали жен и детей и дрались за места в шлюпках?
Берег был совсем недалеко, команде удалось закинуть на сушу конец троса, а там прибежавшие рыбаки и местные жители закрепили его так, чтобы можно было спускаться с борта и перебираться на берег. И представьте себе: сильные мужчины не пустили и близко к спасению женщин и детей, а капитан и команда занялись собственным выживанием. В результате (и это уникальный случай в истории морских катастроф) не погиб ни один мужчина, а все погибшие были женщины и дети. Капитана Уияльмса судили, но ведь погибших не вернешь…
А вот известная история гибели «восточноиндийца» под названием «Кент». «Восточными индийцами» в первой половине XIX века называли самые быстроходные и вместительные корабли, которые совершали рейсы из Англии в Индию. Они брали на борт лишь ценные грузы и пассажиров, были отлично вооружены, а их команды набирались из военных моряков. Трехмачтовый «Кент» имел водоизмещение 1350 тонн, на борту находилась команда из ста пятидесяти человек, включая офицеров, а ценный груз состоял из трехсот пятидесяти солдат, а также нескольких десятков цивильных пассажиров и более ста женщин и детей – членов семей офицеров и солдат. Всего на «Кенте» находилось более шестисот человек.
28 февраля 1825 года в Бискайском заливе «Кент» попал в страшный шторм. В трюме сорвался с привязи груз – шрапнель и пули для войн во благо короны. Паруса обледенели и стали жесткими, управлять кораблем не было никакой возможности. И все же никто не падал духом, и солдаты по мере сил помогали матросам удерживать корабль на наиболее безопасном курсе. На рассвете третьего дня шторма случилась беда. Вахтенный офицер опустился в передний трюм, чтобы проверить, не поступает ли туда вода. Когда он осматривал бочки, корабль резко накренило и офицера кинуло в сторону. Фонарь вырвался у него из рук и исчез среди бочек. Офицер не подозревал, что именно там бочка раскололась и из нее лился ром, которым она была наполнена. Синее пламя в мгновение ока разбежалось по трюму. Потушить его офицеру не удалось. Не помогли и солдаты. Через несколько минут из люков начал вырываться бурый дым. Пассажиры кинулись к капитану.
Капитан был на палубе. Он руководил матросами и солдатами, которые боролись со штормом. Капитан понял, что, если пламя проберется на корму, где находился пороховой погреб, от корабля ничего не останется.
Тогда он принял такое решение: открыть люки верхней палубы, чтобы затопить трюм. Пускай корабль осядет. Пожар на море, тем более в такой шторм, опаснее, чем сама буря. Капитан рассчитывал, что вода в первую очередь затопит нос корабля, он погрузится и тогда пожар погаснет сам собой.
Этот маневр не обошелся без жертв.
Когда матросы уходили с нижней палубы, они оставили там тела нескольких человек, задохнувшихся в дыму или убитых сорвавшимися с мест бочками.
Более шестисот человек скопились теперь на верхней палубе. Корабль опустился в воду настолько, что бушприт скрылся под водой, а сама палуба, скользкая и ледяная, опасно наклонилась вперед. И тем не менее из люков в передней части корабля вырывались клубы дыма и языки огня – казалось, что огонь лишь поднялся вместе с водой. И понятно: он поддерживался горящим неразбавленным ромом – несколько десятков бочек чистого спирта почти предсказали «Кенту» смерть. Скоро палуба раскалилась так, что терпящие бедствие пассажиры вынуждены были отступать назад, к корме, скользя по доскам, горячим ближе к носу и покрытым слоем льда наверху, на корме.
И там они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Даже дети не смели плакать, хоть и замерзали.
На грот-мачте, на клотике все это время сменялись матросы, которые в отчаянии вглядывались в даль. Уже рассвело, и мгла над морем рассеялась. Появилась надежда увидеть какой-нибудь парус на горизонте.
И когда уже исчезла последняя надежда, с мачты донесся крик:
– Парус слева по борту!
Сначала царила тишина. Казалось, даже море на минуту затихло. Шестьсот человек боялись дышать, чтобы не спугнуть этот парус, как легкую бабочку.
А потом раздался общий крик. Вопль избавления, надежды на то, что сейчас их всех переведут на безопасный корабль, который благополучно доставит их на родину…
Только капитан не давал себе увлечься надеждой.
– Пушки к бою! – крикнул он.
Солдаты не сразу поняли, зачем он отдает такой приказ. Но офицерам «Кента» и полковнику Фирону, командиру 31-го пехотного полка, он был понятен.
Шансов на то, что с идущего впереди с куда большей скоростью корабля их заметят, было очень мало. Пушечными выстрелами капитан надеялся привлечь внимание.
В действие удалось привести только несколько пушек на корме.
Матросы стреляли так, словно шло Трафальгарское сражение, будто перед ними был злейший враг.
А парус все удалялся. Его уже не было видно сквозь шквалы дождя.
Как потом выяснилось, «Кенту» встретилась «Кэмбрия», бриг водоизмещением двести тонн, который шел в Веракрус, везя на борту двадцать испанских шахтеров и небольшой груз. На «Кэмбрии» сначала никто не услышал выстрелов и не увидел парусов, поскольку «Кент» тонул сзади и слева. Капитан Кук уже раскаивался, что вышел в море, надеясь обогнать бурю.
Случайно он все же оглянулся – словно его толкнуло, словно он услышал далекий крик. И увидел оранжевое зарево. На таком расстоянии оно казалось небольшим, как будто от свечи. Но Кук, хоть и молодой капитан, с детства ходил в море и знал, что нет ничего страшнее пожара.
Он тут же приказал ставить дополнительные паруса и спешить на выручку.
Вот тогда на «Кэмбрии» услышали и далекие выстрелы. Теперь не оставалось сомнений: кто-то терпит бедствие и, скорее всего, это военный корабль.
На «Кенте» же царило отчаяние. Парус исчез. На том судне либо не заметили и не услышали, либо предпочли в такую погоду не связываться с рискованным спасением.
Капитан «Кента» понимал, что теперь, когда людей постигло такое разочарование, надежда на спасение сразу уменьшилась. Уныние охватило сотни людей, и выхода не было.
И в этот момент сквозь брызги воды, сквозь ледяную мглу показались паруса двухмачтового кораблика. На его грот-мачте поднялся британский флаг.
«Кэмбрия» не подошла близко. Это было бы слишком опасно – пожар на «Кенте» не утихал, и капитан Кук понимал, что на таком корабле должен быть пороховой погреб. И как только огонь доберется до него – кораблю конец. И хоть, судя по всему, огню еще потребуется время, чтобы пробиться в сердце корабля, его гибель – вопрос времени. И неясно лишь одно – кто победит: огонь или вода.
А надо было спасти хоть часть людей с «Кента».
На бриге было три шлюпки, на «Кенте» оставался катер. Шлюпки были смыты за борт. Так что надежда была только на спасателей.
Капитан обернулся к английским офицерам. Формально он был хозяином корабля, но командир полка должен был принять решение. И если оно стало бы неприемлемым для капитана, он вряд ли смог бы ему воспрепятствовать.