Бежать, думаю, надо-не то смоет! Так и выскочила из дома, с ребёнком на руках, и припустила что было сил к далёкому берегу.
— А почему ты ненавидишь прясть?
— Потому что не умею. Сама погляди! — предложила сестрёнке Долл и принялась сучить нить пухленькими неловкими пальцами.
— Да уж, с усмешкой заметила Полл, — не ахти..
— Никто не хочет делать то, что не умеет, — обиженно сказала Долл.
— Что ты! — с жаром воскликнула Полл. — Я, например, не умею как птица летать, но очень хотела бы научиться. И бегать словно заяц я тоже не умею, но очень хочу. И прыгать как блоха не умею, а хочу. И королевой Норфолка мне не стать, а…
— Зато, — перебила сестру Долл, ты отлично умеешь бегать с корзинкой к Чарли Луну и обратно. Беги, глянь, что ему в сети попалось. И выбирай палтусов покрупнее! — крикнула она вдогонку.
Полл тем временем ступила за порог. Над крыльцом с пронзительными возгласами реяли чайки. Последний вопрос Нолл задала уже с нижней ступеньки.
— А о палтусах ты тоже мечтаешь?
Долл задумалась.
— Могу и о палтусах, — промолвила она наконец. — Только о беляшах лучше мечтается.
— Киу! Киу! — громко заверещала Полл, подражая гортанным, резким крикам чаек.
Внезапно их голоса потонули в гомоне целой стаи: какие-то птицы вдалеке курлыкали и хлопали крыльями. Их крики походили на треск евежесотканного, не белённого ещё полотна, когда его рвут.
Даже Долл — уж на что ленива — и то обернулась.
— Должно, серпоклювки над Ведьминым лесом пролетают, — сказала она.
Сёстры прислушивались к тревожному гомону, пока он наконец не затих вдали. Полл стояла на пороге и хмурила лоб в глубокой задумчивости.
— Долл!..
— Что?..
— Почему серпоклювки курлычат всего сильней над Ведьминым лесом?
— Спроси чего полегче, — сказала Долл, хотя имела в виду совсем другое: ни о чём меня больше не спрашивай.
— Ну и ладно, — насупилась Полл, — Вот вырасту и без тебя всё узнаю.
И Полл отправилась через поле к берегу, помахивая пустой корзинкой.
Глава III. ДОЛЛЕЧКИНА МЕЧТА СБЫВАЕТСЯ
— До чего ж хорошо одной остаться! — сказала себе Долл, провожая взглядом шуструю тоненькую фигурку сестры. — И почему люди так болтливы?..
Сама Долл болтливостью не отличалась — шевелить языком ей было лень. Кругом тишина, только поскрипывают мельничные крылья. Долл явственно представила, как течёт под жернова струйка твёрдых золотистых зёрнышек, как сыплется из-под них белоснежная мука.
«Крутись, ветряк! А вы, камни, перетирайте зерно! — думала Долл. — Мелите муку, побольше муки, ещё больше! Мелите муку для беляшей! Горсти, меры, лари, мешки отличной пшеничной муки! Дюжины и дюжины огромных, круглых, пышных, жирных беляшей».