Наш островок был необитаемым. Скоро мы уже знали каждую купу пальм и каждый участок берега, так как остров имел в поперечнике около 200 метров. Самая высокая точка лежала меньше чем на два метра над уровнем лагуны.
Над нашими головами на верхушках пальм висели большие гроздья зеленых кокосовых орехов, толстая скорлупа которых предохраняла содержавшееся внутри холодное молоко от тропического солнца, так что в течение первых недель мы не будем испытывать жажды. Имелись также спелые кокосовые орехи, полчища раков-отшельников, а в лагуне — рыба всевозможных сортов; у нас ни в чем не будет недостатка.
На северном берегу острова мы нашли остатки старого некрашеного деревянного креста, наполовину засыпанного коралловым песком. Отсюда, если смотреть в северном направлении вдоль рифа, можно было различить разбитый остов судна, который мы впервые увидели с более близкого расстояния, когда нас проносило мимо него. Еще дальше к северу в синеватой дымке виднелись верхушки пальм другого маленького острова. Значительно ближе было до густо поросшего деревьями острова, который находился на юге. Ни на одном из этих островов мы не замечали признаков жизни, но пока что у нас были другие заботы.
Робинзон Хессельберг в большой соломенной шляпе подошел прихрамывая; он принес целую кучу расползавшихся раков-отшельников. Кнут зажег костер из валежника, и вскоре мы ели раков, а на сладкое пили какао с кокосовым молоком.
— Как хорошо чувствуешь себя на берегу, не правда ли, ребята? — восхищенно сказал Кнут.
Он уже раз испытал во время путешествия это ощущение. При этих словах он споткнулся и вылил полчайника кипятку на голые ноги Бенгта. Мы все не очень твердо стояли на ногах в этот первый день пребывания на берегу после 101 дня, проведенного на плоту; иногда среди пальмовых стволов нас вдруг пошатывало, так как мы отставляли ногу, чтобы встретить волну, которая не приходила.
Когда Бенгт вручил нам наши обеденные приборы, Эрик широко улыбнулся. Я вспомнил, что по окончании последней трапезы на плоту я, как обычно, перегнулся через борт и вымыл посуду, между тем как Эрик, взглянув на риф, сказал: «Сегодня, пожалуй, я не стану утруждать себя мытьем». Когда он увидел свою посуду в кухонном ящике, она была такая же чистая, как моя.
После еды мы всласть повалялись на земле, а затем принялись за сборку намокшей радиостанции; это надо было сделать побыстрее, чтобы Торстейн и Кнут смогли вступить в эфир прежде, чем человек с Раротонги передаст сообщение о нашем печальном конце.
Большая часть нашего радиооборудования была уже принесена на берег; среди предметов, нагроможденных на рифе, Бенгт нашел ящик и ухватился за него. Тотчас же он высоко подпрыгнул от удара электрического тока; можно было не сомневаться, что содержимое ящика имело отношение к радиотехнике. Пока наши радисты развинчивали, соединяли и собирали аппаратуру, остальные взялись за разбивку лагеря.
[39], и они захватили с собой длинные ножи-мачете, засунув их за пояс. Коралловые рифы являются убежищем страшных угрей с длинными ядовитыми зубами, которыми они легко могут оторвать человеку ногу. При нападении они двигаются, извиваясь с молниеносной быстротой, и внушают панический ужас местным жителям, которые не боятся плавать рядом с акулой.
Эрик и Герман прошли вброд значительное расстояние по рифу на юг, но местами попадались более глубокие русла, по которым вода шла в этом направлении, и тогда им приходилось прыгать в воду и плыть. Они благополучно достигли большого острова и вброд перешли на берег. Длинный и узкий остров, покрытый пальмовым лесом, уходил дальше на юг; его солнечные пляжи были защищены от ветра рифом. Эрик и Герман продолжали идти вдоль острова, пока не достигли южной оконечности. Отсюда риф, покрытый белой пеной, шел дальше на юг к другим островам. Здесь наши исследователи нашли разбитый остов большого корабля; у него было четыре мачты, и он лежал на берегу, разделенный на две части. Эта был старый испанский парусник, груженный рельсами, и ржавые рельсы были разбросаны вдоль рифа. Эрик и Герман вернулись по другой стороне острова, но ни одного следа на песке им обнаружить не удалось.
На обратном пути через риф они тo и дело вспугивали каких-то странных рыб и пытались поймать некоторых из них; внезапно на них напало не меньше восьми крупных угрей. Эрик и Герман увидели в прозрачной воде, как те приближались, и вскочили на большую коралловую глыбу; угри стали извиваться вокруг нее. Скользкие чудовища толщиной с мужскую голень были усеяны зелеными и черными пятнами, напоминая ядовитых змей; на маленькой голове блестели злые змеиные глаза, а зубы, острые, как шило, имели в длину два-три сантиметра. Когда маленькие покачивавшиеся головки, извиваясь, приблизились, Эрик и Герман взмахнули ножами; голова одного угря была отрублена, другой был ранен. Кровь в воде привлекла целую стаю молодых голубых акул, которые набросились на мертвого и раненого угрей, а Эрику и Герману удалось перепрыгнуть на другую коралловую глыбу и уйти.
В этот же день я шел вброд к нашему острову, как вдруг кто-то молниеносным движением вцепился с обеих сторон в мою лодыжку и крепко повис на ней. Это оказался осьминог. Он был не крупный, но трудно передать то ужасное ощущение, которое я испытывал, когда холодные щупальца обвили мою ногу и на меня смотрели злобные маленькие глаза, торчавшие на багрово-красном слизистом мешке, представлявшем собой тело осьминога. Я изо всех сил дрыгнул ногой, и осьминог, который не имел в длину и метра, последовал за ней, но щупалец не разжал. По-видимому, его привлекала повязка на моей ноге. Я рывками двигался к берегу с прицепившимся к ноге отвратительным созданием. Лишь тогда, когда я достиг края сухого песка, осьминог отпустил меня и стал медленно отступать по мелководью; его щупальца были вытянуты в направлении берега, и он не спускал с него глаз, как бы готовый к новому нападению, если я того пожелаю. Когда я бросил в осьминога несколько крупных кусков коралла, он поспешно скрылся.
Разнообразные приключения среди рифов придавали только пикантность нашему блаженному существованию на островке. Но мы не собирались провести там всю свою жизнь, и пора было подумать, как вернуться в обычный мир. По истечении недели «Кон-Тики» пробил себе дорогу до средины кораллового барьера, где теперь лежал, прочно застряв на обнаженных рифах. Большие бревна, стараясь проложить себе путь вперед к лагуне, растолкали и обломали крупные глыбы коралла, но теперь деревянный плот засел недвижимо, и сколько мы его ни тащили и ни толкали, все было бесполезно. Если бы нам только удалось спустить разбитый плот в лагуну, мы могли бы, во всяком случае, срастить мачту и оснастить его достаточно для того, чтобы, плывя по ветру, пересечь мирную лагуну и посмотреть что окажется по ту сторону ее. Если какой-нибудь из островов был населен, то скорее всего тот, который находился далеко на горизонте к западу, где атолл изгибается к подветренной стороне.