У входа меня поджидала подруга маминой юности. Лицо у тети Даши было бледное и расстроенное.
– Что случилось? – спросил я.
– У меня неприятности по работе, – сообщила тетя Даша. – Из-за тебя никто не покупает билеты на места в последнем ряду. Получается недогруз зрительного зала!
– Из-за меня?
– Да, по всему району прошел слух, что у нас в последнем ряду «опасная зона».
– Но при чем же здесь я?
– Перестань подсказывать зрителям, кто там, на экране, будет жениться, а кто разводиться, кто куда уедет и кто кого убьет… Зачем же ты забегаешь вперед и рассказываешь им содержание? Чтобы меня уволили с работы?
В кинотеатре «Юный друг» фильмы шли примерно по неделе – таким образом, каждый из них я смотрел не меньше семи раз.
Однажды я обратился к Деду-Морозу с просьбой, чтобы кинокартины не повторялись.
– О, я рад был бы тебе пойти навстречу! – ответил он. – Но где же взять столько фильмов? Ты и так смотришь абсолютно все, на которые дети до шестнадцати лет допускаются…
– Тогда покажи мне то, на что дети не допускаются! – воскликнул я.
– О, этого я не могу… Я же дисциплинированный волшебник!
Дед-Мороз не выполнил моей просьбы, поэтому все, что происходило на экране, я выучивал почти наизусть и во время сеанса объяснял своим соседям, что будет дальше. Но, вместо того чтобы поблагодарить меня, они возмущались:
– Перестань шептать! Сидит на каком-то странном стуле, между рядами и еще шепчет. Надо позвать администратора!
Я ожесточился: «Почему это всем должно быть в кино интересно, а мне одному скучно и неинтересно? Нарочно буду подсказывать!..»
И вот места по бокам от служебного стула опустели… Получилось, что я не только езжу в персональном троллейбусе, но и сижу в персональном ряду! Тогда я начал рассказывать о предстоящих на экране событиях ребятам, которые сидели впереди меня.
И вот какая из всего этого получилась неприятность: подруга маминой юности могла потерять работу. Что стоило ей вообще выгнать меня со своего служебного стула? И больше никогда в жизни не пускать меня на этот особый стул? Казалось бы, ничего… Но Дед-Мороз не разрешал ей так поступить. Да, только Валерик оказался и дедморозоустойчивым! Но почему?
– Ты рассказывай мысленно, про себя, – робко советовала мне тетя Даша.
Я обещал.
В тот день впереди меня сидели какие-то мальчишки. А по обе стороны от служебного стула места опять пустовали: здесь была «опасная зона».
Когда начал медленно гаснуть свет, почти все мальчишки, седевшие впереди, обернулись ко мне. И один из них предупредил:
– Попробуй только подскажи!
– Очень мне нужно! – ответил я.
В самый разгар картины, когда на экране враги напали на след героя, мальчишки стали перешептываться между собой: «Его поймают! Его найдут!..» И тут я не выдержал:
– Не бойтесь! Его не поймают. Он спрячется…
– Попробуй только выйди на улицу после сеанса! – ответили мне в темноте.
На всякий случай я не стал дожидаться конца сеанса.
– Ничего, мы тебя и завтра найдем! – прошипел мне вдогонку все тот же парень. Он знал, что я хожу в кино ежедневно.
«Скажу маме, что зрители меня травят!» – решил я. И без всякого сожаления навсегда распрощался со служебным стулом подруги маминой юности…
А в доме у нас в тог день происходило что-то необычайное. То и дело я слышал за дверью на лестнице топот ног. «Ишь ты, – думал я о Валерике, – сидит себе дома, как командир в штабе, а к нему бегут, топают ногами! Что у них там происходит?»
Время от времени на лестнице раздавалось мяуканье и собачий лай. Рената задвигала своими обвислыми ушами и вместе со мной стала напряженно прислушиваться.
Я чуть приоткрыл дверь и в щелочку стал наблюдать за ребятами. Что это они так торжествуют? Чему так радуются? Наверно, устроили конкурс животных: доя зоопарка отбирают!..
Увидев, что Мишка-будильник тащит на руках пятнистого щенка, я высунулся на лестницу:
– Леопарда несешь?
У Мишки была радостная и, я бы даже сказал, ликующая физиономия.
– Что это у вас… такое? – спросил я.
– Завтра открываем кружок юнукров! И «комнату смеха» тоже.
– А сегодня что? Генеральная репетиция?
– Да, готовимся.
– Очень уж много у вас беготни, – сказал я.
– Двадцать часов восемнадцать минут! – сообщил мне на прощание ликующий Мишка. И скрылся за поворотом лестницы.
А я бросился к телефону. «Сейчас выпрошу у Деда-Мороза… В порядке самого исключительного исключения!» – решил я. И набрал свои привычные двойки.
– «Стол заказов» сегодня закрыт: санитарный день! – ответил мне голос Снегурочки.
«Додумались! Устроили свой санитарный день как раз накануне такого дня! – со злостью думал я. – Чистюли какие! И что они там, интересно, моют? Дезинфицируют бороду Деда-Мороза?..»
На лестнице не прекращался топот моих приятелей.
«Ой, как здорово! Как потрясающе!..» – повизгивали девчонки.
"Подумаешь, телячьи восторги! Какой-то там кружок, «комната смеха и страшных рассказов»! Что такого особенного? – рассуждал я. – Чего они так ликуют? Придумали себе праздник и радуются. Я вот могу хоть каждый день ходить в настоящий театр, в настоящий цирк, могу хоть каждый день устраивать себе праздники… И то не радуюсь!
Не бегаю как угорелый по лестнице!"
Но когда сверху раздалось пение, я не выдержал и побежал туда, к Валерику…
На лестнице я на мгновение остановился, прислушался и разобрал припев:
Когда в дверях показался Валерик, я сказал:
– Уж очень вы громко орете…
– Прости, но я думал, что звук резонирует кверху, то есть как бы уходит вверх…
– Это в учебнике написано?
– А что?
– А то, что ваш звук резонирует книзу…
– Прости, мы будем петь тише. У вас кто-нибудь спит?
Он хотел закрыть дверь, но я удержал его:
– Можно, я немножко попою вместе с вами? Знаешь, как я умею петь! Каждый день пою «хором»… Или, вернее сказать, за целый хор! И еще хожу «хороводом»…
– Мы разучиваем «Гимн юных укротителей». Его будут петь Завтра только юнукры!
– А я не могу прийти на это ваше открытие?.. Не могу?
Валерик задумался.
– Погоди. Кажется, есть выход.
– Какой?!
– Мы пригласим тебя экскурсантом.
– Я не хочу экскурсантом! Я хочу воспитывать какуюнибудь собаку… Или пусть даже белую мышь! И хочу смеяться в «комнате смеха»!
Валерик молчал.
– Ага, молчишь! И по телефону звонить перестал. И в почтовый ящик ничего не бросаешь…
– А что же ты сердишься? У тебя теперь свои дела, у меня – свои.
Но я-то хотел, чтобы дела у нас с ним всегда были общие! Я почему-то вспомнил, как Снегурочка однажды по телефону назвала нашу учительницу моей «бывшей учительницей». «Может быть, и Валерик становится моим бывшим лучшим другом?» – со страхом подумал я.
Я не хотел этого. Я любил Валерика. И решил удрать из Страны Вечных Каникул!
ДЕНЬ ОТКРЫТИЯ – ДЕНЬ ЗАКРЫТИЯ
Всю ночь я репетировал свой предстоящий разговор со «Столом заказов».
– Позвоню Снегурочке, – шептал я, с головой спрятавшись под одеяло, – и скажу ей: «Мне доставит огромнейшее, просто самое большое удовольствие в мире, если вы отпустите меня из Страны Вечных Каникул! И пусть никто в школе не требует у меня оправдательных справок… Пусть никто не спрашивает, где я был эти полтора месяца!»
«Интересно, когда начинается рабочий день в „Столе заказов“? – размышлял я. – Наверно, как в продовольственных магазинах, в восемь утра!»
Ровно в восемь я был у телефона. Набрал две двойки, но вместо голоса Снегурочки услышал злые короткие гудки: занято! Я еще минут пять подряд крутил диск, но «Стол заказов» не освобождался. Занят! С кем же это, интересно узнать, Снегурочка разговаривает? Может быть, появился еще какой-нибудь каникуляр? Вот было бы хорошо! Тогда бы моего побега никто и не заметил. «А вернее всего, – решил я, – просто угадали волшебным путем, о чем я хочу попросить, и не хотят откликаться. Тогда я буду действовать сам, без помощи волшебной силы. А если она попытается мне мешать, я буду бороться!..»
Окрыленный таким смелым замыслом, я побежал собираться в школу. До начала уроков оставалось всего минут двадцать… Но как быть с учебниками и тетрадями? Ведь моя мама заперла их в шкафу!
– Зачем ты берешь портфель, Петр?! – строго спросила она.
– Так приказал Дед-Мороз, – не задумываясь, соврал я. – Он придумал какую-то новую игру: «А что у тебя в портфеле?» Мне нужны учебники и тетради…
– Ну, если это для игры, тогда хорошо, – сказала мама.
Она взяла ключ и отперла шкаф. Никогда еще – ни раньше, ни потом – не укладывал я книги и тетради в портфель так бережно и с такой любовью, как в то далекое утро…
– А почему ты так рано поднялся? – спросила мама.
– Сегодня очень уплотненный день, – ответил я словами, которые часто слышал от папы. – Я хочу успеть и в музей, и в Планетарий, и в цирк, и даже, может быть, на выставку мод.
– Молодец! – похвалила она. – Работяга!
Портфель распух, но он не казался мне в то утро тяжелым: я нес его так же легко и радостно, как носил раньше подарки с елочных праздников.
Идти в школу обычной дорогой я не решился: меня на перекрестке мог вновь окликнуть свистком милиционер, заколдованный Дедом-Морозом, и направить в сторону от школы – к троллейбусной остановке. Но я знал, как добраться до школы проходными дворами. И смело отправился в путь!
В утренних дворах было пусто. Только дворники сгребали снег в сугробы, словно все, соревнуясь друг с другом, лепили одни и те же белоснежные остроконечные башенки. А ледяные дорожки посыпали песком и солью.
«Зачем? – удивлялся я. – Ведь во дворах хозяйничают ребята, а они никогда не спотыкаются на ледяных дорожках, они так любят кататься по этим узким зеркальным островкам!»
И вот, наконец, я дошел до последних ворот, сквозь которые уже была видна наша школа… и на которых было написано: «Проход запрещен». Неужели специально для меня закрыли ворота?!
Где-то в углу двора одиноко приткнулась к стене автоматная будка, стекла которой заросли густым снежным мохом.
«А не набрать ли мне сейчас две двойки? – подумал я. – И потребовать, чтобы распахнулись ворота! Нет, пожалуй, не стоит. Лучше сам перелезу!» Я чувствовал, что в это утро «Стол заказов» работает против меня.
Лезть через ворога было очень трудно, потому что в руках у меня был портфель, туго набитый тетрадями и книжками. С одного валенка слетела галоша, и я понял, что это шутки Деда-Мороза. Вслед за галошей упал и валенок.
«Если даже вниз полетит и второй, – со злостью думал я, – прибегу в школу в одних носках. И просижу так в классе все пять уроков. До самого открытия кружка юнукров!» Но тут сзади раздался грубый голос:
– Русскому языку тебя, что ли, не учили? Читать не умеешь?
Русскому языку меня учили, хотя по этому предмету я никогда не имел больше тройки.
Обернувшись, я увидел усатого дворника в белом переднике.
– Я опаздываю в школу… Пустите! – умоляюще проговорил я, сидя на металлической перекладине ворот.
Но дворник, конечно, стал отвечать мне по шпаргалке Деда-Мороза. А может быть, это был сам Дед-Мороз, который оставил дома бороду и нацепил белый фартук.
– Если свалишься, кто отвечать будет?
– Если я свалюсь, так не к вам во двор… а на ту сторону. И ребята меня подберут.
– Брось валять дурака!
Отчаяние и решимость овладели мною. Я перебросил портфель через ворота, чтобы он не мешал мне. И полез дальше вверх, цепко хватаясь за металлические прутья, которые обжигали мои пальцы, вылезавшие наружу из дырявых перчаток.
Дворник хотел схватить меня, но руки у него были коротки или, вернее сказать, просто я залез уже слишком высоко. Добравшись до вершины, я приветливо помахал дворнику озябшей ногой, с которой слетел валенок, и стал спускаться вниз по другую сторону ворот. Я уже был совсем близок к цели, но дворник протянул свои ручищи в брезентовых рукавицах сквозь металлические прутья: он все еще надеялся помешать мне. Тогда я зажмурился и спрыгнул. Прыгал я с небольшой высоты и все же упал… Хотел вскочить, отряхнуться. Но кто-то склонился надо мной. «Неужели дворник перемахнул через ворота»? – подумал я. И в ту же минуту увидел над собой милиционера.
– Ушиблись, гражданин? – спросил он, почему-то обращаясь ко мне на «вы».
– Нет! Я побегу в школу…
– Ни в коем случае. Вы – пострадавший.
Наверно, Дед-Мороз заколдовал все наше отделение милиции!
– Вот нарушили порядок, полезли через ворота и пострадали.
– Мне совсем не больно.
– Не пререкайтесь! Сейчас приедет машина. И я вас отправлю.
– Куда? В отделение?
– Нет, на лечение, – не то в шутку, не то всерьез ответил он.
И тут же раздалась пронзительная, всегда сжимающая сердце сирена «скорой помощи». К нам подкатила машина с красными крестами на боках. Из кабины выскочила санитарка. Поверх шапки у нее был белый платок, тоже с красным крестом. Она склонилась над моей озябшей ногой:
– Бедный! Никак, обморозился!.. И ушибся?
Она осторожно натянула мне на ногу валенок, который подал ей дворник сквозь металлические прутья с той стороны ворот.
– Доставьте его в свое медицинское учреждение. Срочно! – сказал милиционер.
Они с санитаркой положили меня на носилки с колесиками и вкатили эти носилки внутрь машины. Санитарка уже не села к шоферу в кабину, а устроилась подле меня.
Вообще я очень любил, когда меня носили на носилках, как пострадавшего. Это бывало во время учебных воздушных тревог. Но ехать в настоящей карете «скорой помощи», в настоящее медицинское учреждение я не хотел.
– Портфельчик ваш? – спросил на прощание милиционер.
– Мой, – ответил я. Схватил портфель и прижал его к сердцу.
Машина дала пронзительный сигнал, и мы помчались.
– Тебе удобно? – спросила санитарка.
Голос ее показался мне очень знакомым. Я поднял глаза и увидел… кондукторшу из моего персонального троллейбуса. Да, да, это была она! Только без сумки с билетами, а с белой косынкой и красным крестом на голове.
– Вы-ы?.. – изумленно произнес я.
– Узнал, родимый?
– И кондукторша, и санитарка?..
– Что поделаешь: у нас в Стране Вечных Каникул было большое сокращение штатов. Теперь совмещаем профессии.
Сквозь маленькое окошко над головой я узнал затылок того самого водителя, который всегда крутил огромную баранку в кабине моего персонального троллейбуса. И он, значит, тоже обслуживал «скорую помощь» по совместительству.
Тем же самым ласковым голосом, каким она предлагала мне прогуливаться по троллейбусу с места на место, санитарка сказала:
– Может быть, неудобно лежать на спине? Можешь перевернуться на бок. Чувствуй себя как дома.
– А куда вы меня… сейчас? – спросил я тихо.
– В медицинское учреждение. Тебя там подлечат немного… Да вот и приехали!