Когда на Пасху впервые прибыли голландские и испанские мореплаватели, они застали смешанное население, говорившее на языке, который сочетал полинезийские и неполинезийские слова. Хотя в это время на острове как будто установился непрочный мир, гости видели только одно произведение искусства — огромные статуи, да и то многие из них были сброшены с аху. Однако до визита капитана Кука остров был опустошен еще одной из многочисленных войн Позднего периода, и он застал сильно поредевшее, голодающее население явно полинезийского происхождения. Как и прежние гости, англичане пришли к выводу, что часть населения — во всяком случае, почти все женщины — укрывалась под землей. На этот раз нужда впервые заставила островитян предложить гостям для обмена разнообразные изделия из дерева. Все источники той поры рисуют пасхальцев как очень ловких воров. Они обкрадывали даже друг друга и прятали добычу под землей.
Во второй половине девятнадцатого века, после набегов перуанских работорговцев, которые увезли около тысячи островитян, на Пасхе снова установился относительный мир, и в 1864 году на острове поселился первый иноземец — миссионер Эйро. В это время пасхальцы жили в камышовых хижинах, и в каждой из них было множество каменных и деревянных фигурок, изображавших людей, животных, чудовищ; были и дощечки с письменами. Потрясенный видом этих языческих изделий, миссионер велел их уничтожить; немало поделок и впрямь погибло в огне. И хотя островитяне затем изгнали Эйро с Пасхи, а его вещи спрятали в своих подземных тайниках, миссионер успел их напугать настолько, что, когда он вскоре вернулся, сопровождаемый еще тремя миссионерами, на поверхности острова, совсем как в пору племенных войн, не оставалось ни одного мобильного изделия искусства. Коллеги Эйро даже и не подозревали о существовании дощечек с письменами, пока одному из них не попался на глаза поврежденный образец, найденный ребенком среди скал. Епископ Таити заинтересовался дощечками, и миссионерам удалось раздобыть и отправить ему несколько дощечек и фигурок, которые хранились в тайниках. Пасхальцы боялись, что апостолы новой веры уничтожат их священное наследие, поэтому число предметов, полученных миссионерами, не шло ни в какое сравнение с тем, что прежде видел Эйро. В последующие десятилетия только мирским посетителям удалось приобрести изрядное количество деревянных и каменных поделок, причем многие были повреждены эрозией. Разойдясь по всему свету, эти изделия осели в музеях и частных коллекциях вместе с предметами, которые были вывезены с Пасхи до прихода миссионеров ранними путешественниками.
Очистив поверхность острова от мелкой скульптуры, миссионеры не менее успешно расправились с исконным языком малочисленного смешанного населения. Свое учение святые отцы устно и письменно преподавали немногим уцелевшим пасхальцам на таитянском диалекте. Уже через два года после того, как миссионеры утвердились на острове, французский врач Палмер отметил, что невозможно определить, каким был первоначально пасхальский язык, настолько он изменен. Вот почему бессмысленны все попытки на основе современных словарей реконструировать древнюю историю острова посредством глоттохронологии. Палмер сообщает далее, что ему показывали самые разнообразные гротескные фигурки из дерева, в том числе весьма старинные, и добавляет, что у островитян были также каменные фигурки, но их ему не пришлось увидеть. Объяснением, почему пасхальцы не хотели показывать свои каменные изделия, мы обязаны Гейзелеру, начальнику этнографической экспедиции на «Гиене». Гейзелер записал, что верховный пасхальский бог Макемаке не был предметом прямого поклонения, но во время различных празднеств островитяне носили в честь него небольшие деревянные поделки, объединенные под названием моаи торомиро, то есть фигурки из древесины торомиро. Были еще мелкие каменные скульптуры, но их не выносили на всеобщее обозрение. Назывались они моаи маэа, то есть фигурки из камня, и выполняли роль духов-покровителей. У каждой семьи был такой талисман, а то и несколько. Деревянные фигурки и танцевальные атрибуты приобрести было несложно, а вот с каменными скульптурами пасхальцы расставались крайне неохотно, и все же немцам удалось привезти в Европу кое-какие образцы. Дополнительные сведения были получены американскими учеными, прибывшими на Пасху на «Могикане» через четыре года после немецкой экспедиции. Томсон записал, что все большие статуи на аху — монументальные изображения знатных лиц, призванные увековечить их память. Они не считались идолами, им не поклонялись. Кроме того, у островитян были маленькие домашние божки из дерева и камня, своего рода духи-покровители, не имеющие ничего общего с водруженными на аху исполинами. Домашние божки воплощали определенных духов, они не относились к разряду собственно богов, хотя и были наделены некоторыми божественными атрибутами. Они занимали видное место в каждом жилище, через них пасхальцы общались с духами, но сами они не были предметом поклонения. Гости острова отмечали, что маленькие домашние божки были вырезаны когда из красного вулканического шлака, когда из белого туфа, когда из твердого базальта. Были тут и фигуры в рост, и торсы, и одни головы; подчас на поверхности камня просто гравировали грубые личины. Какие-то божки были женскими, какие-то были призваны обеспечить хороший урожай, увеличивать плодовитость кур или полезных представителей морской фауны, какие-то охраняли жилище от посторонних. Главное различие между каменными фигурками моаи маэа и деревянными моаи торомиро заключалось в том, что первым приписывали магические свойства, приносящие благо только владельцу, вторые же были общеизвестными портретными изображениями, эмблемами ранга или танцевальными атрибутами, из которых не делали тайны.
Большую роль в дальнейшем развитии пасхальского искусства сыграло прибытие на остров в 1877 году Александра II. Салмона, наполовину таитянина. К этому времени миссионеров опять изгнали, а единственного иностранного поселенца из мирян убили. Владея утвердившимся на Пасхе таитянским диалектом, Салмон, естественно, стал гидом и переводчиком сперва для немецкой экспедиции на «Гиене», затем для американцев на «Могикане». Он помог гостям приобрести деревянные резные изделия, включая вновь появившиеся из тайников дощечки с письменами. Видя, что иноземцев больше всего привлекают великолепно отделанные деревянные фигурки, изображающие длинноухих изможденных людей, а также некоторые другие портретные фигурки и атрибуты, известные внешнему миру еще со времен короткого визита капитана Кука, Салмон научил обнищавших островитян наладить коммерческое производство тех деревянных поделок, которые пользовались наибольшим спросом. В 1888 году остров был аннексирован Чили, установились более регулярные связи с внешним миром, и коммерческая продукция стала расти. Поскольку те самые люди, которые раньше вырезывали фигурки для себя, теперь начали изготовлять их в больших количествах для продажи, в переходный период, начавшийся около 1888 года, не видно почти никакой разницы между функциональными и коммерческими изделиями искусства. Однако влияние миссионеров побуждало пасхальцев, занятых художественным промыслом, опускать такую деталь, как гениталии, а отсутствие личного интереса обычно вело к тому, что изделия становились грубее, шлифовка хуже, к тому же часто приходилось пользоваться привозным материалом, так как на острове становилось все меньше торомиро. Поэтому почти всегда можно различить вещи, созданные до и после начала этого важного переходного периода.
Массовое производство нескольких хорошо известных стандартных деревянных фигурок и тот факт, что остров изобилует большими статуями одного-единственного типа, вместе породили совершенно неверное представление, будто искусство Пасхи однообразно, стилизовано и напрочь лишено индивидуального творческого воображения. Старинные разнородные фигурки из дерева и камня, вывезенные до начала массового производства, стали считать нетипичными для острова, и все внимание сосредоточилось на растущем количестве стандартных изделий, которые ценились как этнографические диковинки в лавках древностей и занимали почетное место в музейных экспозициях. Спрос на нестандартные фигурки был невелик, они часто оседали в запасниках, и даже исследователи полинезийского искусства обходили их своим вниманием.
С началом коммерциализации вырезывание функциональных фигурок из дерева прекратилось, ведь плясовые атрибуты и эмблемы ранга вышли из употребления. Однако втайне изготовлялись, как и до миссионеров, мелкие каменные фигурки, собственные божки отдельных лиц и семей. До изгнания с острова миссионеры успели дать всем пасхальцам христианские имена и внести их в церковные книги. Успели изменить язык, вынудили спрятать в подземных тайниках языческое наследие. Но им не удалось искоренить культ предков и восхищение их долами, столь наглядно воплощенными в каменных исполинах, господствующих над голым островом. Миссионеры почитали эти монументы творением дьявола, даже иноземцам было невдомек, как переносили и воздвигали каменных великанов; мудрено ли, что для островитян волшебное могущество кровных предков было не менее реальным, чем любые учения о каком-то распятом на кресте неизвестном иноземце и его девственной матери. Даже после того, как христианство утвердилось в сознании пасхальцев прочнее, чем в умах большинства прихожан на материке, магическое наследие в тайниках сохраняло свою власть над островитянами. После отъезда миссионеров в 1871 году вплоть до учреждения постоянной миссии в 1935 году, когда прибыл патер Себастиан Энглерт, всеми церковными службами ведал учитель-полинезиец. И только естественно, что пасхальцы делили свою душу между официальной верой и родовыми тайниками. Сам учитель однажды написал епископу Таити письмо, в котором просил разъяснить, считать ли одного из пасхальских духов богом или демоном. Иноземные гости этой поры, включая Британскую экспедицию Раутледж в 1914 году и Франко-Бельгийскую экспедицию Лавашери и Метро в 1934 году, отмечали поразительную силу суеверий, владевших пасхальцами. Островитяне верили, что в каждой пещере, в каждом закоулке обитают аку-аку — духи, которые вмешиваются во все людские дела, открыто общаясь с каждым, кто наделен хотя бы толикой волшебной силы мана.
Каждому посетителю Пасхи рассказывали про родовые подземные тайники, где под защитой духов хранилось ценное старинное наследство. Соблазняемые высоким вознаграждением, многие пасхальцы, казалось, были готовы провести гостей в свои тайники, но в последнюю минуту страх перед карой сверхъестественных сил неизменно брал верх, и тайна оставалась тайной. В двадцатом веке цепы повысились, искушение становилось все сильнее, и некоторые моаи маэа, извлеченные из хранилищ, покидали остров. Правда, в большинстве случаев пасхальцы так боялись аку-аку своих предков, что предпочитали красть изделия из чужих пещер, особенно тех, которые принадлежали вымершим родам. Многие гости Пасхи писали, что главное времяпрепровождение островитян — поиски скрытых пещер на обрывах и среди каменистых равнин.
Когда в 1955 году на остров прибыла Норвежская археологическая экспедиция, казалось, что процесс аккультурации пасхальцев завершен и церковь прочно утвердилась в жизни общины. Патеру Себастиану Энглерту, который прожил на острове двадцать лет и изучил ого лучше, чем любой другой иноземец, не давала покоя загадка: куда подевались многочисленные мелкие скульптуры и дощечки с письменами, виденные святым братом Эйро, когда тот высадился на острове девяносто лет назад. Все эти вещи исчезли внезапно, поэтому Энглерт предполагал, что их поспешили спрятать в подземные родовые тайники, которые до недавнего времени еще были известны некоторым родам. Патер Энглерт сам беседовал с островитянами, посещавшими родовые пещеры, и записал, что они устраивали ритуальную земляную печь уму такапу, чтобы испечь курицу и батат для охраняющего тайник аку-аку, прежде чем удалять камни, маскирующие вход. Записал он также, что пасхальцы уже в нашем веке уносили ночью покойников с христианского кладбища, чтобы захоронить их в священном родовом тайнике. Некоторые из ныне здравствующих островитян помнят даже, как старики предлагали им скульптуры из своих тайников, только чтобы им помогли добраться до пещеры и умереть среди языческих предметов. Однако Энглерт был убежден, что все пасхальцы, знавшие тайные пещеры, уже скончались, а нынешние островитяне настолько верны христианской церкви, что без раздумья сбыли бы все языческие предметы, если бы знали, где их найти.
Когда в 1955 году паше экспедиционное судно бросило якорь в заливе Анакена, сложилась благоприятная обстановка для пересмотра островитянами прежних взглядов. Местные жители знали, что руководитель экспедиции прошел севернее острова на плоту «Кон-Тики», наши археологи извлекли из земли забытые памятники предков, молодое поколение уже не так боялось аку-аку, как их отцы и деды, экспедиционное судно доставило невиданное количество товаров для меновой торговли, и оно бросило якорь у острова не на один месяц. Все это вместе взятое давало немалые преимущества нашей экспедиции. Впервые иноземцев допустили в подземные тайники.
Жители острова знали много пещер, которые служили убежищами и жильем во время гражданских войн. Но кроме того, выяснилось, что немало пещер с надежно замаскированным входом являются собственностью отдельных пасхальцев и вряд ли найдется на острове хоть одна семья, но владеющая таким тайником для храпения цепного наследства или недавно приобретенного имущества. В осмотренных нами пещерах лежали только моаи маэа да в некоторых случаях останки, в том числе относящиеся уже ко времени после прихода на Пасху миссионеров. Возраст каменных скульптур был неодинаков: изображения больших камышовых парусников и другие сложные мотивы явно предшествуют декадентному Позднему периоду, тогда как лошадь, кролик, пресвятая дева с младенцем — несомненно поздние мотивы, однако вряд ли предназначенные для продажи, ведь любой пасхалец знает, что они европейского происхождения.
Как только подземные тайники перестали быть секретом и слух об этом прошел по деревне, началось изготовление моаи маэа неизвестных ранее типов. Мотивы, которые прежде считали слишком священными или секретными для коммерческого воспроизведения, теперь либо копировались резчиками, либо давали пищу для новых решений, но во всех случаях речь шла о предметах, разительно отличающихся от того, что до сих нор предлагалось туристам в качестве сувениров и якобы древних изделий. За несколько недель около тысячи разнообразных каменных скульптур неведомого прежде вида было осмотрено членами экспедиции в подземных тайниках или доставлено в лагерь некоторыми из островитян. Большинство предметов носили печать старины, даже древности, другие же, предложенные нам под конец пребывания на Пасхе, явно были вырезаны для нас. Между этими двумя категориями находится третья — изделия без патины, о которых трудно сказать, являются ли они аутентичными или были изготовлены, когда мы находились на острове. В сухой и темной пещере, где камень почти не подвержен эрозии, налет на обработанных поверхностях образуется очень медленно. Поэтому отсутствие патины еще не означает, что изделие новое. В самом деле, за восемнадцать лет последующего хранения в музее, в условиях, близких к царящим в темной сухой пещере, внешний вид скульптур нисколько не изменился. Фигурки, вырезанные для магических или мнемонических целей незадолго до возрождения католической миссии на острове в 1935 году, вряд ли покажутся на вид много старше тех, что изготовили при нас. Естественно, патина зависит от условий в пещере, где хранились скульптуры. Некоторые из приобретенных нашей экспедицией образцов обросли мхом и лишайником, и нам не раз рассказывали про сырые пещеры, содержимое которых выносили для сушки на солнце и чистили, чтобы растительность не разрушила пористую лаву.
Неожиданное открытие моаи маэа в тайниках, а также недоверчивость иных ученых, которые, хотя не видели приобретенных нами скульптур, не замедлили отнести их к разряду подделок для туристов, побудили автора предпринять исследование привезенных ранее с острова Пасхи изделий в музеях мира. Целью исследования было увязать с известными фактами казавшиеся сюрпризом этнографические открытия нашей экспедиции, которая прибыла на остров Пасхи исключительно для археологических раскопок. Подробное описание изделий пасхальского искусства из шестидесяти четырех публичных и частных собраний содержится в Приложении; образцы иллюстрированы на фото 16—183. Фото 184–299 представляют некоторые скульптуры, приобретенные нашей экспедицией, причем мы старались исключить вещи, которые могли быть вырезаны во время нашего пребывания на острове; исключение составляют фото 300–301 с типичными примерами этой категории изделий.