— Вот уж не думала, что мохноногий сыч посмеет осквернить колокольный ритуал. Ты совершил святотатство, — заявила Бесс. Показалось ей или сыч, в самом деле, заметно съежился, поджав перья? — Теперь можешь забыть о глауморе! — мстительно добавила Бесс. — Ты сгниешь в хагсмире!
— Никогда! — злобно огрызнулся сыч. — Очень скоро у нас будет власть над хагсмиром и всеми хагсмарами его!
На этот раз пришла очередь Бесс вздрогнуть от изумления. О чем болтает этот сыч? Она отвлеклась всего на мгновение, но для сыча этого оказалось достаточно. Одним ударом он опрокинул Бесс на каменный пол. На миг у нее потемнело в глазах, и она услышала, как наконечник звякнул о камни. Второй наконечник остался у нее в когтях. Потом Бесс увидела, как мохноногий сыч метнулся вниз по винтовой лестнице. Он летел в крипту! И тогда Бесс решилась. Она выбросила из головы все мысли, и в этот безрассудный миг Бесс с Колокольни, Бесс Знающая превратилась в Бесс-воительницу. Она не будет думать. Не будет чувствовать. Она будет только убивать. Взлетев с пола, Бесс, как молния, пронеслась через зал. Вниз, вниз, вниз, в крипту! Догнав сыча, она села ему на хвост и полетела по каменному лабиринту. Она слышала, как звякали боевые когти, когда сыч заворачивал за угол. Возможно, он был опытным бойцом, но летел намного хуже, чем Бесс. Он даже не смог подобрать наконечник стрелы, выпавший у нее из лапы после падения. «Мне нужен один точный удар, всего один!» — стучало в голове у Бесс. Она начала неумолимо гнать сыча из тесных проходов между каменными гробницами. В задней части крипты виднелась темная ниша. Если ей удастся загнать сыча в эту нишу, он окажется в ловушке. Значит, нужно заставить его поверить, будто уголь спрятан в нише! Блестяще. Бесс резко остановилась и, развернувшись в воздухе, начала отступать к нише. Сыч клюнул на эту уловку. Он решил, что Бесс пытается защитить уголь.
И тут случилось нечто очень странное. Бесс вдруг почувствовала, что разделилась, превратившись сразу в двух сов. Первой была Бесс-воительница: мудрый стратег, то и дело оглядывавшийся назад, изображая панический страх за уголь. Второй была Бесс-наблюдательница, Бесс Знающая. Теперь Бесс ловко притворилась, будто хочет свернуть, но при этом предоставила врагу достаточно времени и места, чтобы блокировать ее маневр. Сработало! Честное слово, сработало! Они были уже совсем рядом с нишей. Здесь было несколько углублений, в которых некогда стояли свечи, озарявшие крипту. Подлетев к одному такому углублению, Бесс описала крутую петлю и, широко раскинув крылья, загородила собой проем, делая вид, будто хочет защитить нечто спрятанное в камнях.
— Пусти или я разорву тебя в клочья! — завизжал сыч.
Бесс ничего не ответила, продолжая парить перед стеной. Теперь ей не нужно было изображать страх. Она была по-настоящему напугана. Желудок ее болезненно сжимался от ужаса. Но она понимала, что должна выстоять и заманить врага еще глубже. Бесс услышала грозное звяканье боевых когтей. Вот их острые концы сверкнули, а затем слились в стремительном взмахе. Сыч атаковал. Напружинив плечи, Бесс подняла коготь — и крупицы слюды в толще каменного наконечника полыхнули в темноте, словно звезды.
А потом все было кончено.
Бесс моргнула. Мохноногий сыч лежал на полу. Из груди его торчал каменный наконечник. На этот раз он действительно готов был испустить дух. Бесс опустилась на пол рядом с сычом.
— Надеюсь, теперь ты не ждешь, чтобы я песней проводила тебя в глаумору?
Янтарные глаза сыча, уже начавшие выцветать в преддверии смерти, вдруг сверкнули жутким пламенем.
— Сейчас я упокоюсь… в колыбели хагсмира. Хагсмир — моя глаумора! Ты увидишь. Очень скоро… Подожди… Уже недолго…
Но слова застыли у него в клюве, и пришла смерть.
— Нечестивая смерть, — прошептала Бесс. — Страшная смерть.
Она больше не была Бесс-воительницей. Она вернулась в собственное тело и только теперь с изумлением поняла, что дрожит от головы до хвоста.
Глава V
Волчица и медведица
Свип брела по суше. До сих пор она еще никогда не выходила за пределы Северных царств. Возможно, идти по земле было безумием. Но в этом году, как и предсказывал Сварр, катабатические ветры задули раньше обычного, поэтому и лед начал наступать быстрее, чем рассчитывала Свип. Она опасалась, что у тупика не хватит храбрости добраться до сов. Она, конечно, сказала ему не трусить и лететь, но кто знает, послушается ли он? Свип чувствовала, что должна что-то сделать, несмотря на усталость и сонливость, одолевающую всех белых медведей с наступлением зимы. На всякий случай нужен запасной вариант. Этим вариантом была Джильбана, старая подруга Свип. Медведица решила сходить к ней и рассказать все, о чем она узнала от тупика.
В одном она была уверена твердо — в этом сезоне у нее не будет медвежат. Что ж, приятно получить передышку. Несмотря на убаюкивающий зов долгой зимней спячки, Свип чувствовала прилив энергии. С малышами можно и подождать. Да и какая мать захочет привести детей в этот мир, если то, что она поняла из сбивчивого рассказа тупика, окажется правдой?
Свип познакомилась с Джильбаной три лета тому назад. В ту пору волчица только что потеряла своего сына и была настолько убита горем, что покинула родные края. Свип тогда как раз во второй раз родила медвежат, и Джильбана с радостью взялась помогать ей. Она была незаменимой. Медвежата звали ее тетей Джил. Из рассказов Джильбаны Свип узнала, что та очень близко знала Корина, короля Великого Древа Га'Хуула. В тот год они с Джильбаной многое узнали друг о друге, поэтому Свип не сомневалась, что и сейчас ей стоит поделиться своей тревогой с этой волчицей.
Свип шла долгих два дня и наконец добралась до мыса Сломанного когтя. Пейзаж здесь заметно отличался от привычных медведице пустынных просторов. Здесь совсем не было снега, зато начали появляться вкрапления деревьев — вначале редких и одиночных, а затем и целых рощ высоких елей и лиственниц. Свип не знала, какой прок от деревьев, однако ей нравилось спокойное величие, с которым они попирали пустынные просторы. Она знала, что если зайти еще дальше, в Даль, то деревья снова исчезнут. Как объясняла Джильбана, земля там слишком твердая, спекшаяся в камень.
Медведица помнила, что где-то неподалеку отсюда должна находиться летняя стоянка Джильбаны. Наверное, она скоро сюда придет. Нужно только случайно не оговориться и не назвать волчицу ее старым именем, ведь она теперь не Джильбана, а Намара. С тех пор, как Свип в последний раз видела свою подругу, та стала предводительницей клана Макнамара — клана волчиц, славившихся исключительным умом и несгибаемой отвагой.
В краю, известном под названием Далеко-Далеко, у каждого клана была своя территория, но клан Макнамара держался особняком. Время от времени волчицы Макнамара объединялись с другими волками для сезонной охоты, а также регулярно являлись на общеволчьи собрания у Священного кольца. Но в остальном они предпочитали жить своей жизнью, подальше от других кланов.
Внезапно из-за высокой ели выбежал маленький волчонок. На вид ему было не больше полугода. Он выглядел таким упитанным, что Свип невольно сглотнула голодную слюну. Разумеется, она никогда не стала бы есть волчонка. Однако впервые за все это время она всерьез задумалась о еде. Море осталось далеко позади. Запах соли давно растаял в воздухе, а вместе с ним исчезла и вся привычная еда белой медведицы — рыба, тюлени, выдры. Все деликатесы Северных царств. Чем же, во имя Урсуса, питаются здешние обитатели? Деревьями? Свип задумчиво поплелась к ели, надеясь, что волчонок будет держаться от нее подальше. Она не желала бороться с искушением. Но забавный пушистый щенок вдруг принялся отчаянно тявкать.
— Ты настоящая? То есть совсем настоящая? — спросил он у Свип.
Свип продолжила свой путь, не поворачивая головы в его сторону.
— Разумеется, я настоящая! А ты?
— И я! Честное слово. Мне уже почти полгода! А в следующем месяце я отправлюсь на первую охоту с кланом! Ты полярная медведица, правда?
— Точно, — буркнула Свип.
— Ты больше, чем гризли. Так что мы вряд ли сможем тебя съесть. Наверное, для этого потребовалось бы целых два клана. Так что ты можешь не волноваться.
«Я? Волноваться?» — хмыкнула про себя Свип.
— Краног! — Красивая серебристая волчица выскочила из-под куста и вихрем бросилась к ним. Подбежав к медведице, она униженно прогнулась, касаясь животом земли, прижала уши к затылку и закатила глаза, так что стали видны белки. — Где твое воспитание, Краног? — рявкнула она на волчонка. Тот немедленно плюхнулся брюхом на землю.
Свип резко остановилась. Ей уже доводилось слышать о странных обычаях волков из Дали, но то, что происходило сейчас, превзошло все ее ожидания. Волчица и ее щенок ползли к ней по земле! Урсус великий, зачем они это делают?
— Мы наслышаны о твоем роде от Намары, — сказала волчица.
— Да, конечно. Я старая подруга Джил… то есть, Намары. У меня для нее очень важные новости. Видите ли, мне нужно увидеться с ней прямо сейчас. Укажите мне, где ее искать.
Волчица перестала урчать.
— Указать тебе, где ее искать? — почти взвизгнула она. — Уж не думаешь ли ты, что можешь вот так просто ввалиться к ней в логово? — Волчица говорила с заметным акцентом, слегка подвывая во время разговора, и Свип отчетливо вспомнила, что именно так разговаривала и Джильбана.
— Ну ладно… Тогда просто передайте ей, что я пришла. И что мне нужно немедленно увидеть ее.
Волчица полностью вскочила на ноги. Закатное солнце заливало мягким розовым светом лежащие кругом пустоши. Серебристая волчья шерсть красиво замерцала в этом освещении.
— Меня зовут Блэр. А тебя?
— Свип.
— Ах! — снова вскрикнула волчица, слегка кивая головой.
— Ты меня знаешь?
— Я тебя знаю. Я знаю, что ты та самая медведица, которая разделила с нашей Намарой, в то время ее звали Джильбаной, свою пещеру где-то далеко на севере отсюда. В то время наша Намара была убита горем после смерти своего сына Коди. Я знаю, что ты дала ей утешение, и она смогла выплакать свое горе, но настолько ослабела, что не могла есть. И я знаю, что ты кормила ее собственным молоком. Молоком, предназначенным для твоих детей.
— Ой, да было бы о чем говорить! Мои медвежата и так были толстые, как тюлени. У меня было достаточно молока.
— Намара умерла бы, если бы не ты, — вздохнула волчица. — Но я вижу, что она не рассказала тебе о наших обычаях. Ты ведь заметила, что сделала я и… — тут волчица замолчала и грозно посмотрела на своего сына: —…и чего несделал мой сын при твоем появлении?
— Да.
— Я оказала тебе уважение, которое волки должны оказывать всем, кто стоит выше по рангу. — Она повернулась к волчонку, продолжавшему лежать на земле. — И до тех пор, пока этот юноша не научиться правильно себя вести, он не пойдет на охоту. — Малыш жалобно захныкал. Обеими лапами он закрывал морду от стыда, так что наружу торчал только круглый розовый нос. Но Блэр, не обращая внимания на волчонка, продолжала говорить своим певучим голосом: — У нас есть свой кодекс поведения. Мы называем его гаддернок — путь, по которому идут кланы страховолков. А теперь следуй за мной, и я отведу тебя в нашу гаддерхил, или церемониальную пещеру.
— Но я всего лишь хотела увидеть Джил… то есть Намару. Мне удобнее было бы поговорить с ней в ее собственной пещере. К чему такие… церемонии?
— На этот раз дело не в церемониях.
— А в чем же тогда?
— В том, что это единственное место, куда ты поместишься.
Глава VI
Клич Намары
— Так ты говоришь, что тупик толковал о хагсмарах? — Глаза Намары заблестели, как два изумруда в темноте пещеры. Снаружи деревья скрипели под порывами неожиданно налетевшего ветра. Свип мрачно кивнула. — И ты говоришь, что другая сова, голубая, сказала что-то об угле Хуула?
— Не совсем в таком порядке, — поправила ее Свип. — Сначала голубая сова заявила, что ей все известно об угле. А затем вторая сова сказала что-то о хагсмарах.
Зеленые глаза Намары превратились в узкие щелочки. Шерсть у нее на загривке поднялась дыбом, уши встали торчком. Она принялась беспокойно кружить по полу пещеры.
— Это плохо… очень плохо…
— Я ничего не знаю ни про уголь, ни про хагсмаров, — сказала Свип. — Это ведь совиные дела, верно?
— Да… — Намара резко остановилась и посмотрела на свою старую подругу, которая когда-то так помогла ей во время страшного горя. — Но это и наше дело. Оно касается всех нас. — Намара снова помолчала, а потом с усилием произнесла: — Коди… — Голос ее оборвался, когда она вспомнила своего мертвого сына, лежавшего с перерезанным горлом на «Книге Крит». — Коди погиб, пытаясь спасти мир от хагсмаров.
— Но я думала, что это твари из древних сказок, которые, как говорят сами совы, исчезли много тысяч лет тому назад, — с плохо скрытой мольбой проговорила Свип.
— Раньше я тоже так думала, но Корин сказал мне, что легенды — они не просто легенды. Эта книга, которую называют «Книгой Крит», когда-то принадлежала одной старой хагсмаре. Эта хагсмара была ведьмой. В свою книгу она записывала составы разных хагсмарских зелий и заклинаний, вот почему Ночные стражи так яростно сражались в Дали, чтобы вырвать «Книгу Крит» из лап Ниры и Чистых. И поэтому мы решили помочь им.
Свип уже знала, что Джильбана и Корин очень дружны, насколько вообще могут быть дружны сова и волчица. Джильбана была с Корином, когда тот достал из вулкана уголь Хуула.
— Скажи мне, Свип, — продолжала волчица. — Как выглядела эта вторая сова? Что рассказал про нее тупик?
— Ужасно выглядела. Этот тупик сказал, что он точно не знает, кто она такая — то ли виргинский филин, то ли сипуха, а может быть, и еще кто-то. Сначала ему показалось, что она сипуха, но у амбарных сов не бывает таких длинных и темных перьев. У этой совы перья были почти черные, как у вороны, а когда она повернула голову, то тупик увидел, что лицо у нее изуродовано шрамом.
Опустив голову, Намара принялась скорбно раскачивать мордой из стороны в сторону.
— Как это могло случиться? Мой Коди не мог погибнуть зря! Это невозможно!
Но она уже знала, что это правда. Каким-то образом древнее зло начало возвращаться в их мирную вселенную. «Как совы называют это? Темнодейство? Да-да, темнодейство…» Но Намара не закончила свою мысль. Вскочив с места, она выбежала из гаддерхила. Огромная полная луна сияла на небе. Бросившись в серебристый столб лунного света, Намара запрокинула голову и завела странную, дикую волчью песню. Это был уже не исступленный вой скорби, который когда-то слышала Свип. Это был грозный, свирепый клич гнева и ярости.
Волки Намары встрепенулись в своих логовах, а усилившийся ветер понес вой великой волчицы соседним кланам. Другие животные не понимают смысла волчьих песен. Они знают лишь то, что однажды начавшись, этот вой будет продолжаться часами. Косматые гризли, лоси и северные олени, зайцы и пролетающие в небе птицы всем своим существом чувствуют ритм этого древнего мотива. Но что означает эта дикая песнь, как называют ее все существа, населяющие Даль? Так они говорят между собой, перешептываясь в своих норах, берлогах или логовах: «Волки опять завели дикую песнь». «Все дело в луне. Волки всегда воют на луну», — скажут одни. «Нет, луна тут ни при чем, — возразят другие. — Порой и луны никакой нет, а они все равно воют». «Они сумасшедшие», — рявкнут третьи.
Но волки совсем не сумасшедшие. Это одни из самых высокоорганизованных и разумных животных на свете, причем эти качества волки проявляют во всем, что делают, — от охоты и дальних путешествий до устройства логова и воспитания молодняка. Поверьте, что их вой логичен, как любой язык, и с его помощью можно передать и получить огромное количество ценнейшей информации. Вот и сейчас, в эту холодную ночь накануне зимы, сотни волков начали покидать свои жилища и выстраиваться в отряды. Дикая песнь Намары призывала их покинуть летние лагеря и собраться на общую встречу у Священного круга вулканов. Ибо страшная опасность угрожала совиному миру, а вместе с ним и всем живым существам на небе и на земле.