– Не все. И не стоит ворошить прошлое, – вполголоса сказала Ауд. – Причем так… бесцеремонно. То, что для вас – пыльная история, для кого-то – незаживающая рана, – так говорит мой дедушка. Здесь, на Авалоне, не любят вспоминать битву Договора. А уж тем более Скрытые земли.
– Почему? – изумилась Дженни. – Это же правда.
Ауд неуверенно улыбнулась:
– Правда и истина – совсем разные вещи, как говорит мой дед. Он много говорит…
– О, а мой дед все время отмалчивается! – откликнулась Дженни. – Давайте поменяемся?
Девушки посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Вам очень идет эта куртка, – сказала Ауд. – Возьмите еще сумку. Они хорошо смотрятся в комплекте.
Тадеуш замахал руками:
– Стоп, стоп, у нас уже ничего не осталось!
– Ты все потратил? – изумилась Дженни.
Зверодушец потерял дар речи.
– Берите, это бесплатно. Подарок лучшему за сегодня покупателю.
– Спасибо! – Дженни немедленно надела вязаную сумку с массивными валяными шарами на витых шерстяных шнурах. – Ну как?
– Здорово! – искренне восхитился Тадеуш. – Это и правда стоит десяти авалонских жемчужин?
– Это дороже, чем весь жемчуг мира! – возмутилась Дженни. – Ты только погляди, какой крой, пощупай, какая ткань! Ауд, кто это шил?!
– Швеи острова Королевы Медб, – сказала цвергиня. – Эту куртку, кажется, фея Элсбет ап Ллуд, судя по лейблу. Видите?
Она указала на крохотный серебряный трилистник на воротнике.
– Я запомню, – пообещала Дженни. – Ауд, теперь я ваша навеки. Тадеуш, ты разве не видишь, какая это классная вещь?
Она покружилась перед ним в вязаной куртке сложного малинового цвета с фиолетовыми и алыми разводами. Глухой капюшон полностью закрывал голову и лицо. От краев капюшона до пояса спускались витые шнуры, которые завершались большими пушистыми шарами малиновой шерсти. Такие же шары свисали с обоих концов широкого пояса, которым куртка была залихватски перехвачена по талии. И сумка на длинной лямке, которая висела у бедер, была украшена такими же шарами розоватых цветов.
Под куртку Дженни надела канареечный сарафан, который внизу плавно превращался в широкие шелковые шаровары, ноги оплела кожаными сандалиями с высокой, на всю щиколотку, шнуровкой, а на руки нанизала штук десять браслетов, вид у нее был сногсшибательный.
– Выглядит очень… свежо и необычно, – дипломатично признал Тадеуш. – Я такого еще не видел.
Дженни хмыкнула:
– Много ты в своем лесу видел! Это самая крутая одежда, которую я встречала в своей жизни. Ауд, я вас озолочу!
Девушка-цверг не сдержала улыбки:
– Благодарите не меня, а швей острова. Я только продавец. Хотя тоже могу кое-что вам дать…
Отполированный красно-коричневый с черными прожилками камень в форме топорика на кожаном шнурке.
– Это что-то волшебное? – обрадовалась Дженни.
– Волшебство – это то, чего люди не могут объяснить. Для тех, кто не умеет летать, каждая птица – волшебство. У цвергов нет магии, мы просто делаем то, что умеем делать. Это наша природа. Кулон – знак моего рода, всякий цверг, который вам встретится, будет знать, что вы хорошие люди, раз вам доверили родовой знак.
– Спасибо! – Дженни скинула капюшон, нагнулась, чтобы надеть кулон, и серебряная цепочка с дельфином вытекла из воротника.
Ауд подалась вперед. Тадеуш поразился смене ее настроения – от добродушной улыбки к напряжению и страху.
– Откуда… это у вас? – Ауд потянулась к дельфину.
– Это память о моей маме.
– Где вы его взяли?!
– Мне подарили, – недоумевала Дженни. – Один человек. Хотя, если подумать, это был, скорее всего, не человек.
– Как его звали? – Ауд вся трепетала.
– Кажется, Теодорус Доде…
– …Додейкант, – закончила Ауд.
– Вы его знаете?
– Мастера Теодоруса знают все. Он легенда.
– Постойте, а энциклопедию «Записки Теодоруса»…
– …написал он, и продолжает писать он, – кивнула Ауд. – Он самый известный из фейри-писателей.
– Так он еще жив? – поразился Тадеуш.
– Скорее всего, – Ауд в задумчивости подергала косичку. – Никто не знает, где он. Но если этот кулон вам подарил мастер Теодорус, то скажу вам, что он забрался очень далеко. Вы позволите взглянуть?
Дженни расстегнула цепочку. Цвергиня приняла медальон бережно, как снежинку, упавшую на ладонь. Закрыла глаза.
– У него долгая история, – нараспев сказала она. – Изначально он был сотворен во Внешних землях, но потом его унесли в темноту, которая была еще до дня и ночи. И там, в той глубине, которая глубже любой бездны Внешних земель, его пересоздали мастера моего народа. Мастера темных альвов, не выносящих света. Его сделали именно для вас и по просьбе близкого человека.
– Значит, он добрался так глубоко… – улыбнулась Дженни. – И смог передать кулон Теодорусу. Спасибо вам!
Дженни забрала украшение. Тадеуш скрутил оставшиеся покупки в один большой жгут и перехватил специальной расшитой тесьмой, которую выдавали в каждом магазинчике:
– Что ж, нам пора.
Ловец помедлил у лотка, хотел еще что-то сказать, но Ауд стояла в задумчивости и все наматывала на палец косичку с бусиной. Темные глаза ее были полны тревоги, которую Тадеуш осязал, как терпкий соленый запах муската и гранитной крошки. Он нагнал Дженни, идущую быстрым шагом. Она натянула капюшон, и Ловец не видел ее лица, но чувствовал, что Дженни странно возбуждена.
– Слушай, твой дельфин…
– Все хо-ро-шо! – пропела Дженни. – Кажется, я только что узнала, что мой папа жив.
Тадеуш растерялся:
– Ты же говорила, родители погибли…
– Ага! – девушка скинула капюшон, глаза у нее сияли. – Я и сама так думала. Но теперь… Ах, если бы я тебе рассказала все, ты бы упал! Но поверь – если этот кулон – из темной бездны, то его мог прислать только мой отец. А значит, он жив. Жив, понимаешь!
Она ткнула его кулачком в живот.
– Понимаю с трудом, но это надо отпраздновать, – зверодушец решительно повлек ее на боковую дорожку меж холмов, заросших высокими травами шоколадных цветов.
– Куда мы?
– Я как раз приберег пару жемчужин. Отметим покупки и новости!
Они обогнули холм, и перед ними открылось побережье: широкая полоса мягкого, очень мелкого и очень белого песка, на который накатывали прозрачные изумрудные волны.
Вдоль берега в зеленой зоне протянулась цепь павильонов и шатров, где отдыхали обитатели и гости острова. В водах лагуны рассыпались плетеные беседки, соединенные круто изогнутыми мостками с резными перилами. Там сидели утомленные жарой и покупками клиенты, а по мосткам сновали юркие стройные девушки и юноши – как уже определила наметанным глазом Дженни, из цвергов.
Они простучали ботинками по мостку и заняли ближайшую беседку, перехватив ее под самым носом у двух очень миловидных светловолосых девушек в длинных, до пола платьях, на каждое из которых пошло, наверное, метров десять разных тканей.
Девушки огорчились, но не слишком, и пошли дальше. У края их юбок бодро мелькали кисточки коровьих хвостов.
– Хюльдры[51], – сказала Дженни, проследив за взглядом Тадеуша. – Говорят, из них получаются хорошие жены.
Зверодушец вздрогнул и схватил со стола меню.
Тадеуш и Дженни взяли по бокалу ледяного мятного коктейля, а Дженни еще и вазочку с мороженым под малиновым сиропом прихватила.
Они едва допили коктейли и мило трепались о всякой ерунде вроде того, какое лицо будет у Германики, когда она увидит Дженни в обновках, когда девушка с тревогой посмотрела за спину Тадеуша.
Трое фейри подходили к их беседке. Те самые, которых они видели в лавке Ауд.
Они были похожи друг на друга, как солнечные лучи или зеленые листы, они были разными в своем родстве. Пламенноволосые и зеленоглазые, они встали перед их столом.
– Дженнифер Далфин, вас приглашает к себе член Великого Совета Талос, – сказал фейри посередине.
Дженни онемела, посмотрела на Тадеуша. Тот пожал плечами:
– Спасибо за приглашение, но у нас другие планы. Мы уже собирались домой. Может быть, в другой раз…
– Талос ждет вас, Дженнифер, – повторил фейри, не обращая внимания на Тадеуша. – Сейчас…
Зверодушец поднялся.
– Мы вынуждены отклонить предложение, – повторил он с нажимом. – Мы устали и хотим отдохнуть. В другое время мы охотно посетим резиденцию члена Великого Совета, но сейчас просим прощения…
Фейри словно впервые увидел Тадеуша.
– От приглашений Талоса не отказываются, – сказал он. – Не мешай нам, человек.
Тадеуш подался вперед, Дженни видела, как напряглись его руки, как двинулись под рубашкой лопатки.
– Я Тадеуш Вуйцик из Роминтерской стаи, сотрудник Службы Вольных Ловцов, и эта девушка под моей защитой. Вы хотите поспорить с Башней Дождя?
Фейри улыбнулся – тонкая легкая тень пролетела по его губам как тень ласточки на песке:
– Не стоит пугать нас своим зверем, юный ловец. Может быть, она сама решит?
– Вы сказали… Талос? – продышала немоту Дженни. – Тот самый владыка Талос?
– Дженнифер Далфин, тебя призывает судья Талос безупречный, член Великого Совета Магуса. Он редко зовет в гости так учтиво.
– Да, я слышала о его учтивости, – сказала Дженни. – Вот, значит, как…
Она встала.
Бежать?
Всего-то надо – вещи под мышку, перемахнуть через стол, схватить Тадеуша за локоть – а он уже готов, вон руку в карман опустил, только и ждет момента переломить табличку…
Туата спокойно ждали решения: так ждут начала цветения или первого снега. Они были готовы ко всему, руки их лежали на поясах, возле узких рукоятей клинков, обтянутых белой кожей.
Мурашки поползли по спине Дженни. Не от страха, от злости.
«Вот еще, буду я бегать! И от кого? От родного дедули, у которого проснулись чувства?»
– Он пойдет со мной, – кивнула она, не обращая внимания на круглые глаза Тадеуша и его отчаянную мимику.
– Как скажете, госпожа, – легко согласился фейри. – Следуйте за нами и не сбивайтесь с шага.
Мостки стучали под их ногами и почти не откликались на шаги фейри. Тот, который говорил, шел впереди, двое других держались позади, очевидно, на случай, если Дженни все-таки решит отказаться от любезного приглашения Талоса.
– Ты что делаешь? – сквозь зубы спросил Тадеуш.
– Иду проведать блудного дедушку, – честно ответила Дженни.
– Кого?! – втянул воздух зверодушец.
– Талос Далфин – мой родной дед, – отчеканила Дженни. – А Марко приемный… все у меня сложно. Смотри под ноги, не споткнись, Тэд.
– Я в порядке, да-да, в полном порядке… – зверодушец погрузился в глубокую задумчивость. – А ты…
– Сама недавно узнала, – беспечно сказала Дженни. – И чего ты волнуешься? Ну что с нами будет?
– Я волновался, когда нас, обычных членов внешнеземельского Магуса, позвал к себе владыка Талос, – мрачно сказал зверодушец. – А теперь, когда я знаю, что он твой дед, я честно боюсь.
Фейри дошел до края – дальше колыхалось море, как золотистый стеклянный студень.
– Ступайте за мной и не пугайтесь, – попросил он и шагнул с мостков в воду. Дженни помедлила, и ее мягко, но настойчиво направили следом.
Глава двадцатая
В зале было темно, но человека это не смущало.
Свеча стояла перед ним, предметы на столе отбрасывали длинные тени. Человек, не мигая, смотрел на свечу, точно пытался ее потушить, взгляд его серых глаз был остр и холоден.
Тихо, ни сквозняка, ни шороха. Тени режут плоскости, как коса смерти – существование живых.
Пламя стоит ровно. Жар плывет в стоячем воздухе, поднимается к потолку.
Человек смотрит.
Капля пота медленно скользнула по его виску. Пламя не тронулось, все так же струилось в своей изменчивости, но тени – тени двинулись, потекли черной краской, меняя очертания.
Дотянулись до стены, поднялись на шатких ногах, распахнули зачатки крыльев. Пасти, клювы, щупальца увенчивали их призрачные головы…
Дверные засовы загрохотали, свеча всколыхнулась, смыла одним взмахом эти фантасмагории. В зал вошел человек – невысокий, в сером.
– Мастер Фреймус, – сказал посланец.
Человек перевел взгляд, и посланец поспешно склонил голову – вынести взгляд главы Ковена было невозможно, он словно проникал под череп, входил в зрачки, как ключ в замочную скважину.
Посланец не встречал никого, кто превзошел бы его в искусстве суггестии[52] – до сего дня.
– Наконец Ложа соизволила прислать представителя, – сказал колдун. – Почему так долго?
– Приношу извинения, мастер, – сказал эмиссар Темной ложи. – Всему виной перевозчики этих дикарей. Мы долго плыли.
Колдун протянул руку, посланец вложил в ладонь небольшой мешочек.
Альберт Фреймус извлек оттуда щепотку порошка, развеял над свечой. Эмиссар темников не успел отвернуться, вспышка выжгла все тени, отпечаталась на сетчатке. Когда он проморгался, в зале все дрожало и плыло в зеленоватой мгле, будто они были под водой. Струился сладковатый запах орхидей.
– Теперь нас не услышат. Как твое имя? – Альберт разглядывал его с отстраненным любопытством, как разглядывают инструмент в магазине, прикидывая – пригодится или нет, взять или оставить?
– Бернар.
– В чем цель Темного искусства, брат Бернар?
Посланец замешкался, тени на стенах шевелились как живые. Это сбивало с толку.
– Вас так плохо учили? Во власти, которую человек утверждает над бессмысленной природой, – продолжил Альберт Фреймус. – В этом мире нет ничего выше человека, и все должно покориться ему. Тысячи лет мы шли к этому и в последние двести лет добились выдающихся успехов, но Магус по-прежнему мешает.
– Мастер, но разве сейчас время рассуждать о подобных материях? – неуверенно спросил Бернар. – Эти циркачи смеют судить вас, и Ложа встревожена. К тому же ваши планы…
Колдун скривил тонкие губы:
– Встревожена? Трогательно. Надеюсь, что пока меня нет, никто из собратьев не пытается прибрать к рукам мои разработки?
– Мастер, как вы могли подумать…
– Я бы поступил именно так, – невозмутимо сказал колдун. – Жадность и желание обладать – наши инстинкты. Ложа может не волноваться, я не задержусь здесь.
– Но их обвинения…
– У меня есть рычаги воздействия на Высокий Суд Магуса, – успокоил эмиссара Альберт. – Что с поставками, которые я запросил?
– Вы заказали очень редкие и дорогостоящие компоненты, боюсь, мы не все сумеем доставить в срок.
– Это неприемлемо! – тихо сказал Фреймус, но Бернара ощутимо качнуло назад. – Вы получили стопроцентную предоплату, все следует доставить в Венсброу четко по графику. Работа над «Чертогом» не должна прекращаться.
Пламя качнулось, зеленоватые тени потянулись к горлу, эмиссар попятился.
– Я понял, господин, – в голосе Бернара звучал страх. Он видел много мастеров Темной ложи, но никого, подобного Фреймусу, еще не встречал. Старые мастера, конечно, ворчали, что молодой глава Ковена Западной Англии все больше входит в силу и все больше себе позволяет, но продолжали выполнять его хорошо оплачиваемые просьбы, все чаще походившие на приказы.
Бернар разом припомнил все слухи о Фреймусе – о его удивительных успехах в алхимии и трансмутациях, и редких способностях, которые развивал английский темник, и о главном предмете зависти всех колдунов – его таинственной связи с созданиями Той стороны. Вся колдовская Европа и Азия исходили пеной и сгорали от любопытства – как же он сумел вызвать демониев и создать одержимых?
Иные горячие головы договаривались уж и до того, что следует силой заставить Фреймуса поделиться своими секретами – во благо всего колдовского мира, разумеется. Но благоразумные мастера Темной ложи держали этих буянов под контролем: пусть лучше Фреймус ведет свои исследования под присмотром, чем они расползутся и станут достоянием всех.
Знания – это власть, а власть должна принадлежать немногим. Пусть Фреймус думает, что все карты у него, в нужный момент Ложа придет и возьмет что причитается.