Войско русское почти не отдыхало во время княжения Димитрия: едва окончилась продолжительная война с тверским князем, как полки московские пошли в Камскую Болгарию. Великий князь беспрестанно думал о том, чтобы освободить отечество свое от власти татар. Камская Болгария тогда принадлежала им: этого довольно было, чтобы заставить Димитрия овладеть ею.
В то время она называлась уже не Камской, а Казанской Болгарией, потому что в ней был уже славный в истории нашей город Казань. Его основал один из татарских ханов по имени Саин[27], который, идучи завоевывать Россию, был встречен тут многими русскими князьями. Боясь татар как огня, они пришли к ним с покорностью и принесли богатые дары. Саин сжалился над ними и не пошел в тот раз далее. Место ему понравилось, и Саин вздумал основать тут городок для того, чтобы татарские баскаки, посылаемые для сбора дани с русских, могли здесь отдыхать. Он населил этот городок болгарами, черемисами, вотяками, мордвою и назвал Казанью. Казань значит по-татарски «котел» или «золотое дно».
При Димитрии Иоанновиче Казань была уже не городком, а богатым городом. Жители его, думая испугать русское войско, посланное Димитрием, выехали навстречу ему на верблюдах. Но чего боятся русские? Они бросились на них так скоро и неустрашимо, что верблюды едва успели повернуться и побежать назад к городу. Два владетеля болгарских – Осан и Махмат-Салтан – покорились великому князю и дали ему 2 тысячи рублей, а на воинов его – 3 тысячи рублей и обязались и впредь быть данниками московского князя.
Димитрий очень досадил татарам покорением области, им принадлежавшей, но в 1378 году – еще более: он победил в Рязанской области, на берегах реки Вожи, сильное войско, посланное Мамаем, чтобы наказать дерзкого русского князя. Эта победа – первая, одержанная над татарами с 1224 года, – показала, что русские уже не те покорные рабы, какими были прежде. Мамай пожелал отомстить храброму Димитрию и, чтобы вернее сделать это, собрал войско из татар, половцев, турок, черкесов, ясов, жидов кавказских и армян. Но это войско показалось Мамаю еще недостаточным для усмирения русских: он пригласил на помощь литовского князя. Ольгерда уже не было на свете. Наследник – любимый сын его Ягайло – начал свое правление с того, что убил дядю Кестутия и принудил его сына, молодого Витовта, убежать в Пруссию. Не забудьте этого Витовта: он очень прославится впоследствии.
Мамай, прослышав о злых делах Ягайлы, подумал: «Это будет славный помощник мне!» И не ошибся. Литовский князь обрадовался его предложению, они условились совершенно разорить землю Русскую, сжечь все города, селения и церкви христианские. К этим двум безбожным врагам нашего отечества присоединился третий. Кажется, он был еще хуже их. Верно, вы согласитесь с этим, милые читатели, когда узнаете, что он был русский. Да, это был князь рязанский Олег! Жестокий, хитрый, лукавый, он умел скрывать свои пороки и оказывал всегда столько почтения и любви великому князю, что добрый Димитрий считал его истинным другом своим. И после этого Олег не постыдился изменить ему: сам предложил Мамаю и Ягайле свою помощь и согласился ждать на берегах Оки! Мамай обещал за это разделить между обоими союзниками завоеванное Великое княжество. Эта награда была с самого начала причиной измены Олега: он думал, что соединенные войска татарские и литовские совсем разорят русские княжества, и надеялся в это время не только сохранить свое, но даже увеличить его.
Пока бессовестный Олег рассуждал таким образом, пока Мамай и Ягайло мысленно уже считали звонкое золото русское, которым хотели обогатиться, Москва была в тревоге, но не от страха. Напротив того, все – от самых храбрых и неустрашимых воинов до молодых девушек и детей – оживлены были смелостью, все думали, что пришло время освобождения от власти татар, и как будто предчувствовали, что Бог, сжалясь над страданиями русских, наконец поможет им победить своих притеснителей. Пример в этом мужестве, в этой надежде подавал всем жителям московским их государь. Как только Димитрий узнал о намерении Мамая и Ягайлы, он разослал гонцов во все области Великого княжества с повелением собирать войско и вести его прямо в Москву. Через несколько дней целые города готовы были идти против неприятелей. Каждый день приходили в Москву новые полки под начальством князей или бояр. Это были князья ростовские, белозерские, ярославские со своими подданными; бояре владимирские, суздальские, переяславские, костромские, муромские, дмитровские, можайские, звенигородские, угличские, серпуховские. Все эти дружины составили многочисленное войско, которое готово было выступить в поход. Но Димитрий прежде хотел вместе с неразлучным другом своим и, после ранней кончины родного брата Иоанна, единственным братом и товарищем – князем Владимиром Андреевичем и со всеми главными воеводами съездить в уединенный Троицкий монастырь и там принять благословение игумена Сергия, о благочестии которого читатели уже слышали. Этот святой старец хотя уже давно отказался от мира, но пламенно любил свое отечество. Он обрадовался, неожиданно увидев храбрых защитников в тихом монастыре своем; обрадовался смирению, с которым они желали получить через него благословение Божие, потому что это предвещало им помощь небесную и победу. Он упросил великого князя отобедать в монастыре, окропил святою водою его и всех бывших с ним военачальников и отпустил с ними разделять опасности войны двух монахов – Александра Пересвета и Ослябю. Выезжая из Троицкого монастыря, Димитрий еще более надеялся на победу.
В церкви Михаила Архангела над гробницами предков своих, государей московских, великий князь еще раз помолился Богу и простился с супругой. Горько плакала она, отпуская друга своего на сражение с татарами. Невольно приходила ей в голову мысль обо всех князьях, уже убитых ими. Далеко за городские ворота провожали московские жители государя и войско его и только к вечеру возвратились в тихую столицу, где остались одни старики, женщины и дети.
В 94 верстах от Москвы, в городе Коломне, соединились с Димитрием два союзника его – сыновья Ольгерда, князья полоцкий и брянский, обиженные братом своим Ягайлом и поклявшиеся отомстить ему.
Здесь великий князь осмотрел все войско свое. Никогда еще не было оно так многочисленно: более 150 тысяч воинов конных и пеших стояло в рядах! Димитрий был спокоен и тверд, его огорчала только измена Олега, и огорчала не потому, что он боялся ее, а потому, что ему горестно было видеть изменника в прежнем друге. Между тем Олег страдал от измены своей гораздо более его: узнав, что великий князь не устрашился войны и уже перешел за Оку, в его собственную рязанскую землю, он не знал, что делать и к кому пристать, – боялся и Мамая, и Димитрия, раскаивался в измене и дрожал при одной мысли о том, что будет с ним впоследствии.
Мамай со всей ордой уже стоял за Доном и ждал Ягайлу. Войско наше подошло к этой реке. Князья и бояре долго рассуждали, переходить ее или ожидать татар здесь? Решено было перейти, чтобы не дать Мамаю соединиться с литовским князем, и на другой день поутру все войско русское уже стояло на другой стороне Дона, на берегах реки Непрядвы. Здесь Димитрий Иоаннович еще раз взглянул с высокого холма на многочисленные полки свои. Мысль, что, может быть, через несколько часов все эти храбрые воины погибнут под ударами жестоких татар, так тронула доброе сердце его, что он упал на колени и, глядя на золотой образ Спасителя, веявший на черном знамени великокняжеском, молился за народ свой. Потом объехал все полки, говорил с каждым из них, называл воинов милыми братьями, обещал им славу в здешнем мире и в будущем.
Это было 8 сентября 1380 года. В шестом часу дня войско наше дошло до поля Куликова, которое простиралось более чем на десять верст. Здесь русские увидели неприятелей. Татар было больше наших. Димитрий, несмотря на просьбы князей и бояр, которые умоляли его не подвергать опасности жизнь свою, сражался в передовом полку. Он первым ударил по врагу; место его было в рядах простых воинов. Три часа продолжалась страшная битва. Кровь лилась на всем обширном поле, но все еще нельзя было решить, кто останется победителем. В одном месте русские теснили татар, в другом – татары русских. Однако уже большие, или княжеские, знамена едва спасены были от рук Мамая; уже некоторые из полков московских хотели было бежать, как вдруг князь Владимир Андреевич, начальник засадного полка, выступил из рощи, которая скрывала его от всех, и неустрашимо бросился на татар. Это решило судьбу сражения: неприятели не могли уже противиться свежему войску и побежали. Мамай, увидев это бегство, вскричал с тоскою отчаяния: «Велик Бог христианский!» – и побежал за своими воинами. Русские гнали их до реки Мечи, убивали и топили без счета и взяли в добычу множество лошадей и верблюдов, навьюченных разными ценностями.
Радость и счастье победителей были неописуемы! Первого героя этого знаменитого в нашей истории дня – великого князя Димитрия Иоанновича назвали Донским, второго, князя Владимира Андреевича, – Храбрым. Они вместе со всеми оставшимися в живых князьями и боярами объезжали поле Куликово: много было убито русских, но вчетверо более татар; всего же, по уверению некоторых историков, было до 200 тысяч тел. Великий князь плакал над всеми ими и в знак благодарности приказал праздновать память их в Дмитриевскую субботу, которая бывает между 18-м и 26-м числами октября.
Ягайло в день Донского сражения был только в 30 верстах от Мамая и, узнав, чем оно окончилось, устрашился и побежал назад в Литву так скоро, что русские не могли догнать его. Так Димитрию удалось в один день избавить Россию от двух сильных неприятелей.
Известие о победе его восхитило не только жителей Москвы и областей Великого княжества, но и всех других княжеств. Народ везде встречал Донского с неизъяснимым восторгом, как освободителя отечества от жестокой власти варваров: все думали, что это освобождение уже исполнилось, что слава и счастье нашего отечества уже навсегда возобновились, что татары после Куликовской битвы никогда уже не осмелятся идти на русских.
Вера и набожность русских
1389–1395 годы
Счастлив тот человек, который горячо любит Бога, искренно боится прогневить Его и в горести твердо надеется на Его помощь! Никакие опасности для него не страшны: он всегда может быть уверен, что, усердно помолясь Богу, он будет услышан Им и избавлен от беды. Это испытали предки наши, которые были гораздо усерднее к Богу, нежели мы. Послушайте, как чудесно Он показал им однажды, что молитвы людей имеют доступ к светлому престолу Его.
Уже прошло более пяти лет с тех пор, как молодой сын и наследник Донского великий князь Василий II Димитриевич вступил безо всякого спора на великокняжеский престол, уже он успел показать подданным своим, что во многом походит на знаменитого отца своего, твердость духа, ум, намерения, желания – все было у них одинаково. Василий так же, как и Димитрий, понимал, что счастье России требует усиления Великого княжества, и уже в первые годы своего княжения сумел сделать то, о чем не смел и думать отец его: он присоединил к Москве с согласия хана сильные княжества Суздальское и Нижегородское и, кроме того, получил от него города Мещеру, Городец, Тарусу и Муром.
Увеличив таким образом Великое княжество, усмирив новый бунт беспокойных подданных своих, новгородцев, Василий весело праздновал свадьбу свою с Софией, дочерью литовского князя Витовта, как вдруг разнеслась страшная весть, что новый Батый – чагатайский хан Тамерлан идет на Россию. Читатели мои уже слышали об этом бесстрашном государе татарском, хотевшем завоевать целый свет. Вы помните, что он помог Тохтамышу победить Мамая и завладеть Золотой Ордой. Но благодарности не знают полудикие народы. Тохтамыш забыл все, чем обязан был Тамерлану, и осмелился пойти войной на этого государя – повелителя двадцати шести царств в трех частях мира. Тамерлан, узнав о такой дерзости, пошел сам наказать его, и между реками Тереком и Курою, на черкесской земле, встретились жестокие враги. Тохтамыш был совершенно разбит и бежал за Волгу. Тамерлан вслед за бегущим Тохтамышем перешел Волгу, степи саратовские и уже взял один русский город – Елец. Все встревожились и тотчас вообразили, что настало опять то время, какое было 160 лет назад. Только великий князь не пришел в уныние и доказал, что достоин отца своего: не теряя времени, собрал он многочисленное войско, в котором можно было видеть стариков, сражавшихся на поле Куликовом, и, поручив Москву храброму дяде своему Владимиру Андреевичу, выступил с полками на берега Оки.
Отпуская молодого государя своего на опасную войну с татарами, московские жители показали столько уныния, что Василий, желая утешить и ободрить добрый народ свой, написал из Коломны митрополиту московскому, чтобы он послал во Владимир за образом Божией Матери, Пирогощей, привезенным Андреем Боголюбским из Киева. Вы помните, конечно, то странное происшествие, которое случилось с Андреем, когда он подъезжал с этим образом ко Владимиру. Многие другие случаи, и особенно победа Андрея над болгарами, приписанная также помощи этого образа, внушили предкам нашим глубокое уважение к нему. Молитва перед Святой Девой, на нем изображенной, успокаивала их надеждой верной помощи в бедствии. Поэтому вы можете судить, как обрадовались москвитяне, когда услышали, что к ним принесут чудотворный образ! Но зато владимирцы горько плакали о нем! Далеко по дороге провожали они святую заступницу свою. Между тем в Москве все с восхищением приготовлялось к принятию ее. Князь Владимир Андреевич, семейство великого князя, бояре и народ встретили образ за городом, на Кучковом поле, где теперь Сретенский монастырь. Увидев его издали, все упали на колени и со слезами говорили: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!» – но, говоря это и проливая слезы, все были спокойны в предчувствии, что Господь не оставит надеющихся на Него.
И это предчувствие было справедливо! Тамерлан уже шел по берегам Дона, разоряя все селения и города. По всему видно было, что он хотел идти к Москве, но вдруг остановился, две недели пробыл на одном месте, а потом 26 августа 1395 года – в тот самый день и час, когда жители Москвы с такой истинной верой встретили образ Божией Матери на Кучковом поле, – поворотил к югу и ушел с Русской земли. Великий князь и все войско, радуясь избавлению отечества от самого ужасного завоевателя, спешили возвратиться в Москву и усердными молитвами перед спасительным образом благодарили за чудесную помощь Божию! Великий князь построил каменную церковь Пресвятой Богородицы и монастырь на поле Кучковом и установил с того времени праздновать Сретение Богоматери 26 августа.
Между тем Тамерлан заставил несчастный город Азов, землю черкесскую и ясскую, Астрахань и Сарай вытерпеть все то, что приготовлял Москве: все эти области были разорены и выжжены. Капчакская Орда после нашествия его осталась в самом жалком положении: три хана присваивали ее себе – Тохтамыш, Кайричак и Тимур-Кутлук.
Рождение Петра I
1670–1676 годы
Живо представляю себе, как обрадуетесь вы, друзья мои, прочитав название этой главы, увидев это имя, славное, великое, равно прославляемое русскими и в раззолоченных палатах вельмож, и в бревенчатых домиках крестьян. Любовь к Петру одинакова не только во всяком звании народа нашего, но даже, мне кажется, и во всяком возрасте. Скажите, кто из маленьких читателей моих еще не знает его и не желает слышать все, что рассказывают о нем? О, в этом случае не уступят им и читательницы мои! Посмотрите, какое любопытство приметно на лицах их! Удивительно ли это? Нет! Ведь они русские девочки, а даже все иностранные народы и все умнейшие писатели этих народов не могут надивиться нашему незабвенному Петру и все в один голос называют его самым великим государем. После того как же можно нам, русским, счастью которых Петр посвящал каждый час своей славной жизни, менее восхищаться им?
Итак, мои милые читатели, ваше любопытство справедливо, и я сожалею, что не могу в эту же минуту удовлетворить его, несмотря на обманчивое название этого рассказа. Еще не настало время начать историю Петра – будущий герой России, вместе с будущим величием ее, еще покоится в детской колыбели, младенческие взоры его еще не зажглись огнем гения, маленькие ручки еще не чертят планов завоеванных земель и новой столицы, а беспечно играют жемчужными нитками, обвивающими шею молодой красавицы, нежно склонившейся над его колыбелью. Но кто же эта счастливица, улыбающаяся младенцу Петру? Не так ослепителен блеск царской одежды ее, как очаровательно счастье, блистающее в прекрасных глазах. Кто она, отгадать нетрудно. Это молодая супруга царя Алексея Михайловича, это счастливая мать Петра.
Мать Петра! Как занимательна должна быть ее история, как любопытны все подробности, ее касающиеся! К тому же ведь это не первая супруга Алексея Михайловича – уже известная нам царица Мария Ильинишна, из рода Милославских. Нет, она умерла в 1669 году, и царь женат теперь на другой. Итак, маленькие друзья мои, ожидания и желания ваши не были напрасны: вы услышите историю матери Петра, узнаете, кто была она, прежде чем судьба возвела ее на трон России.