Стрекоза. О чем вы говорите, Рак? Муж — совсем другое дело! Может, он ее довел до этого... И у Жарараки не оставалось иного выхода!
Кашалот. Так или иначе, но этот прискорбный эпизод лишний раз убедил меня в том, что я принял разумное решение: оставить кляузу гадюк без внимания. Пусть сами разберутся. Однако их жалоба оказала нам ценную услугу: гадюки напомнили мне, что зима не за горами, а я счел необходимым напомнить об этом вам, и с этой целью...
Сова (перебивает). Ну, все, принимайте работу! (Спускается вниз.)
Кашалот. Отличная работа, дорогая Сова, большое спасибо!
Все подняли головы, разглядывают растянутое во всю длину полотнище.
Все (читают хором). «Во всеоружии встретим зимний период!»
Удильщик. Какая талантливая надпись, дорогой Кашалот, — поэтичная и в то же время мобилизующая! Вы ее сами сочинили?
Кашалот. Разумеется, Удильщик, кто же еще? Как вы уже догадались, сегодняшнее заседание мы посвятим проблемам подготовки к зиме. Вступительное слово предоставляется Гепарду.
Сова. Да что Гепард о зиме-то знает? Он ведь в Африке живет.
Гепард. Я ознакомился с зимой по литературе, Сова. Уверяю вас, это лучший способ изучения любого вопроса — узнаешь так много нового и интересного... Итак, компетентные лица сообщают, что зима далеко не лучшая часть года, — речь идет, само собой, о высоких широтах. Зимой мало пищи — это раз... Мартышка, загибайте пальцы, пожалуйста, чтобы я не сбился. Затем, зимой холодно — это два, и, наконец, на водоемах образуется этот, как его... такой твердый и скользкий...
Закрывая свой домик на зиму известковой крышечкой, улитки оставляют поо ней слой воздуха. Утеплять таким манером дверь додумались лесная улитка (слева вверху), садовые улитки, янтарка (справа внизу) и все их родичи из подкласса легочных улиток.
Пищуха. Ну, как же? Нас, пищух, люди сеноставцами даром, что ль, зовут? Сеноставцы мы и есть. Мы ведь сено себе на зиму заготовляем: траву зубами срезаем, на солнышке сушить ее раскладываем, потом в стога собираем, да каждый стог сверху широкими листьями прикрываем, чтобы дождик, значит, сено не замочил. Ежели где найдем камень с большой трещиной, там сеновал устраиваем. С июня до сентября трудимся — зато зимой в каждой норке и еды вдоволь, и постель завсегда свежая, а норок-то этих в нашем поселке, почитай, тыща наберется. К сену своему мы под снегом ходы делаем. И вот придешь иной раз к стогу, а сена-то и нет, поминай как звали. Кто взял? Люди, кому еще взять?
Человек. Увы, милый Сеноставец, должен признаться, что люди иногда забирают ваше сено, хотя лично я к этому непричастен. В утешение хечу сказать вам, что хотя ваши стожки и небольшие, но делаете вы их мастерски — по всем правилам.
Пищуха. Так вить и не одну тыщу лет на этом деле сидим. Вот, возьми-ка, главный. (Протягивает Кашалоту толстый сверток.)
Кашалот. Что это?
Пищуха. Да жалобы все. Как прослышали звери, что я сюда иду, заявлений-то мне и нанесли... Ты распорядись, главный, насчет сена-то... Чтобы не таскали его, стало быть. (Уходит.)
Кашалот. Что же это такое? Не успел я разделаться с жалобой гадюк — и вот, пожалуйста. Неужели сверх многочисленных обязанностей председателя я должен еще заниматься тяжбами о каком-то сене?
Гепард. Ничего не поделаешь, дорогой друг, положение председателя КОАППа обязывает. К кому же обращаться животным, у кого еще такое большое сердце весом в тонну, кто поймет и утешит их, если не вы?
Кашалот (расчувствовавшись, срывающимся голосом). Да, да, Гепард, кто их утешит, если не я? Удильщик, читайте жалобы!
Удильщик. Тут еще одна жалоба на людей: «Председателю КОАППа Кашалоту. В летний и осенний периоды сего года мною были собраны зимние запасы продовольствия в следующем ассортименте: пшеница, рожь, овес, ячмень, чечевица, горох и картофель общим весом свыше двадцати килограммов».