После такого страшного разгрома англичане уже не могли поддерживать свои притязания на господство в Шотландии и посылать в эту страну войска для ее усмирения, как они делали почти двадцать лет. Напротив, им даже не под силу стало защищать собственные границы от набегов короля Роберта и его вояк Несколько сокрушительных для англичан битв разыгралось на территории самой Англии. Одна из них — близ Миттона, в Йоркшире. В этой битве участвовало столько священников, что шотландцы окрестили ее Миттонским капитулом [37](капитул — это собрание духовенства, принадлежащего к причту кафедральной церкви). И в бою, и после него были пролиты реки крови. Шотландцы опустошили английскую землю до ворот Йорка, упиваясь неоспоримым превосходством над своими старинными врагами, которые еще недавно грозились сделать их вассалами Англии.
Так король Роберт Брюс из изгоя, на которого охотились с собаками, как на оленя или хищного зверя, превратился в сюзерена, повсеместно признанного одним из мудрейших и храбрейших монархов, когда-либо существовавших на свете. А Шотландия из разоренной и угнетенной провинции вновь превратилась в свободную и независимую страну, живущую по собственным законам и управляемую собственным государем. И хотя после Брюсовой смерти Шотландия часто несла великие утраты и омывалась горькими слезами как по вине англичан, так и по вине проклятых внутренних междоусобиц, все же она никогда больше не расставалась со своей свободой, за которую Уоллес отдал жизнь и которую король Роберт вернул силой оружия и не меньшей силой ума, Поэтому шотландская нация должна с гордостью и благодарностью хранить память об этих отважных воинах и стойких патриотах, пока не порастет быльем ее история [38].
Эдуард, глубоко уязвленный пережитым унижением, еще пуще возжаждал наказать дерзких разорителей, и по крайней мере один из них склонялся к тому, чтобы предоставить ему такой случай. Это был Томас Рандольф, граф Мюррейский. Он спросил Дугласа, когда тот вернулся после своей ночной вылазки:
— Каких дел вы там наделали?
— Мы кое-кому пустили кровь.
— Ну вот, — сказал граф, — если бы мы все скопом напали на них среди ночи, мы бы их разгромили.
— Может, оно и так, но риск был бы слишком велик, — возразил Дуглас.
— Тогда нам придется вступить с ними в открытый бой, — настаивал Рандольф, — ведь если мы застрянем здесь, то скоро все перемрем с голоду.
— Ничего подобного, — ответил Дуглас. — Мы обойдем это огромное английское полчище, как лис в басне обошел рыбака.
— И как ему это удалось? — спросил граф Мюррей.
Тут Дуглас поведал ему следующую историю.
— Рыбак, — начал рассказывать он, — построил хижину у самой реки, чтобы было сподручно ловить рыбу. Однажды ночью вышел он проверить сети, оставив в очаге догорающий огонь, а когда вернулся, глядь: сидит посреди хижины лис и преспокойно уплетает жирнейшего из пойманных им лососей. «Попался, господин Ворюга! — вскричал рыбак, выхватывая из-за пояса меч и заслоняя собою дверь, чтоб лис не удрал. — Сейчас ты умрешь лютой смертью!» Бедный лис стал озираться по сторонам в поисках какой-нибудь дырки, через которую можно было бы улизнуть, но ничего не увидел. Тогда он сдернул зубами холстину, прикрывавшую постель, и втянул ее в очаг. Рыбак кинулся вытаскивать из огня холстину — лис шмыг в дверь с лососем в зубах и был таков. Вот и мы, — продолжал Дуглас, — ускользнем от громадной английской рати с помощью хитрости, не ввязываясь в опасную схватку с подобной силищей.