После этого дурной слонёнок долго колотил всех своих дорогих родственников, колотил до тех пор, пока им не стало очень жарко. Они были донельзя удивлены. Слонёнок подёргал своего высокого дядю страуса за его хвостовые перья; поймал свою рослую тётушку жирафу за её заднюю ногу и протащил её через колючий терновый куст; когда его толстая тётка, гиппопотамиха, покушав, отдыхала в воде, он приставил свой хобот к самому её уху, крикнул ей два-три слова, в то же время пустив несколько пузырьков через воду. Но ни в это время, ни позже, никогда никому не позволял обидеть птицу колоколо.
Наконец, все милые родственники слонёнка начали так волноваться, что один за другим побежали к берегам большой серо-зеленой болотистой реки Лимпопо, затенённой деревьями, от которых веет лихорадкой; каждый из них хотел получить новый нос от крокодила. Когда они вернулись домой, они уже не колотили друг друга; дядюшки и тётушки не трогали также и слонёнка. С этого дня, моя любимая, у всех слонов, которых ты увидишь, и у всех, которых не увидишь, есть предлинные хоботы, совершенно такие, какой появился у любопытного слонёнка.
ПРОСЬБА СТАРОГО КЕНГУРУ
Нашему старому кенгуру было вечно жарко; но в те времена, о которых я говорю, он был совсем другим зверьком и бегал на четырех коротеньких ногах. Шкурка у него была серая, пушистая, и он отличался гордым нравом. Странно, он больше всего гордился тем, что танцевал на горной площадке в центре Австралии. Вот однажды у него так закружилась голова, что он пошёл к маленькому австралийскому богу Нка.
Пришёл он к Нка в шесть часов утра и сказал:
— Пожалуйста, сделай так, чтобы к пяти часам пополудни я перестал походить на всех остальных животных.
Нка сидел на песке, услышав же просьбу старого кенгуру, подскочил и крикнул:
— Убирайся!
Здесь нарисован старый кенгуру; ты видишь, что тогда он совсем не походил на своих теперешних родичей и бегал на четырех коротких ногах. Я сделал его серым, пушистым, и ты поймёшь, что он очень горд, потому что на его голове венок из цветов. Он танцует на камнях в середине Австралии, в шесть часов утра, перед завтраком. Солнце только что встаёт, значит, дело происходит действительно в шесть часов. Существо с огромными ушами и открытым ртом — маленький божок Нка. Нка очень изумлён, потому что он никогда не видывал, чтобы какой-нибудь кенгуру танцевал таким образом. Маленький Нка только что сказал: «Убирайся!» — но кенгуру так занят своими танцами, что ещё не понял его слов.
У кенгуру нет настоящего имени. Прежде его звали «Топтун», но из гордости он отказался от этого имени.
Как динго гонялся за кенгуру и как от этого у кенгуру выросли ноги
И динго сел на землю, бедный пёс динго; по-прежнему голодный, весь покрытый пылью, сел он на солнце и, высунув язык, завыл.
Сел и кенгуру, старый кенгуру, подставил свой хвост, как скамеечку, и сказал:
— Как я рад, что «это» кончено.
— Почему ты не поблагодаришь жёлтого пса динго? Почему ты не поблагодаришь его за все, что он для тебя сделал?
Кенгуру же, утомлённый старый кенгуру, сказал:
— Он выгнал меня из дома, где я жил в детстве, он помешал мне есть в обычное время, он изменил мою фигуру, так что я никогда не сделаюсь прежним, и из-за него у меня болят ноги.
Нконг ему ответил:
— Если я не ошибаюсь, ты просил меня сделать тебя необыкновенным зверем, не похожим на всех остальных животных, а также, помнится, тебе хотелось, чтобы за тобой гонялись? И теперь пять часов.
— Правда, — сказал кенгуру. — Но мне жаль, что я попросил тебя об этом… Я думал, что ты изменишь меня волшебством и заклинаниями, а ты просто подшутил надо мной.
— Подшутил? — сказал Нконг, сидевший между синими камедными деревьями. — Только повтори это, и я призову динго, и он опять погонит тебя так, что ты останешься совсем без задних ног.
— Нет, — сказал кенгуру, — я извиняюсь. Ноги, во всяком случае, годятся, и я прошу тебя оставить их в покое. Я только хотел объяснить твоей милости, что я с утра ничего не ел и у меня пусто в желудке.
— Да, — сказал динго, жёлтый пёс динго, — я чувствую совершенно то же самое. Мне удалось сделать его непохожим на всех животных. Но что дадут мне к моему чаю?
Тогда Нконг, сидевший в солёной луже, сказал:
— Приди и спроси меня об этом завтра, потому что теперь я собираюсь мыться.
И два зверя, старый кенгуру и жёлтый пёс динго, остались в центре Австралии и сказали друг другу:
— Это твоя вина!
КАК ПОЯВИЛИСЬ БРОНЕНОСЦЫ
Теперь, моя любимая, я расскажу тебе о том, что случилось в давно-давно прошедшие времена. Так вот, в эти далёкие времена жил да был колючка-ёжик, жил на берегах большой бурной реки Амазонки, где поедал улиток в раковинах, слизняков и тому подобные вещи. Он был очень дружен с тихоней-черепахой, которая тоже жила на берегу Амазонки, ела листики зеленого латука и другие растения. Ну, значит, все было в порядке, правда, моя любимая.
Но в те же самые стародавние времена на берегах бурной реки Амазонки жил пятнистый ягуар и ел все, что только мог поймать. Когда ему не удавалось поймать оленя или обезьяну, он ел лягушек и жуков. Однажды ему не удалось проглотить ни одной лягушки, ни одного жука; опечаленный зверь пошёл к своей матери-ягуарихе, и она научила его ловить ежей и черепах. Грациозно помахивая своим хвостом, она несколько раз повторила:
— Сынок, когда ты увидишь ежа, брось его в воду; там он развернётся; когда же ты поймаешь черепаху, выцарапай её когтями из её панциря.
Совет был хорош, душечка моя.
В одну прекрасную ночь пятнистый ягуар натолкнулся на берегу реки Амазонки на колючку-ёжика и тихоню-черепаху; два друга сидели под стволом упавшего дерева. Бежать им было некуда; поэтому колючка-ёжик свернулся в колючий шар: ведь на то он и был ёжик. Тихоня же втянула свою голову и лапки под панцирь: ведь на то она и была черепаха. Значит, крошечка моя, они поступили умно. Правда?
— Ну-с, прошу обратить на меня внимание, — сказал пятнистый ягуар, — дело серьёзное; моя матушка сказала мне: «Если ты встретишь ежа, брось его в воду, тогда он развернётся; если ты увидишь черепаху, выцарапай её лапой из-под её панциря». Теперь объясните — кто из вас ёж и кто черепаха? Сам я решительно не могу понять этого.
— А ты хорошо помнишь, что именно сказала тебе твоя матушка? — спросил колючка-ёжик. — Хорошо ли ты помнишь её слова? Не сказала ли она, что, вынув ежа из-под его оболочки, тебе следует бросить этого зверя на панцирь?
— Ты вполне уверен, что тебе сказала твоя мама? — проговорила также тихоня-черепаха. — Ты вполне уверен в этом? Может быть, она велела тебе подбросить ёжика лапой, а черепаху царапать до тех пор, пока она не развернётся? Не это ли советовала тебе твоя мамаша?
— Кажется, она говорила совсем другое, — протянул пятнистый ягуар, но он был сбит с толку. — Пожалуйста, повторите, что вы сказали, только хорошенько, чтоб я понял все.
— Поцарапав воду лапой, ты должен распрямить когти ежом, — сказал колючка. — Запомни это; это очень важно.
— Но, — прибавила черепаха, — когда ты схватишь когтями мясо, ты уронишь его в черепаху. Как ты этого не понимаешь!
— Я ровно ничего не понимаю, — ответил пятнистый ягуар, — кроме того, я у вас не спрашивал совета. Я только хотел знать, кто из вас ёж и кто черепаха?
— Этому я учить тебя не стану, — сказал колючка. — Но если желаешь, выцарапай меня из моих щитов.
— Ага, — сказал пятнистый ягуар, — теперь мне понятно; ты — черепаха. А ты думала, я этого не пойму? Ну-ка!..
Пятнистый ягуар быстро протянул свою мягкую лапу, как раз в ту минуту, когда колючка свернулся в колючий шар. И конечно, иглы жестоко искололи лапу ягуара. Хуже того, пятнистый зверь катил колючку все дальше и дальше по лесу и, наконец, закатил ёжика в такие тёмные кусты, где никак не мог найти его. Опечаленный ягуар взял в рот свою исколотую лапу, и уколы на ней заболели сильнее прежнего. Он сказал:
— Теперь я понимаю; это была совсем не черепаха. Ну, — тут он почесал голову здоровой лапой, — как узнать, что другой зверёк — черепаха?
— Да, я черепаха, — проговорила тихоня. — Твоя матушка сказала совершённую правду. Она велела тебе выцарапать меня из-под моих щитов. Начинай же!
— А минуту тому назад ты говорила совсем другое, — сказал пятнистый ягуар, высасывая из своей мясистой лапы засевшие в ней иголочки ежа. — Ты говорила, что мать учила меня чему-то другому.
— Хорошо, предположим, ты сказал, что я сказала, будто она сказала что-то совсем другое, но какая же в этом разница? Ведь если она сказала то, что ты сказал, будто она сказала, выходит совершенно, что как будто я сказала то же самое, что она сказала. С другой стороны, если тебе кажется, будто она велела тебе развернуть меня ударом когтей, а не кинуть в реку вместе с моими щитами, я в этом случае не виновата. Ну, разве я виновата?
— Да ведь ты же хотела, чтобы я выцарапал тебя из твоих щитов? — заметил пятнистый, точно раскрашенный, ягуар.
— Подумай-ка хорошенько и ты поймёшь, что я не говорила ничего подобного. Я сказала, что твоя мать советовала тебе выцарапать меня когтями из моего панциря, — сказала тихоня.
— А что тогда будет? — спросил её ягуар и осторожно понюхал воздух.
— Не знаю; ведь меня до сих пор ещё никогда не выцарапывали из-под моей покрышки; но, по правде скажу тебе вот что, если тебе хочется видеть, как я плаваю, брось меня в воду.
— Я не верю тебе, — ответил пятнистый ягуар. — Вы оба говорили вздор, перепутали все, чему учила меня моя мама, и я совсем сбился с толку и, кажется, не знаю, стою ли я на голове или на моем раскрашенном хвосте. Вот теперь ты говоришь мне слова, которые я могу понять, но это не помогает, а только ещё больше прежнего смущает меня. Я отлично помню, что моя мать учила одного из вас бросить в воду; ну, раз тебе, по-видимому, так хочется очутиться в реке, мне кажется, в глубине души ты не желаешь, чтобы я тебя бросил в волны. Итак, прыгай в воду Амазонки, да скорее.
— Предупреждаю, твоя мамочка не останется этим довольна. Смотри же, скажи ей, что я тебя предупреждала, — проговорила тихоня.
— Если ты скажешь ещё слово о том, что говорила моя мать… — ответил ягуар, но не успел договорить, потому что тихоня спокойно нырнула в Амазонку, долго плыла под водой и вылезла на берег в том самом месте, где её ждал колючка.
— Мы едва не погибли, — сказал ёжик. — Откровенно говоря, мне не нравится этот пятнистый ягуар. Что ты ему сказала о себе?
— Я честно сказала ему, что я черепаха; но он не поверил, заставил меня броситься в воду, чтобы увидеть, кто я такая. Я оказалась черепахой, а он удивился. Теперь он побежал к своей мамаше рассказывать о случившемся. Слышишь его голос?