– Ветром надуло! – сказали с последней парты.
– Вчерашним, что ли? Могло! – сказал тот, что с «подводкой».
Он стоял рядом с партой и пристально смотрел на меня.
«А ведь и правда, – подумала я. – Именно с помощью вчерашнего ветра меня сюда и занесло!» И спасибо тебе, человек, за «прекрасное создание»!
– Меня сюда вот он посадил, – я кивнула на Валентина, – сказал, тут свободно.
– Киса, твой рюкзак у Гусева, – сказал Валентин, – будь другом, посиди там.
Смех парня с последней парты «Га-га-а» и фамилия «Гусев» у меня сразу соединились в подходящее прозвище – Гусь.
– Свободно, как же, – проворчал парень с подводкой и направился к последней парте к своему рюкзачку. – Я тебя, Валька, тоже где-нибудь забодаю, – пробормотал он, обернувшись.
– Кис, рассчитаемся, да? – крикнул вслед Валентин.
– Рассчитаемся, рассчитаемся… – бормотал Киса, – мог бы спросить сначала для интереса.
Схватил рюкзак и повернул назад.
– Слышь, Вольгин, вали сам к камчадалу, а я на свое место сяду, с новенькой этой. Давай-давай!
Я вскочила и поспешно сказала:
– Да что вы, ребята, не спорьте, я тут у вас временно, сама посижу на последней парте.
И быстро двинулась назад.
Не хватало еще тут стать яблоком раздора!
Быстренько села на свободное место за последним столом, пока парни не разобрались, кто кого будет по морде бить.
Камчадал Гусев был лохматым парнишкой. Перед ним лежал учебник в яркой обложке с видом улыбающейся «Тойоты», радиатор которой был изображен в виде зубов.
– Ждал тебя очень сильно, – недовольно пробормотал он и одним движением крючковатого указательного пальца придвинул учебник к себе.
Вошла учительница в белом пушистом свитере и черной юбке-карандаше.
– Здравствуйте, ребята.
Она сразу натолкнулась на меня взглядом.
– Девушка, а вы кто?
Я поднялась:
– Да я тут немного поучусь.
Теперь я упирала на слово «немного». Врать вообще неприятно, но, употребляя слово «немного», мне казалось, что я, в общем-то, говорю правду. Ведь немного – растяжимое понятие. Месяц – немного, неделя – немного, и даже – день – тоже немного. Я не собиралась торчать в школе целый день, так получилось, что я вляпалась в урок, ну ладно, что делать, как-нибудь выкручусь… Один урок – это ведь тоже «немного».
– Новенькая?
Может, признаться во всем? В том, что хотела просто передать привет воркутинским ребятам от Льва Капитонова! Нет, сдаваться глупо и вообще непонятно как!
– Да.
– Почему же меня об этом не предупредили?
– Не успели еще, Раиса Ивановна, – сказал Валентин, – еще предупредят.
– Ну хорошо. Сейчас у нас история, девушка. Звать как?
– Виолетта Покровская.
По классу прошелестело то ли удивление, то ли одобрение, а учительница записала что-то себе на бумажку.
Я не люблю свое имя за громкость. Оно слишком уж громкое и, как говорил Захар, вычурное. Я была бы довольна именем и фамилией попроще. «Водонаева», «Кислицин», «Капитонов» – вот нормальные простые фамилии. А меня угораздило родиться с эдакой звучной. Да еще имя подобрали под стать. Это папа… Мама говорила, что она хотела назвать меня Таней.
– Хорошо, Виолетта, садись.
После урока – а это была большая перемена – меня окружили девушки.
– А ты откуда приехала? – спросила одна. Она была обута в невиданную мной ранее обувь. Красивые меховые сапоги с узорами посередине. Они были на валяной подошве и назывались «пимы». Я заметила, что многие в городе ходили в подобной обуви. Смотрелась она красиво и, вероятно, была очень удобна и тепла.
– Я из Каштаго. – Хоть тут врать не надо.
– Ой, девчонки, туда же Капитоновы переехали! – воскликнула одна из девчонок.
– А ты случайно не знаешь Льва Капитонова? Он раньше в нашем классе учился.
– Знаю, конечно. Теперь он в нашем учится.
– Ни фига себе! – воскликнул кто-то из слышавших парней. Кто-то даже присвистнул.
– Бывает же так! – сказала девушка с классической русской косой. – Ну и как он там?
– Замечательно.
– Замечательно или замечательный? – спросила Русская коса.
– И то и другое.
– А ты к нам надолго?
– Нет.
– На сколько?
– Не знаю.
– Как можно не знать?
Я пожала плечами. Можно! И даже очень можно!
– Нравится вам Лёва? – спросила другая девушка с незапоминающимся обычным лицом.
– Отличный парень.
– Да, это мы знаем! – И все взгляды почему-то обратились к той девушке, с каштановыми волосами. – Надь, слышь?
– Слышу, – кивнула «каштановая» и посмотрела на меня изучающим взглядом. Какие у нее глаза! Супер просто! Утонуть в этих омутах можно.
– Много на свете отличных парней, – сказала она негромко, как бы самой себе.
– Он у нас все рекорды бьет, – хвасталась я Лёвой.
– Какие такие рекорды? – поинтересовалась Русская коса.
– Всякие. Например, рекорд популярности. Он в нашей школе самая популярная личность.
– А ты в него сама случаем не влюбилась?
– В него полшколы влюбилось!
– Надь, слышишь?
– Слышу.
– А ты, ты как? – вопрос ко мне.
– Пока нет. – «Ой, вруша! Вруша, вруша!» – молотит внутри молоточек сердца. – И еще он, девушки, музыкальный гений.
– Так что, у вас гимназия музыкальная?
– Нет, школа у нас обычная. Но все знают, что он классный музыкант. Он на областном фестивале первое место занял. Его в Париж посылают.
Меня несло!!! Куда вот только?
– Вот это да! В Париж!
К нашему разговору стали прислушиваться и те, кто раньше не слушал.
– Здорово!
И снова все на «каштановую» Надю смотрят. А у нее глаза стали насмешливые, отвернулась от меня, поискала что-то в сумке, нашла и вышла из класса.
Не знаю, что со мной произошло. Меня несло и несло по течению реки под названием «Ложь». Мне хотелось рассказывать и рассказывать о Лёве, какой он добрый, какой талантливый, как в него влюбляются… У него и так много достоинств, но мне хотелось приумножать их, выращивать до фантастических размеров…
– Одна девушка из-за него чуть с пятого этажа не спрыгнула…
– Это случайно не ты была? – спросила одна девица с рассыпанными по плечам волосами.
– Не веришь? – Я смотрю на нее честнейшими глазами.
– Сознайся, ты сама в него втрескалась по уши!
– Нет, я как раз нет. У меня другой парень, Захар. – Молоточек сердца опять застучал в груди: врешь-врешь-врешь!
– По-онятно. Захар, значит.
Девчонки, одна за другой, от меня отходят. Осталось трое, видно, самые любопытные.
Зазвонил телефон. Я приложила трубку к уху.
Конечно, это Лёва проснулся и теперь меня разыскивал.
– Привет! – я не назвала его по имени. Одноклассникам Лёвы не нужно знать, что мы вместе. Мало того, им противопоказано это знать! – Да, я скоро буду. Да-да, скоро, часика через два.
– Что-о? Через сколько-сколько? – голос Лёвы ужасно удивленный. – А ты где сейчас? Где ты можешь пропадать целых два часа? Без меня?
– Да-да, хорошо, понятно, папа, – сказала я и отключила телефон.
Я знала, что после такого странного разговора «папа» просто места себе не найдет и будет гадать – где я могу находиться? И ни за что не догадается о том, что я пропадаю в его родной школе! Ему вовсе не нужно знать об этом. Мало того, ему тоже противопоказано об этом знать!
В класс вошла немолодая, но очень миловидная женщина с кудрявой прической. Я сразу догадалась, что это классная 10 «А».
– Говорят, у нас новенькая завелась? – Она с улыбкой подошла ко мне. – Звать неизвестную как?
– Виолетта Покровская.
– Очень хорошо. Можно тебя на минутку, Виолетта.
– Да, конечно.
Мы с учительницей вышли из класса и отошли к подоконнику, на котором ждала меня моя куртка.
– Послушайте, девушка, если вы правда хотите у нас учиться, нужно сначала зайти к директору. Что мы сейчас с вами и сделаем. А пока что вы очень похожи на самозванку. Скажите, вам это надо?
– Нет. – Я помотала головой, схватила свою куртку (скорее всего, уже не суждено мне вернуться на третий этаж), и мы пошли по коридору с цветочными горшками на подоконниках, сопровождаемые любопытными взглядами. А что мне оставалось делать? Убежать? Смешно же.
У директора миловидная тетя сказала:
– Николай Петрович, вот эта новенькая. Говорит, ее звать Виолетта Покровская, но я сильно в этом сомневаюсь.
Сомневается она! Ха! Она сразу перестала казаться мне миловидной. Так, кукла какая-то с пожившим лицом.
– А в чем сомнения, Виктория Яковлевна? – спросил директор, который что-то писал. Он снял одни очки и надел другие, лежащие рядом. Двойной очкарик, ничего себе! Внимательно поглядел на меня и продолжил: – Прийти в школу, назваться чужим именем, чтобы – сделать что? – Он перевел взгляд на училку.
– Не знаю. – Она пожала плечами.
– Вот и я не знаю, – ответил директор, – в школе какая корысть? Украсть нечего, так ведь? Разве что мелок с доски, – сказал он со смешком и вдруг мне подмигнул. Какой милашка! Ученицам подмигивает!
– Больно уж театральное имя, – объяснила классная.
Я достала паспорт из куртки и передала Виктории Яковлевне. Пусть удостоверится.
Она, не глядя, отдала его директору. Он водрузил на нос первую пару очков, сняв вторую, посмотрел документ. Потом Виктория Яковлевна посмотрела.
– Виолетта Покровская, все правильно, – Николай Петрович вновь поменял очки, – пятнадцать лет, скоро будет шестнадцать. – Он смотрел на меня по-доброму и улыбнулся. – Хочешь у нас учиться, Виолетта? Вы надолго приехали в Воркуту?
– Да нет, не надолго. Мы тут временно. Я просто не хочу отстать от класса.
– Что ж, похвально. В таком случае принеси от родителей заявление, хорошо? И приступай к учебе.
– Прямо сегодня можно? – спросила я.
– Конечно, конечно, сегодня – даже лучше, чем завтра. – Он широко улыбнулся.
Симпатичный какой директор в Лёвкиной школе. Не то что наш Игорь Павлович! У этого двое очков, но видит он получше любого!
Стоп! Что он видит? Как раз и не видит! Не видит, что я играю! Ну, так потому что двойной очкарик! Мне даже стало его жалко! Когда откроется вся моя авантюра, победителем будет Виктория Яковлевна, а не он! Какая жалость!
– Показать дневник тоже не будет лишним, – добавила классная. Вид у нее был недовольный. Конечно, она б хотела, чтобы ее сомнения подтвердились. А тут – прокол.
Потерпите, Виктория Яковлевна, потерпите. Победа будет за вами.
– Хорошо.
– Ты правда Лёву Капитонова знаешь?
– Да.
– Хороший у нас ученик был. Жалко, что они переехали.
– Теперь он в нашем классе.
– Да, мне девочки говорили. Удивительное совпадение! – учительница покачала головой.
– Интересная комбинация, – сказал Николай Петрович. Я совершенно запуталась в его очках – в какой паре он был в этот момент? А другие – первые или вторые, – он покачивал рукой за дужку.
– Мне можно вернуться в класс? – спросила я голосом скромницы.
– Конечно, конечно, – директор смотрел на меня заботливым отцовским взглядом.
– Я сама тебя провожу, Виолетта, – сказала моя новая классная.
Ну вот. А я надеялась – сейчас смоюсь!
Мы вышли из кабинета директора со звонком на урок.
– Повесь куртку в раздевалку, – попросила Виктория Яковлевна.
Раздевалка была тут же, рядом с кабинетом директора. Пришлось подчиниться.
На урок мы вошли вместе.
– Здравствуйте, Валентина Станиславовна. Привела новую ученицу, Виолетту Покровскую. Прошу любить и жаловать. Садись, – сказала она мне, покровительственно проведя рукой по моему плечу.
И вышла.
Валентина Станиславовна сделала приглашающий жест рукой, и я поплелась на камчатку к камчадалу Гусеву.
– Что тебе сделали у директора? – спросил он.
– Попросили написать заявление.
– А-а… понятно.
– Какой урок? – спросила я.
– Алгебра.
– Мой любимый! – прошептала я.
– Ты даешь! Отличница, да?
– По алгебре – ага.
– Классно! Списывать у тебя буду, – парень выставил большой палец.
«Будешь, будешь!»
– Новенькая и Саша Гусев! Перестаньте разговаривать!
Все на нас оглянулись. Валентин не сразу отвернулся, внимательно смотрел на меня несколько секунд.
– Слушай, а почему вы учитесь? – шепотом спросила я. – У нас в городе каникулы.
– Мы в ноябре почти две недели не учились. Актированные дни, – прошептал он в ответ, – сейчас догоняем.
– Что такое актированные дни? – шепчу я.
Он написал на уголке тетради: «Сорок градусов мороза десять дней подряд. Мы не учились».
– Ничего себе! – шепчу я.
– Новенькая и Саша Гусев!
Пришлось заниматься алгеброй. Гусев вырвал мне лист из своей тетради. Задачки были легкие, мы такие уже решали. Похоже, они сильно отстали за эти морозные активированные дни.
Ага, мне стало понятно. Актированные дни – своеобразные каникулы.
На перемене меня ждал сюрприз. Сюрпризы всегда бывают неожиданными, но этот! Он был супернеожиданным и – главное – неприятным.
Математичка Валентина Станиславовна вышла из класса со звонком на перемену, но тут же вернулась, цветя, как майская роза. А вместе с ней… вместе с ней…
О ужас!
Не хотелось мне этого видеть! Исчезнуть бы куда-нибудь, провалиться бы под землю прямо с третьего этажа!
…Вместе с математичкой вошел Лев Капитонов. Учительница вела его за руку, как малыша. Вторую руку Лёва держал за спиной. В классе пошло-покатилось круглое «о-о-о». Все стали глядеть попеременно на меня и Лёву. Сначала на меня поглядели, на мою реакцию. Но мое лицо было непроницаемым.
День в 10 «А» выдался интересным, я признаю.
– Капитонов! И прямо из Парижу! – громко объявил кто-то из парней и хохотнул.
– И этого ветром придуло! – воскликнул Валентин.
Никто не шел на перемену. Все молчали. Валентина Станиславовна ничего не понимала.
– Ребята! Это же Лёва Капитонов! Приехал нас навестить, – сказала она удивленным голосом. – Да что с вами? Не узнаете? – и обратилась к Лёве: – Как ты там, Лёва, на новом месте? Не скучаешь?
– Очень скучаю, – признался Лёва, тоже глядя на меня. Но он нехорошо глядел. Так, как будто я ему мешала. Лицо его вытянулось и посерьезнело. Не могу сказать, что выражение его лица было мне приятно. Он улыбнулся, но как-то искусственно, делано…
И… перестал на меня смотреть! Вернее, сначала взгляд стал жестким, а потом он словно от меня отгородился, отвернулся всем корпусом.
А я хотела уж выйти из класса, покинуть его навсегда, но когда Лёва отвернулся, я увидела, что за спиной он прячет букет цветов. Розы. Розы зимой – это так потрясно. Интересно, кому же предназначаются цветочки? Я любопытна, как все женщины, я уже это говорила, и, конечно, осталась на месте!
Лёва подошел к девушке с каштановыми волосами и протянул ей букет.
Без слов.
– Ну-у, старая песня, – протянул кто-то из девчонок, и 10 «А» лениво, один за другим, направился на перерыв.
«Каштановая» их взяла. Поднесла к лицу, понюхала. А потом сделала несколько шагов в мою сторону и протянула цветы… мне. Ха! Только этого мне не доставало: брать чужие цветы!
– Это тебе, – просто сказала девушка с зелеными глазами-каштановыми волосами. И улыбнулась так хорошо, что я не могла не взять из ее рук этот колючий веник. Взяла и, не зная, что с ними делать, держа его вниз головой, прошла к учительскому столу и, в свою очередь, протянула цветы учительнице. Молодая Валентина Станиславовна быстро спрятала руки назад.
– Нет-нет, что ты! Зачем же? Это – Надины цветы, это – ей нужно.
Ей нужно, но она не берет! Мне нужно, но мне не дарят! Я бросила цветы на учительский стол и пулей вылетела из класса.
Я летела «домой» на пятый этаж с бьющимся звенящим сердцем. Значит, он любит «каштановую»! Я правильно угадала! Сразу угадала, как только вошла в этот класс и увидела Надю. Потому что только в такую и мог влюбиться Лёва Капитонов, парень, прекрасный во всех отношениях.