И приземляется на негнущиеся ноги прямо посреди кубиков.
– Какая муха тебя укусила! – вскрикивает бабушка. – Растопчешь все свои игрушки! Сейчас же прекрати, или я с тобой по-другому поговорю!
– Я не могу прекратить! – роботовским голосом кряхтит Фридер, ухмыляется и прыгает. – Роботам надо прыгать. Они же рoбят, всё время рoбят. Это же ясно!
Тут бабушка хватает Фридера и – он даже не успевает вырваться – нажимает ему на нос. На самую середину. И довольно крепко.
– Вот так! – говорит она. – Теперь ты выключен, если хочешь знать. Слава богу, роботов можно выключать.
И с этими словами она снова отправляется обратно на кухню.
А Фридер стоит на месте, будто прирос к нему.
Одна нога в воздухе, руки над головой. Теперь он – выключенный робот. Бабушка его выключила. Отлично! Выключенным роботом Фридер никогда ещё не был. Замечательно! Фридер стоит совершенно неподвижно, как одеревенелый, и ухмыляется.
Он не шевелится и не издаёт ни звука. Выключенные роботы не двигаются, это же ясно.
Фридер стоит так довольно долго. Тихо-тихо. И уголком глаза косит на бабушку. Она гладит. Без передышки. Фридер украдкой вздыхает. Он стоит уже очень даже долго, он – выключенный робот. У него заболела нога. Точнее, большой палец на левой ноге.
– Бабушка… – тихо шепчет он.
– И слышать ничего не хочу, – откликается бабушка. – Выключен – значит выключен.
И она берётся за следующий носовой платок.
Фридер шмыгает носом и продолжает стоять смирно. Нога разболелась по-настоящему. И руки тоже. Они чешутся, как будто по ним бегают мурашки. Сотни или даже больше.
– Бабушка, – умоляет Фридер, – бабушка, включи меня снова!
– Ещё чего! И не подумаю, – восклицает бабушка. – Я люблю выключенных роботов. Я включу тебя снова, только когда всё переглажу. Делу время, потехе час.
И действительно, она берёт следующий носовой платок. В корзинке для белья ещё много вещей. Очень даже много.
Фридер стонет. Ему скоро станет плохо. И нога отвалится, совершенно точно.
– Бабушка, пожалуйста! – умоляет он совсем уже тонким голоском. – Пожалуйста, милая бабушка!
Бабушка ухмыляется и подходит к нему. Слава богу! Она нажимает Фридеру на нос. И дёргает за ухо – за правое.
– Включено! – говорит она. – Только на очень слабую мощность, договорились?
Фридер глубоко вздыхает, встряхивает руками и ногами и говорит укоризненно:
– Ох, бабушка! Я ведь чуть-чуть не испортился. Детей нельзя выключать так надолго.
– Детей нельзя, – посмеивается бабушка, – а робота можно. Я ведь думала, ты робот?
– А кто же ещё! – кричит Фридер и направляется к бабушке – как робот, мелкими, дёргаными шажками.
И сильно тянет за тесёмку её фартука.
– Ха! – кричит она. – Негодник!
И хочет схватить Фридера.
Тот ликует:
– Ага, бабушка, теперь я и тебя включил!
И быстро-быстро пятится назад мелкими шажками. Прочь от бабушки, пока она его не схватила…
– Что ты сделал? – переспрашивает бабушка, снова завязывая свой фартук.
– Включил тебя, бабушка! Ты же – большой робот, – кричит довольный Фридер и шагает в сторону кухни.
– Ну погоди! – пыхтит бабушка… Очень громким и низким голосом она издаёт клич «Роб-роб-роб!» и шагает вслед за внуком. Мелкими дёргаными шажками. На кухню. Там они вместе ходят как роботы. Вокруг гладильной доски.
– БАБУШКА! – кричит Фридер и дёргает за бабушкину юбку. – Бабушка, я хочу, чтобы у меня был друг! И чтоб его звали Батци.
– Да отстань от меня, шпингалет! – ворчит бабушка. – Не мешай, ты же видишь: я занята.
Она стоит на коленях перед кустом чёрной смородины и обирает его. Ягодку за ягодкой. Корзинка ещё далеко не полная.
Фридер топчется рядом и скучает. У него нет никакой охоты рвать смородину. Он не любит собирать ягоды. Он любит их есть.
– Ну бабушка, мне так хочется друга Батци, – вздыхает он и берёт смородинку из бабушкиной корзинки. Нет, три!
– Руки прочь, сладкоежка! – говорит бабушка и отталкивает руку Фридера от корзинки. – И вообще, зачем тебе друг? У тебя же есть я!
– Друг лучше, – ноет Фридер. – Ты никогда со мной не играешь! Совсем-совсем никогда!
На это бабушка отвечает только: «Ха!», и Фридер поспешно отходит подальше.
Если бабушка говорит «Ха!», это чаще всего не сулит ничего хорошего…
Фридер решает пойти погулять. Гуляет он всегда вокруг садовых грядок. Сначала налево – вокруг грядки с салатом. Потом направо – вокруг других овощей. Скучно. Фридер вздыхает – тяжело и долго. С другом – с Батци – он бы сейчас поиграл. Погоняли бы в футбол. Или поборолись. Или позлили бы бабушку… Вот было бы здорово! Надо подкрасться тайком, как индейцы, и быстренько развязать бабушкин фартук… Он потянет за правую завязку, а Батци – за левую. И когда бабушка встанет, фартук с неё упадёт. Прямо в садовую грязь. Потом она крикнет «Ха!» и примется ловить виновников. Но виновники очень проворны, они умеют бегать быстро-быстро, как индейцы. И они вместе спрячутся. Батци и он. За бочкой с дождевой водой. И будут там сидеть и хихикать. Вместе.
Фридер не может сдержать смеха. А потом снова вздыхает.
Потому что в саду нет никакого Батци. Куда ни посмотри – нигде его не видать. Здесь только бабушка. Гадство!
Недовольный Фридер приседает на корточки. Рядом с салатом. И даже немножко наступает прямо на салат. Но только одной ногой. Если бабушка такое увидит, она будет ругаться. Она терпеть не может, когда наступают на её посадки.
Фридер убирает ногу. Салат ведь ни в чём не виноват.
Он растёт себе, весёлый и зелёный. «Вот если бы тут вырос Батци… – тоскливо думает Фридер, – это было бы гораздо лучше. Дурацкий салат!»
Но друзья не растут на грядках, Фридер это давно знает. Он мрачно шмыгает носом и ворчит про себя… и вдруг прислушивается.
Кто-то кричит. Высоким, тонким голоском:
– Фридер, Фридер, иди сюда! Будем играть. Батци пришёл!
Кто-кто пришёл? Фридер вскакивает и глядит… Это бабушка машет его игрушечным ведёрком и кричит на самой высокой ноте:
– Эй-эй! Вот и Батци! Э-эй!
Фридер озирается вокруг… он не видит Батци, он видит только бабушку.
А она всё машет ведёрком и кричит:
– Иди сюда, будем играть! В куличики!
Наконец Фридер понимает. Он стремглав несётся к бабушке, к бабушке-Батци.
– Ну что ты, бабушка! – ухмыляется Фридер. – Батци же не маленький! – И отнимает у неё ведёрко.
– Отдай! – взвизгивает она и пытается отобрать его назад.
– Поймай меня, Батци! – кричит Фридер и мчится прочь. Батци, пыхтя, бросается за ним. Они носятся вокруг грядок с салатом и вокруг грядок с другими овощами.
Около бочки с водой Батци наконец поймал Фридера. Потому что Фридер дал себя поймать. Ведь его друг не такой быстрый, как он. Это же ясно.
– Моя взяла! – пыхтит Батци, вытирает лоб и сияет. Больше всего ему сейчас хочется присесть.
– Нeчего-нeчего, – кричит Фридер, – теперь давай бороться!
И командует:
– Раз, два, три, давай!
И вот Фридер и Батци бросаются друг на друга и борются. Да как! Батци щиплется, а Фридер боксирует. Но не сильно. Ведь его друг не такой крепкий, как он. Это же ясно.
– Стоп, – задыхаясь, говорит Батци и потирает ушибленное боксёром колено.
– Моя взяла! – ухмыляется Фридер и потирает исщипанную руку. Друг Батци хорошо умеет щипаться…