Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста, эта красавица с тонкой талией, полными руками, пышной грудью, мягкими губами, стройным, как кипарис, станом, округлыми бедрами, гладкими ляжками, золотистыми, как хрусталь, ногами, — эта красавица впала в отчаяние.
Она пошла отпрашиваться к попугаю и так стала ему говорить:
— О попугай! Я много раз слышала от тех, кто бывал в Аравии, что бадшах Абд-уль-Азиз не спал по ночам и не отдыхал днем. Как-то раз один человек спросил его:
— Прибежище мира! Почему вы и ночью не спите и днем не отдыхаете?
— О друг, — ответил тот, — если я буду спать ночью, у меня не хватит времени молиться богу; а если я буду отдыхать днем, подданные мои погибнут. Потому-то я и не сплю ни днем, ни ночью.
Так вот и я, о попугай, все время беспокоюсь о том, что если я пойду к милому, то придется мне отказаться от мужа; а если останусь в мужнином доме, то лишусь любви друга. Поэтому лучше будет, если я брошу их обоих и буду сидеть в своем углу, добродетельная и целомудренная.
Выслушал ее попугай, захохотал и возразил:
— Эх, госпожа, теперь ты стремишься к добродетели! Что ж, очень хорошо; но всему свое время. Известна пословица: «Когда явилась страсть, куда девалась скромность?»
О чем ты думаешь, госпожа? Ведь ты рассуждаешь, как тот Длинноухий, то есть осел, что некстати запел песню и попал в беду.
— Что это за сказка? — спросила Худжаста. — Расскажи!
Попугай начал рассказывать:
— Сказочники так повествовали: один осел дружил с оленем, и паслись они в одном и том же лесу. Случилось так, что однажды ночью они пошли вместе щипать траву в чей-то сад. А дело было весной. И вот, когда они наелись досыта, осел сказал оленю:
— Слушай, Двенадцатирогий! Мне сейчас хочется петь с раскрытой душой, хочется радоваться и ликовать, потому что голову мою овевает благоуханный весенний ветер, а прохладный воздух дарует веселье сердцу.
— Вот так так! — сказал на это олень. — Видно, приходится вспомнить поговорку: «Ослу нужно думать только о своем рисе»; а если он хочет болтать, пусть болтает о том, как прачка седлает его вьючным седлом. И что это тебе в голову взбрело? Ведь нет голоса хуже твоего! Да разве осел может петь? Мы в этот сад пришли украдкой, и если ты сейчас запоешь песню, прибежит садовник, да не один, людей созовет. Тогда и тебя свяжут и мне проденут кольцо в ноздрю. И будет с нами то, что случилось с ворами, которые по глупости дали себя поймать и отколотить… Ты, может быть, слышал, что как-то раз ночью несколько воров собрались вместе и отправились грабить дом одного богача. Нашли в кладовой полный кувшин вина и стали так говорить друг другу:
— Ну, будь что будет! Время для грабежа еще не настало, так давайте-ка разопьем здесь вино. А потом заберем столько вещей, сколько каждый сможет унести, и разойдемся по домам. А что украли, то наше!
На том и порешили. И вот стали они пить вино. Пьянствовали и веселились до полуночи, а когда охмелели, принялись за свое дело. Но они так шумели, когда тащили вещи, что хозяин дома проснулся, созвал своих людей и перевязал всех воров.
Выслушал Длинноухий оленя и сказал:
— Да простит меня аллах, но ты ведь знать ничего не знаешь. Я городской житель и люблю петь, а ты, несчастный лесной дикарь, ничего не понимаешь в этом удовольствии. Что бы там ни было, а я все-таки спою песню. С какой стати буду я тебя слушаться?
Хоть осел и выслушал притчу оленя, но урока из нее не извлек. Поднял морду к небу и принялся реветь песню. Тут садовник проснулся, созвал народ и поймал и осла и оленя.
Попугай досказал эту сказку и молвил:
— Так-то, госпожа! Кто делает что-нибудь не вовремя, с тем случится то же самое. Да, госпожа, нужно, чтобы каждый знал свое время. Лучше иди немедля и верни надежду тому, кто ее потерял.
Выслушала его Худжаста и хотела было уйти к своему другу, но в это время настало утро, и петух запел. Пришлось ей остаться и на этот раз. Тогда она заплакала и прочла такие стихи:
Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста в отчаянии пошла отпрашиваться к попугаю и так сказала ему:
— О попугай! Каждую ночь я к тебе прихожу и рассказываю тебе о своей тревоге, а ты «не соблюдаешь закона соли»[49] — не выполняешь долга благодарности. Ты с холодной жестокостью не отпускаешь меня. Ох, горе мне! Злосчастная моя судьба!
Не сыпь столько соли на раненое мое сердце и не мучь меня — я уж и так измучена! Отпусти меня теперь же!
— Хорошо, Худжаста, — промолвил попугай, — сегодня ночью, как только это будет возможно, иди и обними своего возлюбленного.
А если кто-нибудь, кроме меня, узнает о твоих делах, ты поступи так, как это сделала румская царевна с помощью одной почтенной женщины.
— Что это за сказка? — спросила госпожа. — Расскажи!
Попугай начал рассказывать:
— Поблизости от Румского царства правил своей страной один бадшах. Случилось так, что его визирь однажды сказал ему:
— О прибежище мира! У румского царя есть дочь-красавица.
Если он выдаст свою дочь за вас, прибежище мира, как хорошо это будет!
Бадшаху речи визиря пришлись по душе, и он отправил к румскому царю посла с редким подарком и письмом, а в письме том просил царя отдать ему в жены царевну.
Посол доставил грамоту румскому царю и начал было держать речь, но тот разгневался и сказал:
— Слушай, посол! За кого принимает меня твой повелитель, если он отправил мне подобное послание? Стоит мне только захотеть, и я смешаю с прахом его государство! А тебе скажу: уходи и не показывайся мне больше на глаза. Берегись, а не то плохо тебе будет!
Как увидел несчастный, что царь так прогневался, задрожал от страха и уехал, не надеясь больше на успех.
Итак, посол бежал, а когда явился к своему повелителю, доложил ему обо всем, что было.
Бадшаху это пришлось не по нраву. Он встал во главе сильного войска, выступил в поход на Рум и быстро опустошил всю страну. Туго пришлось румскому царю. Делать нечего — выдал он свою дочь за бадшаха.
А у румской царевны был сын от первого мужа. Румский царь оставил его у себя, а дочери сказал на прощанье:
— Дитя мое, ничего не говори своему супругу о первом муже!
И вот бадшах взял замуж царевну, вернулся в свой город и стал с нею жить и наслаждаться.
Вскоре румская царевна начала страдать от разлуки с сыном, что остался у деда. Она плакала и тосковала по нем и, наконец, решила, что надо под каким-нибудь предлогом вызвать его к себе.
Пока она думала да раздумывала, бадшах подарил ей шкатулку, полную дорогих самоцветов. И вот она рассудила, что нужно воспользоваться этим случаем и вызвать юношу. И она сказала бадшаху:
— Вы, может быть, слышали, что у моего отца есть один умный раб. Он великий знаток драгоценных камней и отлично разбирается в достоинствах и недостатках самоцветов. Будь этот раб сейчас здесь, он осмотрел бы камни и отделил бы хорошие от плохих.
Бадшах спросил ее:
— А что если я попрошу этого раба у твоего отца? Как думаешь, отдаст он его или не отдаст?
— Батюшка с детства воспитывал его, как сына, — ответила она. — Если вы желаете его иметь, я пошлю в Рум одного купца и укажу ему, что надо говорить и что делать, а юноше велю передать, что у нас ему будет лучше. Тогда, может быть, отец и пришлет его; да и сам юноша поедет охотно.
И вот бадшах, по совету жены, приказал одному купцу ехать в Рум якобы по торговым делам. Купец, по приказу бадшаха, набрал товаров для продажи и уже хотел было выехать, но румская царевна тайком от мужа позвала его и сказала:
— Слушай, купец! Этот юноша не раб; он мой сын. Передай ему мое письмо, а румскому царю скажи, что я очень тоскую в разлуке с мальчиком. Пусть пришлет его сюда под видом раба. А когда сын мой с тобой поедет, вези его бережно и никому не открывай моей тайны.
И вот купец уехал, а спустя некоторое время привез юношу и передал его бадшаху. Бадшах нашел, что новый раб — юноша красивый и способный, и остался им очень доволен. Купцу он пожаловал роскошный халат, а раба стал держать при своей особе. Мать же смотрела на сына только издали и утешалась его поклонами и приветствиями.
Как-то раз бадшах уехал на охоту. Тогда румская царевна выбрала удобное время и позвала юношу в свой терем. Тут она прижала сына к груди, покрыла поцелуями его лицо и голову и рассказала ему о том, как тосковала в разлуке с ним.
Но соглядатаи немедленно донесли об этом бадшаху в таких словах:
— Сегодня румская царевна за спиной у прибежища мира вызвала такого-то раба в свой терем и посадила его рядом с собой.
Как услышал эту дурную весть бадшах, опечалился и сказал:
— Бойтесь той женщины, что притворно возводит стену вокруг себя, а в то же время хитростью вызывает своего любовника из Рума. О проклятие!
И он тотчас же покинул место охоты, прибыл во дворец, сел на трон, украшенный драгоценными камнями, и задумался. А румская царевна, как увидела его лицо, все поняла сразу и спросила мужа:
— Сегодня ваша благословенная душа как будто печальна. Что этому причиной?
— Куда как хорошо ты поступила! — ответил бадшах. — Вызвала из Рума своего любовника, разделила с ним ложе, изменила мне. Какая дерзость и бесстыдство!
Бадшах сначала хотел казнить жену. Но разве может влюбленный убить свою возлюбленную? И он решил втайне: «Вместо жены надо казнить раба». Дал знак палачу и приказал:
— Сейчас же отруби голову этому рабу!
Палач выслушал приказ, забрал с собой юношу, посадил его на лобное место и сказал:
— Слушай, несчастный, пойманный роком! Неужто ты не знал, что она супруга бадшаха? Да разве можно сойтись с нею и не погибнуть? И как только ноги твои осмелились вступить в царский терем?
— Не говори так, — отозвался юноша. — Она моя родная мать. Когда мой отец скончался, она вышла замуж за бадшаха, но постеснялась рассказать ему про меня. Я не лгу! Убей меня или отпусти.
Палач сжалился над юношей и не стал его убивать. «Если бадшах узнает, что это сын румской царевны, — подумал он, — он, из любви к своей жене, прикажет мне привести юношу назад. А если я его не приведу, он скажет: „Зачем ты его убил?“ — и меня самого казнит другой палач».
Вот чего опасался палач. Подумал он подумал и сказал бадшаху:
— Прибежище мира! Этого смертника я убью в таком глухом месте, где даже воды нет.
И вот он увел юношу к себе домой и спрятал его.
Спустя два дня палач явился к бадшаху и доложил:
— Прибежище мира! Голова раба упала жертвой к вашим благословенным стопам.
Выслушал бадшах эти слова, и пламя гнева его немного остыло. А румская царевна поверила палачу, и огонь материнской любви запылал в ее сердце еще жарче.
Сама не своя, она думала: «Какая стряслась беда! И сын мой умер, и мужа я потеряла».
Но вот как-то раз одна старуха, что жила во дворце, спросила ее:
— О госпожа! О ком ты так тоскуешь в дни своей молодости? Почему круглые сутки лежишь, уткнув лицо в подушку?
Тогда румская царевна поведала ей обо всем и добавила:
— Вот что случилось со мною!
— Не горюй, повелительница, — проговорила старуха. — Я хитростью заставлю бадшаха сжалиться над тобой и приведу его к тебе в терем.
— Мать милосердия! — промолвила румская царевна. — Найди только лекарство от этой муки, и я наполню твои карманы и пазуху драгоценными камнями.
И вот однажды старуха подошла к бадшаху, когда тот сидел один, и проговорила:
— О царь царей! Да паду я твоей жертвой! Вот уже несколько дней, как я вижу, что ты печален. Отчего это? Все ли у тебя благополучно?
— О мать добродетели, — ответил бадшах. — Скорбь у меня неисцелимая, а страдаю я так, что и выразить этого не могу. Горе мое в том, что жена моя вызвала из Рума одного раба и полюбила его. Раба я казнил, а жену не смог казнить: ведь один только бог знает, где правда, где ложь, а она — моя возлюбленная. Если я убью ее без расследования, а потом все окажется ложью, позор мне будет и душа моя придет в смятение. Вот какой завязался узел, и вот почему я так печален.
Выслушала его старуха и сказала:
— Не горюй, бадшах! У меня есть один амулет. Стоит положить его на грудь спящему, как тот, сам того не ведая, расскажет обо всем, что с ним случилось в жизни. Позволь я напишу несколько слов на этом амулете и передам его тебе, а ты положи его на грудь своей супруге. Тогда она выскажет все, что у нее на душе.
— Неси скорей амулет! — приказал бадшах.
Старуха быстро принесла бадшаху амулет, а сама пошла к румской царевне и сказала ей:
— Нынче ты, государыня, с вечера притворись спящей. А когда бадшах положит тебе на грудь амулет, ты словно во сне расскажи ему все про себя.
И вот, когда наступила ночь, бадшах положил амулет на грудь жене, и она сразу же стала рассказывать о своем первом муже и сыне.
Как услышал бадшах ее слова, разбудил ее и стал ласкать. Потом прижал к своей груди и молвил:
— Душа моя! Почему же ты раньше не открыла мне своей тайны?
Она смутилась и сказала:
— А что я скрыла?
— То, что он был твоим родным сыном, — ответил бадшах. — Зачем ты говорила, что он раб?
Румская царевна опустила глаза и прошептала:
— Стыдно мне было. Как я могла сказать об этом?
Выслушал ее бадшах, тотчас призвал палача и приказал ему:
— Скорей приведи ко мне того юношу! А если он уже казнен, скажи, где его могила.
— Прибежище мира! — ответил палач. — Я его до сей поры не казнил. По милости божьей, он жив и здоров.