Бросил он уточку наземь, и стала белая берёза у него позади, жена молодая у него впереди. В белом шёлковом сарафане, в белом шёлковом платке, в красных сапожках. Обрадовался царь, бросился её обнимать-целовать, а она горько плачет, в голос рыдает:
— Ой, беда, мой любимый муж: то не белые лежат лебедятки, то родимые лежат твои ребятки — трое сыновей, трое родных детей.
Тут и царь горько заплакал, наклонился над лебедятками. Как упала отцовская слеза на белые крылышки, встрепенулись лебедятки, закрякали. А тут солнышко высоко взошло, ярким светом брызнуло. Обернулись лебедята ребятами. Старших два — словно отец — крепки, сильны, на ноги резвы, а младшенький — тихонький да слабенький, матушкин запазушник.
Вот-то счастье было! Стали жить-поживать, добра наживать, худо забывать.
А злую сестру привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю. Где оторвалась нога — там стала кочерга; где руки — там грабли; где голова — там куст да колода. Налетели ветры, развеяли кости, не осталось от злодейки ни следа, ни памяти.
Взвился конь под самое небо, под чёрные тучи. Носит его над морем глубоким.
— Погляди вниз! Погляди вниз! — кричит.
А Иван-царевич в небо смотрит. Носит его конь над лесом высоким.
— Погляди вниз! Погляди вниз!
А Иван-царевич в небо смотрит, глаз не опускает. И всё коня хлещет. Уже медный прут измочалил, оловянный истрепал, за серебряный взялся.
Носил его, носил конь, пока мясо с рёбер не посыпалось.
Устал конь, шатается, изо рта пена капает. Сбросил Ивана-царевича на зелёный луг и из глаз пропал.
Пришёл Иван-царевич к Елене Премудрой.
— Ну, Иван-царевич, — говорит Елена Премудрая, — не ждать теперь милости ни тебе, ни мне. Надо нам из водяного царства скрываться, от батюшкиной немилости убегать.
Взяла она острый ножик, уколола себе правый мизинчик, капнула на печурку три капли крови, горницу заперла, коней привела, и поехали они в путь-дорогу.
Сидит водяной царь на троне в золотой короне, руки-ноги платком перевязаны, голова у него болит, тело ломит. Посылает слугу за Еленой Премудрой. Пошёл слуга на крыльцо, взялся за кольцо, постучался, а ему капля крови отвечает:
— Сейчас иду — сарафан надеваю!
Вот час прошёл — нету Елены Премудрой. Посылает царь второго слугу. Стучит слуга на крыльце, а капля крови ему отвечает:
— Сейчас иду — венец надеваю!
Вот и второй час прокатился — нету Елены Премудрой. Побежал царь сам на крыльцо, ухватился за кольцо.
— Что же ты не идёшь, дочка непокорная?!
А третья капелька отвечает:
— Сейчас иду — бусы надеваю!
Заревел тут царь:
— Не её голос! Не её выговор!
Дверь сломал, а в горнице нет никого. Рассердился царь, послал за ними погоню.
А Иван-царевич с невестой чистым полем скачут. Вот Елена Премудрая и говорит:
— Ляг, Иван-царевич, на землю брюшком, послушай ушком: не услышишь ли чего?
Иван-царевич припал к сырой земле, послушал.
— Впереди тишь да гладь, сзади непомерный шум. Слышу конское ржанье.
— Это погоня близка!
Оборотилась Елена Премудрая огородом, Ивана-царевича кочаном капусты сделала.
Доскакала погоня до огорода и назад поворотила.
— Ваше царское величество! Пусто в чистом поле. Только и есть огород, в огороде кочан капусты.
— Эх вы, головы дубовые! Поезжайте, привезите мне тот кочан капусты. Вижу, вижу свою выучку!
А Елена Премудрая и Иван-царевич дальше на конях скачут.
— Иван-царевич! Ляг на землю брюшком, послушай ушком. Не слышно ли чего?!
Припал Иван-царевич к сырой земле.
— Слышу, впереди тишь да гладь, сзади непомерный шум.
— Это погоня близка!
Оборотилась Елена Премудрая колодцем. Ивана-царевича сделала ясным соколом. Сидит сокол на срубе, хрустальную воду пьёт.
Приехала погоня к колодцу. Не видно дальше следов, не видно людей в чистом поле. Поворотила погоня назад.
— Ваше царское величество, не видать ничего в чистом поле. Только и видели один колодец, из того колодца ясный сокол хрустальную воду пьёт.
— Эх вы, дубовые головы! Это же дочка моя умудряется. Вижу, вижу, моя выучка! Умнее меня хочет быть. Придётся самому с ней силою помериться.
Поскакал сам царь водяной немилостивый в погоню.
Скачут Елена Премудрая и Иван-царевич чистым полем, зеленым лугом, Елена Премудрая говорит:
— Припаду-ка я к сырой земле, послушаю. Не услышу ли чего?!
Припала Елена Премудрая к земле.
— Ох, стучит, ох, гремит! Это отец за нами гонится.
Скачут они, скачут во всю прыть. А погоня по пятам.
— Есть ещё у меня оборона от водяного царя, — говорит Елена Премудрая.
Бросила она позади себя щётку. Сделался дремучий лес — руки не просунешь, а кругом в три года не обойдёшь. Вот водяной царь грыз-грыз дремучий лес, проложил себе тропочку, пробился и опять в погоню.
Близко-близко, вот-вот нагонит. Бросила Елена Премудрая гребёнку. Сделалась высокая-высокая гора. Не пройти, не проехать. Водяной царь копал-копал гору, проложил тропиночку и опять погнался за ними. Вот-вот нагонит. Вот-вот рукой схватит.
Тут Елена Премудрая махнула полотенцем, и сделалось великое-великое море. Царь прискакал к морю, видит, что пути-дороги дальше нет, и поворотил домой.
Подъехал Иван-царевич с Еленой Премудрой к своей земле и говорит ей:
— Я вперёд пойду, за тобой карету пошлю. А ты меня здесь подожди.
— Смотри же, — говорит Елена Премудрая, — в правую щёку никого не целуй, а то меня позабудешь.
— Ладно, — говорит.
Вот он домой пришёл. Все обрадовались. Он всех целует, в правую щеку никого. А как стал мать целовать — поцеловал её в обе щеки и сразу Елену Премудрую позабыл.
А она стоит, бедная, на дороге, дожидается. Ждала-ждала, не идёт за ней Иван-царевич. Пошла она в город, нанялась в работницы к бабушке-задворенке.
А Иван-царевич задумал жениться, сосватал невесту и затеял пир на весь мир.
Узнала про это Елена Премудрая, пошла на царский двор, стала у поварни. А у царицы в ту пору пирог свадебный сгорел. Плачет царица, а Елена Премудрая подошла к ней, поклонилась.
— Дозволь мне, царица, тебе новый пирог испечь.
Делать нечего. Дала царица Елене Премудрой всякого припасу. У Елены Премудрой в час пирог поспел. Поблагодарила её царица, дала ей милостыню. А Елена Премудрая и говорит:
— Дозволь мне, царица-матушка, у дверей постоять, на пир поглядеть.
— Ладно, стой! — говорит.
Вот стали жениха с невестой поздравлять, стали пирог разрезать. Вылетели из пирога два голубка.
— Поцелуй меня, — говорит голубь голубке.
— Нет, — говорит голубка, — я тебя поцелую, а ты меня позабудешь, как позабыл Иван-царевич Елену Премудрую.
И в другой раз говорит голубь голубке:
— Поцелуй меня!
— Нет, я тебя поцелую, я тебя пожалею, а ты меня позабудешь, как забыл Иван-царевич Елену Премудрую.
Тут вспомнил Иван-царевич Елену Премудрую, по сторонам поглядел, у дверей её увидал. Вскочил из-за стола, взял её за руки белые, к отцу с матерью подвёл и говорит: