– Проси пощады, ясно? Ползи и целуй нам ноги...
Девочки отходят подальше и разуваются. Мох и босые ступни. Человек передвигается на коленях по мху, его руки связаны сзади.
– Давай подойдем поближе, чтобы ему удобнее было ползти? – предлагает Аня.
Амаранта молча показывает фигу и стоит, скрестив руки на груди. Человек приближается и смотрит на них снизу вверх.
– Пощадите, – говорит человек.
– Давай пощадим? – просит Анна.
– Пусть ноги целует, – хмурится Амаранта.
Человек прилаживается, устраивается так и этак, в конце концов ложится на землю и принимается целовать их ноги.
Девочки хихикают и переминаются с ноги на ногу – щекотно. Человек прилежно целует ступни и пальцы, лодыжки и круuлые косточки.
Девочки умолкают. И в лесу тихо.
Человек долго целует ноги Амаранты и Ани. Перестав целовать, человек смотрит вверх, на небо между деревьями. Бледное лицо и рыжая сосновая хвоя в бороде. Человек поднимается на ноги и легко, одним движением плеч, освобождает связанные руки.
Не спеша уходит, удаляется.
– А еще поцелуй, – странным, осипшим голосом просит Амаранта.
И Аня тоже:
– Поцелуй, пожалуйста...
Человек не отвечает – уходит, не слышит. Или обиделся? Быстро темнеет в лесу. Девчонки срываются с места, спешат за ним, зовут, догоняют, заглядывают в лицо.
– Обуйтесь, девочки, сыро, – устало и безразлично говорит человек, через плечо, не глядя на них, и они пугаются – какой он вдруг стал сутулый и старый, и лицо такое худое и грустное. Пугаются, что они сильно обидели его, и он больше никогда не будет рассказывать им истории, не пустит в дом, полный чудес...
Девчонки начинают ругаться, чуть ли не драться:
– Это все ты, вечно из-за тебя...
– Нет, это ты!
– Дура!
– Сама дура чертова тупая... (Обзываясь и бранясь, они бегут за ним.)
– Ну подожди, ну пожалуйста, ну куда ты? Ну извини, ну прости, пожалуйста...
Человек останавливается, и они льнут к нему, а он обеими руками обеих обнимает:
– Эх вы, сыроежки...
Начинает накрапывать дождь.
23
Дома у Лисапеда. Он вернулся с рыбалки, чистит рыбу. Головы заботливо раскладывает кошкам по мискам.
Моет руки под железным рукомойником. Смотрит на ходики. Заваривает себе чай в большую чашку. Включает старый, на тонких ножках, телевизор. Усаживается на кушетку.
Надраенный самовар сияет на столе.
Поужинавшие кошки, облизываясь и подмигивая, (верный признак кошачьей сытости), собираются вокруг своего хозяина. Лисапед заботливо рассаживает кошек на коленях и на кушетке.
По телевизору начинается «В мире животных», про львов и тигров.
Лисапед показывает кошкам тигров. Вместе смотрят телевизор.
24
Дома у человека Аня и Амаранта сидят за красиво накрытым столом. Ужинают. Человек торжественно обносит их кушаньями и объясняет, как их следует есть.
– Как же тебя по-настоящему зовут? – спрашивает он Амаранту.
– Так и зовут. Это из сериала. Когда я родилась, сериал показывали, «Дикая роза», там про Амаранту было, вот меня и назвали. А что? Нормально.
– Как же тебя крестили?
– А меня и не крестил никто. Тетка не дала.
– Что за тетка?
– Моя родная тетка. Николавна. Она в тюрьму по малолетке попала – ларек с пацанами грабанула. Нахлебалась там... Говорит, Бога нет.
Человек усмехнулся. И тут же спросил деловито:
– У вас когда дни рожденья?
– Подарки дарить будешь?
– Можно и подарки. Говорите, когда.
– У меня двадцать восьмого января.
– А у меня – шестого октября.
– Гениально! – обрадовался человек. – Как мне с вами повезло! Вы не против, если на убывающую луну я вас немножко постригу?
– Мне дома бошку оторвут, – сообщила Амаранта.
– И мне.
– Я чуть-чуть, – попросил человек. – Это очень важно. Состриженые на убывающую луну волосы девочек двенадцати лет, родившихся под воздушными знаками, необходимы синим птицам. Для гнезд.
– Совсем, что ли? – спросила Амаранта.
– Синих птиц не бывает, – сказала Аня.
– Бывают, – возразил человек. – Конечно, они не совсем синие, а такие... С зеленовато-лиловым отливом. Но называются синими. Сейчас их почти не осталось. Но они есть. Просто если им в гнезда добавлять ваши волосы, им будет лучше. Вы можете спасти синих птиц.
– Умора, – сказала Амаранта, веселясь от души. – Во пурга!
– А ты откуда это знаешь? – спросила Аня.
– Секрет гнездоплетения почти утрачен, – посетовал человек. – Но мне рассказал об этом один старик-птицелов в Коста-Рико.
– Гнездоплетение! – веселилась Амаранта. – А зачем у тебя бусы? Типа – шняга? Типа – ты молодой?
– Бусы у меня типа бусы, – сказал человек. – А ношу я их, чтобы при мне всегда были. Бусы это непростые...
– Ну да?
– Расскажи! – попросила Аня.
– Они помочь могут. С ними спастись можно. Но только в самом крайнем случае.
– А когда будет крайний случай? – жадно спросила Амаранта.
– Да лучше бы никогда...
25
Нагрузившись рейками и досками, человек медленно едет на велосипеде по поселку.
26
Анина мама наблюдает за ним в бинокль с балкона.
– Не может быть, – шепчет она. – Нет, нет... Показалось, конечно...
Тем временем Аня занимается на скрипке, оглашая окрестности звуками приятности «ниже среднего».
27
Дома у Амаранты. На крыльце и на терраске идет «закатка» помидоров и огурцов.
Амаранта тоже участвует – держит над кипящей водой банки. Ее двоюродный брат, флегматичный малый лет двадцати, в тельняшке, послушно и методично обрезает «попки» от огурцов на расстеленной пестрой рекламной газете.
Тетка Амаранты, Николавна, видит из раскрытого окна человека на велосипеде, нагруженном стройматериалами.
– Это кто, не пойму? – спрашивает она у другой родственницы. – Дачник, что ли, какой новый?
– Это этих, – силится припомнить фамилию родственница. – Вон там которые, как их... Где старый дом пустой стоял...
– А, – понимает Николавна и удивляется: – Так его вроде убило где-то, говорили?..
Амаранта замирает от любопытства, но не подает вида.
– Про убило не знаю, а вот заграницу точно уезжал, – поправляет родственница. – Несколько лет валандался...
– Вернулся, значит?
– Ну. Починяет.
– Холостой?
– Вроде. И непьющий. Молоко одно у тебя в магазине берет, и гречу с черняжкой.
– А...
Николавна заметила, что парень в тельняшке перестал отрезать попки от огурцов и жадно глядит в объявления про красавиц по вызову. Николавна деловито дала ему подзатыльник и резюмировала:
– Родина – она на то родина и есть, чтоб домой возвращаться...
28
Человек стучит молотком в доме. Останавливается, чтобы попить воды. Слышит стук в дверь.
– Кто там? Счас я...
Человек спускается. На крыльце – Саня-Лисапед. Обеими руками держит большой надраенный самовар. Протягивает самовар человеку.
– Мне?! – восхищается и словно не верит в свое счастье человек. – Вот это да! Да это же вообще... Мечта просто... Спасибо, родной, спасибо, друг.
Саня-Лисапед абсолютно счастлив, что его подарок понравился. Сам сияет как самовар.
Они жмут друг другу руки.
29
Аня, Амаранта и человек выходят на поиски маяка. В резиновых сапогах, кепках, с рюкзаками. Идут берегом маленькой речки по рыжему песку, потом по траве.
Жарко.
Они купаются. Украдкой девочки поглядывают, какой серьезный шрам у человека на животе.
Искупавшись, переходят шаткий мостик, входят в лес. Бродят по лесу.
Устраивают привал – едят огурцы с солью и пьют воду.
Дальше идут. Амаранта стирает ногу, и человек бережно оборачивает ее пятку подорожником. Углубляются в чащу. Смотрят в глубокий овраг.
На обратной дороге человек несет на руках увесистую Амаранту. Аня прыгает по кочкам, как воробей.
30
Дома у человека девочки переоделись. Пили чай.
– Может, в книгах неправильно написано? – рассуждал человек. – Нет, не может быть... Я в двух книгах читал про этот маяк. В «Истории кораблекрушений» и в «Описании ушедших морей». Этот маяк упомянут. И широта совпадает, и долгота. За «Описаниями» я вообще по всему свету гонялся. В Портленде нашел, да не у букиниста, а у пьянчуги какого-то на блошином рынке... Насилу со старофламандского перевел...
– Не надоело? – спросила Амаранта.
– Переводить? – не понял человек.
– Врать не надоело? То принцы какие-то, то синие птицы, то маяк... Что мы тебе, грудные?
– Да, – сказала Аня. – Ходим, ищем, а его все нет. Его вообще, что ли нет, да?
– Маяк есть, – сказал человек. – Только его найти трудно. Я предупреждал.
– Ага, – кивнула Амаранта. – Стоит, нас ждет.
– Маяк есть, – повторил человек.
– А шпага, которую король подарил? А принц и принцесса?
– Есть, – сказал человек. – Честное слово.
– Спорим, врешь? – Амаранта подмигнула.
– Я дал вам честное слово, – серьезно сказал человек. – Впрочем, если хотите, давайте спорить.
– На что?
– На желание, – серьезно сказал человек. – Если вы проигрываете, то делаете, что я скажу.
– Круто! – согласилась Амаранта.
– Пойдемте наверх, – сказал человек.
31
Он открыл дверь чердака. На чердаке – тесно от старых вещей, тут и сломаное кресло с ручками в виде львиных голов, и мутное зеркало, и настоящий большой ржавый якорь, старинные фонари со свечами, деревянное колесо, несколько непарных весел, сети, бережно обернутые в ткань картины, обломок лодки, амфоры...
В углу – железный кофр с цифровым замком.
Человек открыл замок и бережно вынул из кофра длинный бархатный футляр. Открыл.
Обомлевшие девчонки смотрели на шпагу в ножнах, усыпанных драгоценными камнями.
Человек вынул шпагу из ножен. На клинке – длинная надпись непонятными буквами.
Заперев кофр и чердак, человек мотнул головой в сторону комнаты с письменным столом.
На столе – большой фотографический портрет. В парадном зале с причудливым гербом на стене стоят красиво наряженные негритянские мальчик и девочка в маленьких коронах, с родителями и человеком. Все улыбаются.
Человек пошел по лестнице вниз. Девчонки поплелись за ним.
32
– Ладно, – обиженно сказала Амаранта. – Продули, так продули. Говори свое желание.
– Раздевайтесь, – негромко приказал человек.
– Совсем, что ли? – девчонки захихикали и тут же умолкли испуганно.
– Раздевайтесь и на стол, – велел человек.
– Там же чай с кексом...
– Спор, барышни, дело серьезное, – сказал человек.
– Не буду я! – заартачилась Амаранта.
Человек скучно пожал плечами. Он смотрел, как чужой. Чужими глазами. А потом отвернулся.
Аня полезла на стол. За ней и Амаранта. Аня в бриджах, Амаранта – в тесной мини-юбке. Трудно раздеваться на столе, между чашками. Тишина, чашки звенят. Девочки, раздевающиеся на столе, неясно отражаются в надраенном самоваре. Аня уже испачкала бриджи вареньем. Амаранта с трудом вылезает из юбки.
– Амаранта! – позвал человек, и она вздрогнула. – Я обещал тебе, что бородавки пройдут?
– Да, – пискнула она.
– Разве я обманул? Я думал, вы мои друзья, а вы меня вруном считаете. Ведь я дал вам честное слово. По вашему, честное слово, это так, присказка? У каждого человека, особенно если это мужчина, должно быть честное слово. Без него человек не человек и мужчина не мужчина. Запомните это, жалкие мартышки. Хватайте свое шмотье и убирайтесь вон. Побыстрее!
И стоял, отвернувшись к окну, скрестив руки на груди, пока Аня и Амаранта одевались и слезали со стола.
33
Аня в своей комнате. Лежит на кровати, отвернувшись к стене. Водит пальцем по обоям – туда-сюда.
Мама заглядывает в комнату.
– У тебя случайно не температура?
– Нет...
Мама садится на кровать, трогает Анин лоб. Начинает говорить веселым, добрым голосом.
– Хочешь, на озеро смотаемся? Поплаваем.
– Да нет...
– Тогда давай пироги печь? Позовем кого-нибудь?
Аня ведет плечом.
– А знаешь, тут вчера баба Оля кроликов предлагала. Возьмем одного, а? Они милые. Такие пушистенькие-пушистенькие.
– Не хочется что-то, мама...
34
Дома у Амаранты – застолье, семейный обед.
Пироги и соленья собственного приготовления. Много родни.
Все поют хором.
Амаранта не поет, сидит пригорюнясь над тарелкой с холодцом. Рядом с ней, в уголку, флегматичный кузен в неизменной тельняшке украдкой листает журнал «Туризм и отдых».
Не прерывая песни, Николавна деловито берет у него из рук журнал, стукает журналом по затылку, а Амаранте дает щелбана в лоб.
Двое подхватывают песню, вливаются в хор родни, песня звучит мощнее, раздольнее, реет над неохватным простором, озером и далекими лугами...
35
Мама Ани выходит из комнаты. Толя молча спрашивает: «Ну что?» Она пожимает плечами.
Аня встает и подходит к окну, смотрит в сад со второго этажа. Серое утро. Собираясь отойти от окна, Аня замечает цветок колокольчик на карнизе. Аня смотрит вниз. Смотрит вверх – на небо.
Хочется на озеро, печь пироги, звать гостей, взять себе всех кроликов на свете...