– Я даже не знал, что как дурак тут по пляжу отсвечиваю. – Все-таки Тарзан говорил речь! – Мне казалось, что каждый живет, как хочет. Вы хотите – и приезжаете сюда. Я хочу – и купаюсь там, где и когда мне нравится. И прихожу на пляж тогда, когда мне хочется. И в чем хочется. И вообще… я понял, пацаны, вашу просьбу, – продолжал Тарзан. – Без проблем, могу на этом пляже не появляться. Ну а что изменится? Вы лучше, что ли, от этого станете? Нет – вы такие же останетесь, как и были. Так что чем мне угрожать, лучше бы собой занялись… К тому же – вот вы ко всяким красавцам из журналов и из телевизора своих девчонок не ревнуете? Нет. Или если какой-то известный артист вдруг на пляже появится, а к нему ваши подружки помчатся, вы же не пойдете всей толпой его бить? Не пойдете. А меня можно – потому что я вроде как никто. И почему-то представляю для вас угрозу. Кстати, вон Альберт – он хоть один на один драться предложил, как нормальный пацан. А вы…
– Умница! – воскликнул кто-то в толпе.
Маргаритка оглянулась и поняла: это Маша, «фото с игуаной».
– В общем, девушка, заберите свою визитку. – Тарзан снова помахал над головой карточкой. – Она мне не пригодится. Потому что я сам какой-нибудь ход найду. Наверное, все дается человеку специально. И я, выходит, должен быть каким-нибудь артистом – раз мне такая внешность досталась. Вдруг в моей комплектации к красоте еще и актерский талант идет, а я просто пока об этом не знаю. Вот и посмотрим. А если не артистом, то буду моделью. И уж постараюсь стать моделью хорошего человека, обещаю… Так что разбираться со мной можете приходить в любое время – хотите, когда я стану знаменитым и буду подмигивать вам с каких-нибудь обложек. Тогда наверняка придется обращаться к моему личному агенту или секретарю. А хотите прямо сейчас записывайтесь в очередь набить мне лицо, которое я пока не застраховал на много-много миллионов.
Ребята засмеялись. Один, за ним второй, третий. Хихикнули девчонки. И тут одна из них – Альбертикова подружка, имитировавшая недавно страдания по отсутствию красоты, пробралась к Тарзану.
– Прости, – шмыгнув своим на самом деле очень симпатичным носом, сказала она и дотронулась до Тарзановой руки.
– Прости, правда, – неожиданно поддержал ее низкорослый, почти квадратный, но от того особо борзый и активный предводитель недавней операции по борьбе с Тарзаном. Он хлопнул Тарзана по спине, пожал плечами и улыбнулся.
Подошла питерская журналистка, предложила визитку ей не возвращать, а все-таки оставить на память. Вроде того – сам-то сам, но будете у нас в Питере, обращайтесь…
Слива не выдержал пафоса и заливисто заржал. Ну не мог циничный конь спокойно видеть, как разводят подобные сантименты.
Собравшиеся захохотали – теперь уже дружно и с облегчением. К Тарзану стали подходить один за другим его бывшие враги и мучители, говорили что-то хорошее, предлагали помощь.
Маргаритка издалека наблюдала за Тарзаном, который был хорошо виден в свете большого фонаря, что зажгли возле кафе. Он правильно выбрал – если действительно не врет. Пусть его красота достанется всем – пусть видят ее на экранах, страницах журналов и рекламных щитах. Спокойная радость сияла на его славном лице, блестели глаза, светлые волосы, кое-как стянутые резинкой, выбились и падали на плечи. Красивый голос, мужественные жесты, выразительная мимика, как будто бы многократно отрепетированная у зеркала. Сколько всяких эмоций за это время отразилось на лице Тарзана – и как по-разному все они выражались! Кажется, он действительно создан быть артистом!
Маргаритка смотрела на Алексея и любовалась. Ну надо же, а она, балда, мечтала, чтобы он стал ее парнем, мечтала о каких-то гламурных, тусовочных глупостях – как они с Тарзаном танцуют, как все девушки завидуют… У него своя жизнь. И обязательно найдется такая девушка, которую Тарзан полюбит и которая полюбит его.
Глава 10 Гламурная тусовка
– Ну что, все в порядке? – раздалось у нее над ухом.
И тут же возле Маргаритки – пум! – свалился с неба Игорек. Конечно, ни с какого он не с неба свалился, а со Сливы. Который подошел к девочке совершенно неслышно. И даже аккуратно куснул за плечо. Типа – «Привет, а вот и я!»
Маргаритка схватила Сливу за наглую морду, принялась ее гладить. Конь довольно пыхтел и снисходительно косился.
Вслед за Игорьком с седла сполз Федя. Он ничего не говорил, только улыбался. Для него выступление брата было большой неожиданностью. Но то, как он выступил, Федору явно понравилось.
Все трое плюс Слива стояли и смотрели, как Тарзан в окружении поклонников нового типа усаживается в джип – ребята предложили добросить его до города. Ведь на работу! Водитель фуры Леха опаздывал на работу!
– Все в порядке! – крикнул ему брат. – Будь аккуратнее!
– Постараюсь, командир! – махнул рукой Тарзан.
Машина тронулась. Провожающие с криками принялись махать Тарзану вслед, кто-то даже побежал за джипом. Возле входа в кафе осталась только тетя Маша. Прижимая к груди своего безобразненького Чарлика, она беззвучно плакала.
– Тетя Маша, пойдемте купаться! – предложила неожиданно для самой себя Маргаритка. – Федя, Игорь, пойдемте?
Девочка взяла хозяйку игуаны под руку. И они вместе с мальчишками двинулись к темному пляжу.
Игуана не купалась. Купалась тетя Маша, а Чарлика держал оставшийся на берегу Игорь. Которому нечего было делать в темной воде – не видно ведь ни фига, Игорь не любил чувствовать себя неуверенно. Хорошо, что Маргаритка не стала презирать его за это – за физическую слабость, снобизм или «московские понты», как обычно о таких ребятах говорили. Все разные: Тарзан такой, Федька другой, а Игорь – вот такой! Так думала о нем Маргаритка. И на душе ее было легко и весело.
Маргаритка и Федька бултыхались возле Сливы, который как вошел в море по грудь, так, монумент несчастный, и остановился. Бил мордой по воде, отпихивал от себя ребят, которые пытались на него взобраться. В общем, веселился. Забралась на него почему-то именно подплывшая тетя Маша – и Слива, кажется, не собирался ее скидывать.
– Видите, вы ему понравились, – крикнул из воды Федька. – Значит, вам скоро обязательно повезет! Слива такой, знаете, вещий конь!
«Вещий конь» подтвердил эти слова громким ржанием. Изловчившись, Маргаритка выпрыгнула из волны прямо ему на спину. И Слива тоже смилостивился, скидывать не стал.
– Ну, всем будет счастье! – крикнул Федька.
Наконец они вернулись на берег. В свете дальних кафе-шатров пляж хорошо просматривался, так что Игоря с Чарли они нашли быстро.
– Какая хорошая зверюга! – воскликнул он, придерживая забравшегося к нему на плечо Чарлика.
Слива снисходительно фыркнул: конечно, самая лучшая зверюга на свете – это он, но пусть и эту мелочь рогатую-хвостатую похвалят.
Тетя Маша, которая обычно ходила по пляжу с застывшим выражением лица, молчаливая и невозмутимая (а потому все время напоминавшая Маргаритке своего питомца), сейчас оживилась и принялась рассказывать Игорю, как ухаживать за игуанами, что они любят, что едят и чем их можно развлекать. Тот слушал внимательно и задавал очень дельные вопросы.
В конце разговора они даже условились, что встретятся в своей родной Москве, и тетя Маша поможет Игорю купить такого же маленького игуанчика у ее знакомых игуанозаводчиков.
Сначала они отправились провожать Марию и Чарлика до автобуса. Чарли юркнул в кожаную сумку, которая служила ему фургоном для перевозок, в сопровождении Сливы вся компания добралась до поворота – и скоро подошел маленький автобус-маршрутка. Тетя Маша улыбалась и махала ребятам, пока автобус не скрылся из вида.
Затем довели до палаточного городка Игоря.
– Увидимся завтра? – спросил он у Маргаритки.
– Конечно!
– А то мы уже через пять дней уезжаем…
– Я вам завтра утром молоко и лаваш принесу.
– Спасибо…
– Это моя работа, Игорек. – Маргаритка улыбнулась.
– Да, да, конечно… Ну, Федор, и тебе счастливо! – Игорь протянул Федьке руку.
– Бывай.
Маргаритка, Слива и Федька вернулись на пляж и медленно направились вдоль кромки воды. Их путь лежал к речке, которая неподалеку впадала в море. Нужно было помыть Сливу – конь-эстет не любил, когда на его теле оставалась морская соль.
Волны стали выше и как-то резвее. Они звонко шлепались на береговую гальку, с шипением расползались по ней, и их снова утягивало в морскую толщу.
– А Леха молодец, да? – шагая среди бурлящих волн, обратился Федька к Маргаритке.
– Молодец, конечно! – отозвалась девочка. – Он будет звездой, я уверена! Хватит ему уже тут у нас прозябать, фуры с продуктами найдется кому водить.
– Это да – я на его место скоро заступлю, – ответил Федька. – Не, ну как их всех замкнуло, когда Леха им сказал! Ха, думали, он прямо дурачок!
– Да какой же он дурачок…
– Ну, это только мы с тобой знали. А теперь все, все! – Федя очень гордился братом.
Приятно шлепая ногами по теплой мелкой гальке и еще более теплым, булькающим пузыриками волнам, они дошли, наконец, до крохотной каменистой речки. Слива охотно позволил себя помыть, что Маргаритка и Федька в четыре руки и сделали. Предстояла дорога к конюшне. Маргаритка позвонила тете с Федькиного мобильного (у смышленого Феди были сохранены телефоны всех Маргариткиных родственников, мало ли…). Так что теперь девочку ждали уже дома. Плохая из нее сегодня получилась помощница. Но Маргаритке не хотелось ни за что себя корить. Ведь этот день оказался таким необыкновенным, таким важным для многих людей…
– Слушай, а я все-таки очень смешной? – неожиданно спросил вдруг после долгого молчания Федя.
– В смысле? – Маргаритка удивилась.
– Ну, я все такой же противный «Федя – съел медведя»? – Федор даже остановился и пристально посмотрел в лицо Маргаритке. Как будто она обычно всегда врала ему, а сейчас Федя хотел, чтобы она сказала непременно правду.
– Да перестань. Ты – хороший, – честно ответила Маргаритка.
И вдруг поняла, что сказала самую что ни на есть правду. Федор действительно был хорошим, нужным и надежным. Может быть, именно для нее. Ну и еще, конечно же, для брата своего замечательного.
Маргаритка даже головой замотала, настолько мысль, пришедшая к ней сейчас, оказалась ясна, что даже додумывать ее не надо. Ведь долгое время она была уверена, что братья Маняшкины – это практически один человек. Одному хочется помогать, любоваться им, гордо вышагивать рядом, хвастаясь людям знакомством с ним. А другое воплощение этого же самого человека, наоборот, само старалось прийти на помощь, само предлагало взять на себя решение Маргариткиных проблем. И ей было все равно, какое оно, это воплощение, на вид. А оно – в смысле съевший медведя Федя, оказывается, своего внешнего вида очень стесняется. Правда, и почему Федору не досталось и сотой доли Тарзановой красоты?
Маргаритка присмотрелась к Федьке. Черты лица, кстати, у них с Тарзаном очень даже похожи. И похожи голоса. Хоть у Тарзана голос низкий, приятно-мужественный, а у Федьки какой-то так себе – и не детский, и не взрослый. Но голос-то еще изменится, может, даже лучше станет. А внешность-то, внешность? Можно предположить, что Алексей стал таким мускулистым от ежедневного длительного плавания. Но Федя тоже плавает хорошо, быстро и качественно. Он сам говорит, что его пузо, накачанное жиром, хорошо держит его на воде, не дает сильно погружаться. Отсюда и скорость плавания увеличивается. Но на изменение внешнего вида это не влияет.
А как на лошади Федька замечательно сидит! Как ездит прекрасно! И дерется – Маргаритка несколько раз в жизни видела это. И почему жир не заменяется мышцами? Почему природа так к Федьке несправедлива?
И вот тут-то Маргаритка поняла, почему так недовольны были сравнением с Тарзаном отдыхающие парни… «Ну это же не самое главное! – хотелось ей крикнуть Федьке, перед этим встряхнув его как следует. – Ты же ведь такой хороший, хороший, хороший!»
Девочке показалось, что душа ее прямо загорелась – так сильно хотелось ей выразить все то, что она чувствовала сейчас по отношению к Федьке. Хотелось сказать, что пусть он, пожалуйста, ни о чем таком не волнуется! Что он самый главный ее друг, если это ему важно…
Но Федор (сколько же Маргаритка могла молчать, пока обдумывала все это!..) тут сам заговорил:
– Блин, да чего я тебя своей фигней напрягаю! Ты не думай, я не жалобщик какой-нибудь! Все у меня нормально. А то еще подумаешь, что я тоже в школу моделей мечтаю поступить. Давай, садись, поехали.
Он решительно подхватил Маргаритку под локти – и ей пришлось подпрыгнуть, чтобы усесться в седло. Тут же Федька запрыгнул сам. Слива неторопливой рысью двинулся по дороге.
Но оба – и Маргаритка, и Федя, поняли, что вместе, как раньше, ехать им уже не хочется. Не сговариваясь, они соскользнули со спины коня и пошли по разные стороны.
– Ты обиделась? – наконец, первым подал голос Федька.
– Да на что обижаться-то?..
– Я просто очень завистливый, – вздохнул с той стороны корпуса Сливы Федька. – То ты с этим Мухаметдиновым… То с Игоречком любезничаешь. А на днях я вообще подумал, что тебе на самом деле Леха нравится. То вообще…
– Ну не говори еще, что влюбился, – зачем-то сказала Маргаритка.
– Да не скажу, конечно… Делать мне больше нечего. – Федор остановил Сливу, обошел его со стороны головы и встал возле Маргаритки. – Не знаю, как там влюбляются, но если ты отсюда уедешь, то я это… очень расстроюсь.
– Почему я уеду-то?
– Леха вон уедет…
– Ну он-то по своим делам уедет. А у меня дела здесь. Школа, работа. Да и чего я оправдываюсь?!
– Да и не оправдывайся! – Федька улыбнулся.
Маргаритка посмотрела на него – хороший какой все-таки человек! Все понятно – он специально такой «немодельной» внешности, чтобы она, Маргаритка, не зазнавалась. Внешность-то и правда для человека не главное!
– Как же хорошо, Маняшкин, что ты такой дурак! – не чувствуя последовательности в своих словах, но все равно улыбаясь от всей души, сказала Маргаритка. И обняла Федора. Как смогла. Получилось очень похоже на то, как президенты разных стран на потеху журналистам обнимаются. Ну да какая разница?
Потому что вслед за этим Маргаритка немедленно рассказала Федору, что она думает о его внешних и внутренних качествах. Что до этого думала, то сейчас и выложила.
Даже в темноте южной ночи, только местами разбавленной светом придорожных фонарей, было видно, что лицо Федьки становится все спокойнее и спокойнее. Как будто отпускает его что-то, давно не дающее покоя.
– Ты все-таки человек, Маргаритка! – наконец, произнес он. – А я как барышня кисейная, гламур-блин-тужур, тоже мне… Все, не буду я завидовать, раз такое дело. Тем более родному брату! А то прямо три дня завидовал – просто заколебался! Это очень тяжело…
Слива выразил недовольство затянувшейся стоянкой. Он хотел в родной денник, ведь уже спать пора, уснул бычок!
Маргаритка забралась в седло – сварливым учительским голосом припомнив вредному животному, как он ее днем не пускал. Федор взял Сливу под уздцы. И вся компания быстрым шагом двинулась к конюшне. Очень хотелось поговорить – столько всего нужно было обсудить. Начиная с того же светлого будущего Тарзана. Которое ребята за время пути распланировали на пятьдесят лет вперед: с немедленным наступлением славы и успеха, с перечислением ролей, которые он мог бы сыграть, и названий журналов, обложки которых он мог бы украсить фотографиями своего восхитительного лица…
Глава 11 Дно небесное
День выдался жарким, хлопотным и нервным. С утра Маргаритке пришлось выручать из пучины морской бабку Мухаметдинову. Пляж разделяла на две части гряда камней, уходящая в море. Между ними можно было пройти, но прибой заливал в них, так что торговцы всегда были вынуждены идти между камнями по колено в воде. С утра на море было большое волнение, вода резво моталась между камнями туда-сюда, так что старая, высушенная солнцем и временем бабка-кукурузница, ступив в воду, подхватив юбку и поднимая над головой сумку с товаром, не справилась с управлением и бултыхнулась вниз. Хорошо, что Маргаритка шла вслед за ней. Она оставила корзинку на пляже, бросилась к бабке, вокруг которой качались на волнах резиновые шлепанцы и жизнерадостно-желтые початки кукурузы. Скоро бабулька – явно бывшая кавалерист-девица, потому что ну таким откровенным колесом были выгнуты ее старые ноги, со своим мокрым товаром бросилась на «базу». Маргаритка смотрела ей вслед и думала, будет ли она в таком возрасте работать, с трудом, как бабка Мухаметдинова, таскаясь по пляжу на кривых ногах? В том, что они у нее покривеют, она была уверена – езда на вредном коне Сливе обязательно чем-нибудь подобным обернется.