… Раздался длинный телефонный звонок. Костя нехотя выключил магнитофон и снял трубку. Он знал: звонила баба Аня.
— Алло? Приветик. Нормально… Исполняет соло на машинке.
Нельзя сказать, что бабушка наскакивала на него или читала нотации; нет, она была радостной, расположенной, ласковой, но Костя никогда не знал, о чем с нею разговаривать, и пытался побыстрее передать трубку матери. Так он поступил и на этот раз: подошел к Лизе с телефоном, постучал костяшками пальцев по ее спине.
Лиза повернулась к сыну с легкой улыбкой, вопросительно посмотрела на Костю, при этом ее аккуратно выщипанные брови полезли вверх.
— Вычегда, — объявил Костя, протянул матери телефонную трубку и вышел из комнаты.
Он протиснулся в крохотную ванную и там стал одеваться, поглядывая на себя в зеркало. Причесался, взбил на голове хохолок. Отлично взбил, красиво: когда он подпрыгивал, то хохолок тоже прыгал. Улыбнулся, сделал строгое лицо — сам себе понравился: хорош! Зашел на кухню, увидел пирожки с творогом и съел все четыре штуки. До него долетал голос матери, она все еще разговаривала с бабой Аней: «Ты мне сегодня снилась… Звала: „Лиза, Лиза, дочка…“ Ты как там? Приеду, обязательно приеду… и Костика привезу».
Костя, сидя на кухне и доедая пирожок, скорчил рожу — к бабе Ане он совсем не собирался.
— Печатаю, — продолжала Лиза. — Диссертацию по истории. Оказывается, Петр Первый был отвратительный тип. Изменял Екатерине на каждом шагу и еще имел наглость ей об этом рассказывать. Я бы на ее месте наплевала на эту царскую корону… Ну и что, что воскресенье? Грех работать? А нам нужны деньги.
Лиза повернулась к двери и увидела Костю. Он уже был одет в свою униформу и собирался улизнуть.
— Ты уходишь? — испуганно спросила Лиза.
Костя кивнул.
— Мама, я тебе перезвоню, — сказала Лиза и повесила трубку. — Костик, а как же я? — Лицо у нее стало обиженное и несчастное. — Значит, кино на сегодня отменяется? Значит, пропало совместное воскресенье? Но мы же вчера договорились?
— Так то вчера, — ответил Костя. — Ты же печатаешь.
— А я бы бросила! — с восторгом ответила Лиза.
Костя строго, трезво и по-деловому спросил ее:
— А как же деньги на новый костюм?
— Знаешь… — Лиза виновато потупилась. — А что, если временно мы не будем покупать костюм?
Вот тут Костя очень удивился: столько говорили о костюме, ходили по магазинам, прикидывали, примеряли, и на тебе, пожалуйста, — она передумала!
— Ты что, мать?! — сорвался он на крик. — Забыла, зачем он мне?
Тут она выложила свой коронный план, она его давно пестовала в глубине души, только никак не могла решиться сказать ему:
— Ну, понимаешь… хотела собрать деньжат, чтобы поехать с тобой на конкурс.
— Ты даешь! — искренне возмутился Костя. — Со мной на конкурс? Это же смешно.
— А что смешного? — слабо и неуверенно защищалась Лиза. — Ничего. Наоборот, мне интересно. Ну как я живу, ты замечал, между прочим?… А-а, не замечал! Работа — дом, дом — работа. А тут конкурс!
— Ну вот что, не морочь мне голову. Понятно?
Лиза кивнула.
— Приехать на конкурс с мамашей! — Костя еще раз посмотрел на себя в зеркало и еще раз поправил прическу, не глядя на Лизу. — Курам на смех! На меня же пальцем будут показывать. У меня и так зажим, комплексуха, а тут еще ты!
— Мне тоже хочется повеселиться, — упрямо повторила Лиза.
— А ты знаешь, какая движущая сила в современной жизни? — продолжал наступать Костя.
— Не знаю.
— Не знаешь! — торжествовал Костя. — А вот если бы знала, вела бы себя по-другому.
— Так ты мне объясни, — робко попросила Лиза, — может, я пойму… Какая такая движущая сила?
— Престижность! — ответил Костя. — Если я буду в форме, у меня все пойдет по-другому. В силу вступает психология. Понимаешь?… Я должен победить всех еще до конкурса… Появлюсь весь в стиле, уверенный в себе. — Костя с небрежным видом прошелся мимо матери, живо представляя себе, как он будет это делать. — Еще не пел, а уже победил. Или я вползаю в старье. Сразу готов, спекся. Могу и не ходить на конкурс.
— Неужели так много зависит… от этой престижности?
— Конечно. Престижность в наше время — королева успеха. — Костя оживился. — Вот послушай… Мне один валторнист рассказывал, как он был на конкурсе… После второго тура попал на четвертое место. Что делать? Как вырваться? На раздумье один день. И он одолжил у знакомых прикольную тачку… Подкатывает к залу в тот момент, когда все выходят на улицу. Открывает двери: садитесь, развезу всех по-братски. В рядах противника паника. А он выходит, играет лучше всех — и первое место у него в кармане. Нет, мать, престижность — это сила!
Лиза подняла глаза на своего Костика, который как картинка рисовался перед нею, все же улыбнулась и сказала:
— Ну веселись. Все нормально. Ты прав, я буду работать.
— А ты не вешай носа, — ответил на ходу Костя. — Мы еще с тобой погуляем.
Костя выскочил на лестничную площадку. Тут же хлопнула соседняя дверь, и рядом с ним появилась Зойка — глаза подмазаны, в ушах сережки. Вызвали лифт. Зойка не отрываясь смотрела на Костю. Тот не замечал ее напрочь.
— А Степаныч лепит пельмени, — сказала Зойка, чтобы привлечь внимание Кости. — Представляешь?
— Пельмени? — рассеянно переспросил Костя. — А зачем?
— Сегодня к нам приедет мамаша с хахалем. — Зойка недовольно фыркнула. — Так он, дурачок, их пельменями решил удивить.
— Ну и что?
— А то, — ответила Зойка. — Измены прощать нельзя.
— Ух ты, какая строгая, прямо прокурор! — Костя вдруг схватил Зойку за нос и захохотал.
Зойка вырвалась, ей больно и обидно, но она стерпела.
Лифт остановился на их этаже. Из него вышла женщина-почтальон, а они протиснулись мимо нее. В последний момент она поймала Костю за рукав: «Зотиков? Ты-то мне и нужен. Здесь повесточка».
— Матери отдайте, — заторопился Костя. — Она дома.
Но женщина не сдавалась:
— Тут требуется твоя подпись.
Зойка сострила:
— Может, тебя вызывают в суд для развода? Может, ты состоял в тайном браке?
Хохотнула своей шутке, с любопытством заглянула в повестку и сразу сникла. Помрачнела. Насупилась. Испугалась. Костю вызывали в суд. Она сразу усекла из-за чего. Подумала: «Ну, началось».
А Костя, расписываясь, пританцовывал, не читая повестку. Женщина разорвала повестку пополам: одну половинку с его росписью взяла себе, другую отдала Косте.
— Что ж тебя в суд вызывают? Натворил что?
— В суд?!
Только теперь Костя прочитал повестку:
«К. Зотикову явиться в суд второго участка…»
Женщина ушла вниз.
— Из-за старика, — догадалась Зойка.
— Помолчи, и без тебя тошно! — грубо ответил Костя.
— А хочешь, я вместо тебя схожу? — предложила Зойка. — Скажу судье, что ты уехал или что у тебя концерты.
— Да начхать ему на мои концерты! — закричал Костя, мгновенно впадая в истерику. — Черт побери! Снова заниматься этим дерьмом — встречаться с этими рожами! Будь они прокляты! Скоты, жить не дают! — Он стоял рядом с Зойкой мрачнее тучи.
— Костя, у меня предложение, — начала Зойка.
— Да катись ты со своими предложениями знаешь куда!
Он неслышно открыл дверь, вошел в комнату. Лиза сидела к нему спиной, ее машинка строчила как пулемет.
— Тра-та-та! — закричал Костя, изображая солдата, стреляющего из автомата.
Лиза вскрикнула, оглянулась, увидела Костю — улыбнулась:
— Ты вернулся? Что-нибудь случилось?
— Ничего не случилось. Просто я передумал. — Он еще не знал, как ему взвалить свою ношу на нее, но должна же она ему помочь! — Подумал, может, нам правда сходить вместе в кино?…
— Вот хорошо! — обрадовалась Лиза. — Приглашаю тебя… даже не в кино, а в кафе… Помнишь, как в детстве: «А сегодня, Костик, у нас будет совместное веселое воскресенье».
— «…и ты будешь целый день со своей мамой!» — кривлялся Костя, подражая Лизе. Зло добавил: — А потом тебе звонил какой-нибудь очередной мужик, и ты убегала.
— Неправда, Костик! — Лиза рассмеялась. — Я не всегда убегала. — Она сбросила халат и достала из шкафа платье. — Воскресенья были для меня святые дни. И вообще, заруби себе на носу: я живу только для тебя.
Костя незаметно вытащил из кармана повестку, перечитал ее.
— Если хочешь знать, — продолжала Лиза, — из-за тебя я не вышла замуж. Помнишь: приехала я на дачу, ты тогда был в старшей группе, между прочим, был веселенький, ладный мальчик. Красавчик. И уже пел смешные песенки про цыплят, про поросенка. Наивный, хороший был мальчик. Первый романтик в группе. Ночью потихоньку выходил во двор, чтобы «поймать» в темном небе движущийся спутник. Ну так вот… Спросила я тебя: «Можно выйти замуж?» Между прочим, сильно волновалась. А ты ответил: «Не хочу замуж». Я очень расстроилась: мужик был хороший, с высшим, то ли инженер, то ли врач…
Забыла. Но тебя я послушала и замуж не пошла. — Она повернулась к Косте спиной: — Застегни молнию. Жалко, мое розовое в чистке. Оно меня молодит.
— Не волнуйся, — подыграл ей Костя. — Тебя и так все принимают за мою сестру.
— Ну ты скажешь!
— Спроси у Зойки, она подтвердит.
Лиза засияла, настроение у нее было замечательное.
— Баба Аня вчера спрашивала, — продолжала она, мечась по комнате, бросаясь то в один угол, то в другой в поисках сумки. — Ты моей сумки не видел?… Баба Аня спрашивала: почему ты на концерте был такой резкий?
— А зачем ты ее притащила? Она же древняя. Ничего не просекает. Повела бы в оперетту.
— При чем тут оперетта? Ты же ее внук, между прочим. Она только из-за тебя и приехала. — Лиза нашла сумку, бросилась к зеркалу, стала раскручивать бигуди. — Можно подумать, ты бабу Аню не знаешь. Ей интересно про тебя. А ты вчера хорошо пел. Особенно здорово у тебя вышла твоя песенка. Ну, там про этот мир, в котором никому нельзя уступать. И обаяние у тебя есть. — Добавила с наивной гордостью: — Это у тебя по наследству… от меня. Ты действуй, действуй обаянием!
Костя ничего не слышал, теребил повестку в кармане, хотелось побыстрее подсунуть ее Лизе. Наконец решительно перебил:
— Мать!
— Что? — испугалась Лиза. — Не то ляпнула?
— Да нет… Я хотел тебе сказать… — Костя опять испугался. — Нет, я хотел спросить… Ты думаешь, я добьюсь успеха?
— А ты сомневаешься? Вот дурачок! — Каждый раз, когда он впадал в панику, когда терял уверенность в собственных силах или им овладевала апатия, Лиза мгновенно это чувствовала и бросалась на помощь. Делала она это ловко и естественно. — Ты станешь знаменитостью. Это я тебе точно говорю. Хорошо бы побыстрее, чтобы я не превратилась в старуху. По телику будешь петь на всю страну. — Подкрасила губы, скосив глаза на Костю, подумала: «Какой он нервный!» — Ты не заболел? — Попробовала его лоб рукой, с нежностью погладила жесткие прямые волосы.
— Нормально, — ответил Костя.
— У меня тоже был слух и голос, — продолжала Лиза. — В наше время в песне главное было — задушевность. — Она негромко запела, стараясь произвести впечатление на сына: «Серебряные свадьбы…»
— От такой задушевности можно удавиться, — мрачно заметил Костя.
Лиза осеклась. Он умел ее осадить.
— Тогда другое было время, — пыталась она спастись. — Между прочим, я в Москве в Колонном выступала. Знаю, знаю! Ты слышал про это сто раз! А ты послушай сто первый — учись жить у родительницы! — Лиза звонко рассмеялась. Она прыгала и скакала, продолжая собираться. — Тогда обстоятельства были выше меня. Я тогда толкаться не умела. Локти были слабые. Теперь голос пропал, зато локти окрепли. Кого хочешь могу с ног сбить. — Она заглянула под тахту, вытащила оттуда туфли, обулась, сидя на полу. — Да, туфельки дают дуба. Это тоже проблема — где достать и на какие шиши? Так что, Костик, не волнуйся: ты идешь по проторенной дорожке. По проторенной всегда легче.
— А я и не волнуюсь, — соврал Костя, совершенно не владея собой. Он то вставал, то садился, то зачем-то выглядывал в окно.
— Нет, ты психуешь. Кого ты пытаешься обмануть — меня?… Я все вижу. Я тебе говорила, что прорываться лучше всего через самодеятельность? И оказалась права. Вроде как народный талант. У нас это уважают. — Лиза последний раз покружилась перед зеркалом. — Вот я и готова. Пошли? — Взяла сумку, заглянула в нее и помрачнела: — Ни копейки… Надо же.
Лиза недолго размышляла, выскочила на лестничную площадку, позвонила Степанычу. До Кости долетал ее звонкий голос. «Степаныч!» — кричала она, не дожидаясь, когда ей откроют. Потом он услышал, как щелкнула дверь и раздался хриплый голос Степаныча: «Привет, Лизавета! Заходи, что остановилась на пороге?» Костя знал: Степанычу главное заманить «Лизавету». Она ему ответила: «Мы с Костей уходим… Одолжи десятку». — «Счас. — Голос у Степаныча услужливый. — Вот… А хочешь больше? Не стесняйся».
Костя услышал, как хлопнула дверь у Степаныча, резко повернулся спиной к входящей матери и уронил повестку на пол. Лиза тут же заметила ее и подхватила:
— Записка? От девчонки?
— Отдай! — приказал Костя.
— Не отдам! — рассмеялась Лиза. — Мне тоже интересно ее прочитать.
Костя бросился к матери, та увернулась, записку она сжала в кулаке и спрятала за спину. Он пытался вывернуть ее руку.
— Ты сильный, а я сильнее, — сопротивлялась Лиза, ей было весело от этой игры.
Но Костя все-таки разжал кулак матери и взял повестку. Он развернул ее, помедлил, посмотрел на мать и очень естественно удивился:
— Черт! Совсем забыл. Меня вызывают в суд. — И как только он произнес эти слова, сразу почувствовал облегчение.
— В суд?! — испуганно переспросила Лиза. Схватила повестку, пробежала глазами, ничего не поняла и во второй раз прочитала вслух: — «К. Зотикову явиться в суд второго участка Пролетарского района. Явка обязательна». — Она посмотрела на сына. Ей вдруг стало страшно. — Что ты сделал, Костя?
— Ничего, — стараясь держаться беззаботно, ответил Костя.
— Ну, рассказывай. — Лиза присела на краешек стула. Глаза тревожные. — Только без вранья. Я ведь не дура, понимаю: просто так в суд не вызывают.
— Я свидетель. Понимаешь, сви-де-тель!..
— А что ты кричишь? — Лиза посмотрела на сына с подозрением.
— Ну, от тебя можно взбеситься! Сначала задаешь вопросы… Говоришь, только без вранья! А когда я тебе врал, ну, когда, скажи?! А-а, не помнишь! Ты лучше за собой последи, как у тебя с враньем?… — Костя возбужденно бегал по комнате, размахивал руками, всем своим видом изображая неудовольствие. — Потом спрашиваешь, почему я кричу? А я, к твоему сведению, кричу, потому что вижу: ты мне не веришь. Я вижу, вижу!.. Смотришь на меня с большим подозрением. А это неприятно, и вообще, я потерял желание тебе рассказывать…
— Ну, хорошо, ну, успокойся. — Лиза обняла сына, но он вырвался. — Я сижу. — Она села. — И не двигаюсь, и тебя не перебиваю… Рассказывай.
— Случилось еще в январе. — Костя заставил себя говорить спокойнее, сдерживая волнение. — Помнишь, тогда был жуткий холод. А я опаздывал после музыкалки на репетицию. Я не люблю, когда ребята ждут. Ну, в общем, спешил… Выскочил — вижу, стоит «Волга». Мотор тарахтит, шофер рядом. Спросил — подвезешь? И поехали. А когда он сбил двоих… старика со старухой…
— Сбил?! — вскрикнула Лиза. — Насмерть?
— Да нет, не бледней, те оклемались. Ну так вот, когда он сбил, то смылся. Только пятки засверкали. — Костя врал складно, история была накатанная. Он сейчас сам в нее верил, будто и вправду было так, как он рассказывал. У него даже появилось желание обрисовать всю историю в красках. — Значит, он убегал на моих глазах, а я стою как прикованный. Ну, точно парализовало. Из машины вылез и стою. Потом побежал следом, потом вспомнил, что забыл сакс, вернулся, и тут какая-то тетка вцепилась в меня… Да, я забыл: когда он сбил этих стариков, то на улице не было никого, а когда я вернулся за саксом, подвалил народ. Ну и тетка, которая меня схватила, тоже стояла среди прочих… Я был за их спинами, но она меня усекла и наскочила, она такая оголтелая, завопила, заголосила: «Я шофера поймала-а-а! Помогите!.. Он вырывается!» А я и не вырывался, тихо стоял. А тут появилась милиция, раньше «скорой помощи»: где, говорят, шофер? Ну, я им отвечаю: «Никакой я не шофер, я машину водить не умею».