— Вот видишь, Пончито, я тебя не забываю. Твой новый хозяин не позволяет мне к тебе приходить, но я все равно прихожу. Видишь?.. Подойди-ка поближе, я тебя поцелую.
Собака, словно поняв, чего от нее хотят, стала рваться на цепи, стремясь подойти ближе. Но цепь была слишком коротка. Пончо просунул руку сквозь щель забора и погладил собаку по голове. Пес лизнул ему руку.
— Вот тебе конфеты. Посмотри-ка: шоколадные, ты такие любишь. И печенье. Я тебе даже пирожное принес…
После этого дня мальчик целую неделю ходил в гости к своей собаке ходил в сумерках, украдкой, словно совершая какое-то преступление.
Иногда он приводил с собой других мальчишек из их квартала, которые также хотели взглянуть на знаменитого пса. И каждый приносил собаке какое-нибудь лакомство. Казалось, что ребята приходят навестить своего товарища, сидящего в тюрьме.
— Пончо, посмотри-ка: Индеец и Гайтан пришли к тебе в гости. Ты помнишь их? Помнишь Индейца, ты еще его укусил как-то раз… Но он на тебя не сердится, он тебе лепешку принес… А Гайтана помнишь? Маленького чистильщика сапог из Калабрии? [1] Он тоже здесь. Подойди-ка поближе, дай тебя погладить.
И мальчики протягивали сквозь щели забора свои руки, а пес лизал их.
— Завтра со мной вместе придут Рябой и Мариано. До завтра, Пончо. Завтра я принесу тебе сладких пирожков и кусочек халвы. До завтра, Пончо!..
…Эта мысль впервые пришла в голову Гайтану, маленькому чистильщику сапог из Калабрии. Этот мальчик не только любил пса Пончо — он был еще исполнен чувства благодарности к нему. Он был обязан знаменитому псу своими самыми крупными заработками. Как-то раз утром Гайтан появился на улице, где жил мальчик Пончо, и расположился на углу со своим ящиком, в котором были сложены сапожные щетки и баночки с гуталином и воском. Он еще очень плохо говорил по-испански. Пончо прогуливался в это время со своим псом, бросая гордые взгляды по сторонам. Гайтан заговорил с ним и принялся расхваливать собаку со всей горячей непосредственностью своего южного темперамента. Этого было вполне достаточно для того, чтобы Пончо-мальчик почувствовал к нему немедленную симпатию. Он захотел сразу же ее доказать и попросил маленького итальянца почистить ему ботинки. Не успели они заняться этим делом, как, откуда ни возьмись, показался другой чистильщик сапог, огромный детина, почти взрослый.
— Эй ты, бездельник! — накинулся он на итальянца. — Кто тебе позволил чистить сапоги на этом углу?
И, не дожидаясь ответа, он дал мальчику затрещину. Гайтан заплакал и попытался объясниться со своим противником на ломаном испанском языке. Но толстый парень грубо схватил его за шиворот, почти подняв в воздух, и угрожающе загремел:
— Убирайся отсюда подобру-поздорову! Это моя улица! Я уже больше года чищу сапоги на этом углу. А не уйдешь, так я из тебя кишки выпущу! Понял?.. — И он вытащил из-за пазухи нож.
Перепуганный насмерть Гайтан уже принялся было собирать свои пожитки, готовый повиноваться и уйти, как вдруг в это дело вмешался мальчик Пончо, или, вернее сказать, вмешался пес Пончо.
Достаточно было мальчику произнести:
— Куси!
И пес мгновенно сделал отчаянный прыжок и схватил толстого парня за штаны; тот попытался защищаться, пустив в ход нож…
— Куси! — снова приказал мальчик.
И пес снова сделал прыжок, но на сей раз он впился зубами в руку парня, держащую нож, который упал на землю. Обезоруженный таким образом толстый парень пустился наутек, преследуемый псом Пончо, которого Пончо-мальчику удалось остановить лишь с величайшим трудом, отчаянно дергая за цепь.
[2]. У меня ее один помещик покупает.И, хлопнув дверью, он вошел в дом.
Пончо почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он пошатнулся, и друзья должны были поддержать его под руки. Его поразило не только злобное коварство этого человека. Известие, что его любимую собаку увезут куда-то далеко-далеко, в какое-то неизвестное поместье, где он, Пончо, никогда больше не увидит ее, холодной волной захлестнуло его сердце.
Спасительные слезы полились из его глаз, а из стесненной груди вырвались судорожные всхлипывания. Остальные мальчишки словно опешили и стояли молча, замороженные ужасом — несказанным ужасом перед жестокой и несправедливой судьбой, о которую, как сказочный фонарик с цветными стеклами, разбились все их совместные усилия и упования… Спица заплакал. Индеец тоже… Остальные, сразу как-то сникшие, жались к Пончо, словно увядшие виноградинки к тоненькой лозе. А Пончо стонал и горестно выкрикивал:
— Собака моя! Драгоценная моя собака!
И снова Гайтана, чистильщика сапог, осенила блестящая идея:
— Перестань плакать все! Слушайте, что мы будем сделать!
Все перестали плакать. В голосе маленького итальянца было столько порывистого вдохновения, что все сразу же поняли, что надо немедленно перестать плакать. Совершенно наверняка Гайтан нашел путь к спасению… Так и было. Он объяснил всем, что теперь, по его мнению, надо делать, и все запрыгали от восторга. Очень просто: украсть собаку. Сегодня вечером, как только стемнеет, все отправятся в поход. Спица, самый высокий из всех, перелезет через забор, отвяжет собаку и передаст ее через забор остальным ребятам…
— А сердитый дядька пускай ищет…
— Ищи да пищи! — сказал Малыш, и все засмеялись.
Надежда зажгла радостные огоньки в глазах наших заговорщиков. В этот день они бы с удовольствием отдали целые годы жизни только за то, чтобы минуты бежали быстрее. Им казалось, что вечер никогда не наступит.
Забыв про все предосторожности и не дождавшись, пока хорошенько стемнеет, движимые страстным нетерпением, они пришли к дому, служившему тюрьмой псу Пончо. Дрожа, приблизились к забору. А вдруг дядька уже увел собаку? Нет, вон она. Осмотрелись, прислушались. Пусто, ни звука. Спица, решительный, бесстрашный, ловкий, одним прыжком перемахнул через деревянный забор. Похищение было произведено быстро и без всяких затруднений. Все оказалось проще, чем они предполагали. Когда собака была уже по эту сторону забора, на пустыре, примыкающем к заднему дворику, ребята вдруг удивились: это так просто, а вот ведь раньше не пришло в голову!
Компания окружила своего освобожденного любимца. Все хотели обнять и поцеловать его. Все хотели сказать ему ласковое слово. Все были искренне взволнованы.
— Ладно, ребята, пошли! — сказал наконец Пончо. — А не то нас могут услышать, и выскочит зверь этот, отнимет собаку…
И компания двинулась в путь, оборванная, но веселая, похожая на яркую бахрому красного полотнища, развевающегося на ветру и вспыхивающего под лучами солнца… Все говорили зараз, перебивая друг друга, смеялись, гладили собаку, которая в растерянности не знала, чью руку лизать — так много рук одновременно протягивалось к ней, и к кому ласкаться — так много голосов одновременно окликало ее.
Вдруг Пончо-мальчик остановился и сказал:
— Ты, Спица, веди домой собаку. Остальные — за мной. Вот увидите, что я сделаю.
Никто не спросил его, что он собирается делать. У него было настолько вдохновенное лицо, что все молча повиновались ему. Взволнованный, но непреклонный, Пончо шел впереди. Товарищи следовали за ним, готовые ко всему.