Димка сделал вид, что не слышал вопроса, что он очень увлекся спасением моего платья. Он за это платье хватался, как утопающий за соломинку.
«Хватит дурачиться, – говорит, – чужое платье разорвешь!» – И сильно рванул Рыжего на себя.
«Рыжий, он тебя обижает! Сделай ему больно, – кривлялся Валька. – Лягни его копытом».
Рыжий послушно ударил Димку. А Лохматый подскочил к ним сзади, и они вдвоем с Рыжим скрутили Димке руки.
Валька радостно заржал:
«Попался, Сомик!.. Ух, как хорошо! Ты что же не ответил Мироновой, где ты сейчас был? А? Железная Кнопка, он же тебе не ответил! Не желает. Ну скажи, скажи, Сомик, где ты был и что ты там делал? – Он хохотал и заливался. – Ребята, новость первый сорт! Сомик был у Чучела! – Он завизжал и закрутился на одной ноге, захлебываясь от восторга. – И знаете, что они делали?.. Це-ло-ва-лись!»
«Целовались? – заинтересовалась Шмакова. – С Бессольцевой? Не сочиняй!..»
«Так наклонился к Чучелу, – продолжал Валька, – и чмок ее… в губки. – Он подскочил к Димке. – На два фронта работаешь?»
«Замолчи!» – крикнул Димка и попытался вырваться из рук Лохматого.
А подлый Валька воспользовался, что Димка беззащитный, и ударил его.
«Предатель! – говорит. Стукнул его еще раз, захохотал ему в лицо и произнес по слогам: – Пре-да-тель!»
«Я предатель? – возмутился Димка. – Ах ты, шкура, живодер несчастный! Ребята, знаете, чем занимается наш Валька?..»
«Заткни варежку, трепло!» – перебил его Валька и снова стукнул Димку – удобно драться, когда противника держат за руки.
Тут Димка озверел, размотал Лохматого и Рыжего и саданул Вальку так, что тот пролетел через весь сарай и упал к ногам невозмутимой Железной Кнопки.
Валька здорово струхнул, а когда увидел, что Димка не бросился следом за ним, находчиво протер рукавом куртки туфельку Мироновой и, заглядывая ей преданно в глаза, сказал:
«Ты, Сомов, поосторожнее. Нас много, а ты один. Верно, ребята? Мы из тебя знаешь что сделаем?.. Котлетку!»
«Точно, котлетку!» – сказал Лохматый и сделал шаг к Димке.
«Конечно, котлетку!» – подхватил Рыжий.
Сначала они втроем наступали на Димку, а потом к ним и Попов присоединился. Ему Шмакова приказала.
Представляешь, четверо на одного?
Я рванулась к нему на помощь: именно из-за этого я здесь, и, выходит, не зря.
А Димка схватил здоровенный шест и, размахивая им, крикнул:
«Ну, подходите! Ну!.. Попробуйте!..»
А другие кричали:
«Так ей и надо! Предатель!..»
«Вот чумовая!»
«Братцы, по домам!..»
Они разбежались. А я так закружилась, разгоняя их, что никак не могла остановиться, пока не упала. Рядом со мной лежало чучело. Оно было опаленное, трепещущее на ветру и от этого как живое.
Сначала я лежала с закрытыми глазами. Потом почувствовала, что пахнет паленым, открыла глаза – у чучела дымилось платье. Я прихлопнула тлеющий подол рукой и снова откинулась на траву.
Потом до меня долетел голос Железной Кнопки.
«Ты что остановился? – спросила она кого-то. – Тебе опять ее жалко?..»
Я подняла голову и увидела Миронову и Димку.
Помню, в этот момент мне показалось, что я сижу в глубоком-глубоком колодце, а Миронова говорит где-то над моей головой. Голос у нее был резкий и больно ударял по ушам.
«Все-таки, – говорит, – ты малодушный человек. Она же предатель! Понимать это надо».
Послышался хруст веток, удаляющиеся шаги, и наступила тишина.
Не знаю, сколько я так пролежала – может час, а может, и минуту, – только я почувствовала, что кто-то следит за мной. Я оглянулась и снова увидела в зарослях Димку. Он отвел в сторону кустарник, за которым прятался, и медленно подошел ко мне.
– Дедушка, знаешь… – сказала Ленка печальным голосом, – я пришла на костер одним человеком, а встала с земли навстречу Димке совсем другим. Вот тогда-то я и подумала, что жизнь моя кончилась.