— А как вы это поняли, что он — не ваш? — спросила Марля.
— Почему «вы»? — улыбнулась Анна. — Я же ненамного старше тебя. Тебе шестнадцать? А мне двадцать три. Я совсем не взрослая тетя. Я — такая же девчонка, как ты.
— И я — не тетя, — вступила в разговор Ирина. — Мне двадцать пять, но я тоже девчонка. Так что давай на «ты», а?
— Давайте… Давай, — согласилась Марля.
— А как я поняла, что он — не мой?.. — Анна задумалась. — Не знаю… Это не через голову, не через «поняла». Это чувство. Я не знаю, как это объяснить…
— Я понимаю, о чем ты, — задумалась Ирина. — Я тоже как-то долго была в странных отношениях. Он любил другую, а она его — нет, и тут рядом была я, которая всегда готова была понять и утешить. Мне так хотелось быть ему нужной, что я бежала к нему по первому зову, а он… Потом, гораздо позже, я поняла, что он просто пользовался мною. Тогда же мне казалось, что он — мой. Но не потому, что я так чувствовала, а потому… Как трудно это сказать! — Она перевела дух и продолжила: — Потому что он первый, кто обратил на меня внимание. И я боялась, что больше никто на меня не посмотрит… Вот и цеплялась за него как за последнюю соломинку.
— Вы?! Ты?! — изумилась Марля. — Ты такая красивая, такая волшебная, такая… умная, добрая. Ты боялась, что ты никому не нужна?
— Я. В шестнадцать лет. И позже… Я считала себя уродиной. Я не умела общаться. Стеснялась. Была тощая. И с длинным носом. Он у меня, кстати, и сейчас длинный. Смотри. — И она повернулась к Марле в профиль. — Длинный?
Нос был длинный. Но большие глаза, длинные светлые волосы, локонами выбивающиеся из-под шляпы, красивый изгиб губ — все вместе делало Ирину настоящей красавицей.
— Но ведь дело не в носе… — не зная, что сказать, сказала Марля.
— В том-то и дело, — улыбнулась Ирина.
— И я себя считала уродиной. Тоже не веришь? — хитро прищурилась Анна.
— И ты?! — снова удивилась Марля. — Почему?
— Не знаю. Просто парни не обращали на меня внимания. А я думала, дело во внешности. И только потом поняла, что это были просто не те парни, которые мне интересны.
— А как же понять, которые те, а которые не те? Кто из них — мой, а кто — не мой? — спросила Марля. — Вот Надя говорит, что надо подходить ко всем, кадрить. Если парень не обращает внимания, есть определенные приемы, как его заинтересовать собой, как добиться внимания. Она мне рассказывала… Только я не помню.
— Если парень — твой, достаточно просто показать ему, что он тебе нравится. А дальше он сам сделает все, чтобы добиться твоего внимания. И ты можешь не знать никаких приемов, даже убегать от него — он побежит следом. Если будет чувствовать, что ты выбрала его, — сказала Анна.
Марля задумалась, потянулась в ведро за персиком.
— А иногда даже ничего показывать не надо. Если он опознал тебя как свою, то он сделает все, чтобы быть с тобой, — добавила Ирина. — А все остальное: приемы, все эти прижаться к нему, шепнуть на ушко — все это ложь. Это от скуки. Это от тоски по любви. Но это — не любовь.
— Да, наверное, это так… Я все время чувствовала, что все, что говорит Надя, — неправда, но не знала, в чем подвох… Я не хочу никого добиваться… Не хочу из кожи вон лезть, чтобы понравиться парню, который только от нечего делать поглядывает на меня…
— Ох уж эта странная идея, что можно себя как-то улучшить, приодеть, накрасить, научиться кокетничать…
— Апгрейдить себя, — вставила Ирина.
— …апгрейдить себя, — продолжила Анна, — все эти огромные каблуки, мини-юбки, чтобы соответствовать чему-то или кому-то и тем самым заслужить любовь.
— Хотя меняться, конечно, надо…
— Да, только все гораздо проще. Надо просто учиться любить.
— Учиться любить? — Марля слушала своих фей в оба уха.
— Да. Учиться замечать другого. Интересоваться им. Быть эгоисткой, но в меру, чтобы не ранить человека, который рядом, — высказалась Анна.
— Уважать и себя, и его. Потому что любовь — это ответственность. И забота. Любовь — это обмен. Если кто-то дает больше, а кто-то меньше — это сплошное использование, — добавила Ирина и улыбнулась. — Как давно я не говорила о любви… Так интересно, в пятнадцать лет я думала о любви одно, в двадцать — другое, в двадцать пять — третье… Что я буду думать о ней в тридцать? А ты, Анич, что думаешь про любовь?
— Я думаю… Когда вы вместе меняетесь. Становитесь взрослее. Мудрее. Что понимаете о себе и об этом мире. Любовь — это развитие. Не встретились — и все, и точка. Это только начало. Начало пути… А ты, Марлен, как считаешь?
— Я? — Марля растерялась: эти две женщины общались с ней не как с ребенком, а на равных, и ей это было удивительно. — Я думаю, что любовь — это романтика.
— А что такое романтика? Как ты поймешь, что это вот — романтика?
— Я пойму… Я почувствую, что… Что я как будто… выше всего. Не знаю, как это сказать. Как будто он и я — мы летим. И мы — часть этого мира. И мир — это часть нас. А мы вместе и… — И Марля окончательно запуталась.
И все трое замолчали. Какие-то люди прошли мимо. Рядом расположилась компания с гитарой. В ногах ворочалось море, а над ним висел огромный, далекий и близкий одновременно Орион.
На Марлю вдруг нахлынуло столько чувств разом, что она совершенно не знала, что говорить и надо ли это делать. А потом вдруг поняла, что она ужасно замерзла и ей хочется спать.
— Мы тебя проводим, — тут же поднялись с песка ее феи.
И все трое направились вдоль по пляжу. Подошли к тропике в гору, которая вела к домику бабульки, где жила Марля.
— Мне сюда, — показала путь она.
Стали подниматься: Марля впереди, а Ирина с Анной следом. В какой-то момент Марля обернулась на них и вдруг заметила, как на горизонте, между морем и небом появились один за другим несколько корабликов, расцвеченных огнями. Она шагнула вверх — появился еще один кораблик, ступила вниз — кораблики один за другим «пошли ко дну».
— Смотрите, они то появляются, то тонут! — не удержалась Марля.
Анна с Ириной тоже стали топтаться вверх-вниз, наблюдая за появляющимися и пропадающими кораблями.
— Земля круглая, и чем выше мы поднимаемся, начинаем смотреть сверху, тем дальше видим и видим, что они появляются, — попыталась пояснить феномен Марля. — А когда опускаемся, они скрываются от нас за горизонтом.
— Как будто тонут. И правда, так занятно, — улыбнулась Анна.
— Интересно, а как далеко от нас горизонт? Земля круглая, мы не можем видеть все море, а только его часть. Так вот, как далеко от нас эти корабли? — заинтересовалась Ирина.
И тут Марля блеснула познаниями в географии:
— Горизонт от нас в одиннадцати километрах. И корабли, стало быть, тоже.
Налюбовавшись зрелищем, все трое двинулись дальше, продолжая разговаривать о круглой земле. Марля снова шла впереди, старательно глядя под ноги, чтобы не наступать на шишки, потому что это было больно. И вдруг заметила какие-то светящиеся точки, висящие примерно в метре над землей.
— Ой, что это? — удивилась она.
— Ой, это светлячки! — тут же подошла к ней Ирина.
— Да, да, это они! — обрадовалась Анна. — Я никогда их раньше не видела.
Точки между тем зашевелились, немного отлетели от людей, а потом снова приблизились. Марля сосчитала: их было шесть. И дальше троица двигалась в окружении светлячков, которые разноцветным почетным эскортом сопровождали их по темному лесу.
И вдруг Марля поняла, что она счастлива. Что она как будто выше всего. Что она как будто летит. Душа ее летит высоко-высоко. И она — часть этого мира. И мир — это часть ее. И она при этом не одна, а с двумя самыми замечательными людьми на свете. И это романтика. Без Федьки, без Петьки, без какого-либо парня рядом. Но самая что ни на есть романтика.
— Мне так хорошо… — не в силах сдержать чувств, сказала Марля, но смущаясь и не глядя на спутниц.
Все трое тут же остановились, замерли, обернулись на море, проглядывающее сквозь деревья, со светлячками корабликов в листве.
— И мне, — сказала Анна. — Давно мне не было так хорошо.— И мне тоже, чего уж тут, — призналась Ирина. — Я так рада, Марлен, что мы тебя встретили…
Глава 12 Предательство
— Ну, шо, платити будем чи ни? — ни свет ни заря раздался в комнате голос бабульки.
Марля испуганно подскочила на кровати и отчаянно пыталась понять, кто она и где она.
Вчерашний вечер был для нее таким удивительным, необычным, что полночи Марля не могла заснуть, все думала о себе, о любви, о парнях, об удивительном знакомстве с Анной и Ириной, о кораблях на горизонте, до которого одиннадцать километров… И теперь бабулька в застиранном халате в дверях их комнаты казалась ей чем-то лишним, чужеродным, портящим красивую сказку.
— Гля, даже вухом не ведуть. Вставайте, вставайте! Шо розвалилися? Платити хто буде?
Если кто и «не вел ухом», так это Надя, пришедшая под утро и от криков только положившая подушку на голову. Отдуваться пришлось Марле:
— А что, мальчики не заплатили? Они сказали, договорились с вами… — растерянно протянула она.
— Ваши хлопцы тильки лапши мне старой на уши навешали про карточки яки-те, про деньги в банке. Клялися и божилися, шо на другий день розплатятся. Я вас до ночи чикала — и шо? Никого не було.
— Так я это… Я сейчас к ним зайду. Если сказали, заплатят, значит, заплатят…
— Тю! Ваши хлопцы с раннего ранку уже того, сбегли, про вас и забыли, так бигли, будто за ними хто гнався.
— Как сбигли?! — подскочила Надя. — Куда сбигли?
— А воны мне сказали? — пожала плечами бабулька.
Но Надя, уже не обращая внимания, рванула мимо нее, полураздетая, в соседнюю каморку. Поддавшись ее панике, следом припустила и Марля.
Комната парней действительно было девственно пуста.
— Вот козлы! Какие козлы! Предатели! То-то мне вчера Петька уклончиво так отвечал, какие планы на завтра, то есть на сегодня. Они-то уже все знали… Какие сволочи! — неистовствовала Надя. — Как они могли с нами так поступить?! Что случилось?! А сам, паразит, целовался вчера со мной до утра! А-а! — И вдруг она ударила себя по голове, вспомнила: — Что-то мне Петька про Абхазию вчера говорил… Что же? Что там здорово… Они уехали в Абхазию. А нас не взяли! Да чтобы их там в плен взяли, в яму закинули, чтобы их там на плантациях мандариновых заставили работать!
— А точно они уехали? Совсем-совсем ничего не сказали? — напуганная Марля повернулась к стоящей за их спинами бабульке.
— Воны сказали, они платили в кафе, вы розплатитеся за жилье.
— А мы еще и платить за них должны?! — еще громче раскричалась Надя. — А вот и не будем! Они нас кинули — и мы не будем платить!
— Не будете? — переспросила бабулька.
— И не подумаем!
Бабулька ничего не сказала, молча вышла из комнаты. А подружки вернулись в свою. Еще минут пятнадцать Надя фонтанировала на тему, какие Петька с Федькой оказались сволочи, пока не выдохлась и не уселась на свою кровать. Марля же давно уже сидела на кровати, обхватив колени руками и не слушая подругу.
Она только в первые секунды испугалась известия, а потом вдруг ей стало легко и свободно. Почему-то она даже обрадовалась, что не надо будет больше видеть ни Петьки, ни Федьки, что можно будет просто гулять по городу, купаться на море, валяться на пляже, есть персики каждый день…
— А мне — все равно, — аккуратно призналась она.
— А мне — нет! А ты просто эгоистка. Это тебя Федька не полюбил, у тебя с ним ничего не вышло. А в меня Петька влюбился! И теперь я…
— Он не влюбился в тебя, — тихо сказала Марля. — Если бы он влюбился, он бы никуда не уехал…
— Как ты можешь мне говорить, влюбился он в меня или нет? Кто ты вообще такая? Что ты понимаешь в любви? — возмутилась Надя.
— Не кричи на меня. Я твоя подруга. И кое-что я теперь в любви понимаю. Я вчера с такими двумя женщинами познакомилась. Мы сидели с ними на пляже, говорили о любви, и они тоже сказали, что ты не права, что все твои приемы…
— Что?! — перебила ее Надя. — Ты что несешь? Какие женщины? Это ты вчера все испортила. Фальшь! Игра! Что ты там наговорила?! Это у тебя фальшь и игра, а меня Петька любит! Любит! Любит!!! — И неожиданно она разрыдалась.
Марля растерялась. Надя плакала! Надя, вечная оптимистка, энерджайзер, плакала. Это не укладывалось у нее в голове. Марля осторожно подсела к подруге на кровать, погладила ее по плечу:
— Надя, не надо… Пожалуйста, ну что ты, конечно, он тебя любил. Это Федьке стало со мной скучно, и он убедил Петьку поехать с ним в Абхазию. Прости меня, пожалуйста, я не хотела, чтобы все так вышло…
Надя как неожиданно расплакалась, так же неожиданно и пришла в себя, вытерла слезы:
— Все, не буду больше страдать по этим козлам. Собирайся, мы тоже поедем в Абхазию, мы тоже крутые путешественницы!
— Надя, не надо в Абхазию! Давай пойдем на море, искупаемся, подумаем, как нам быть дальше…
— Никуда вы не пойдете! — тут же раздалось в комнате.
Обе подружки снова вздрогнули и испуганно уставились в дверной проем, в котором стоял огромный, голый до пояса и ужасно волосатый мужик.
— Вы кто?! Выйдите вон! — попыталась возмутиться Надя, но вместо грозного окрика получился почти писк.
— Вы шо моей матери наплели? Где гроши?
— Какие гроши? — с перепугу не поняла Надя.
— За хату! Гроши на стол — и выметайтесь.
— Но у нас нет денег…
И тут Марля вдруг поняла весь ужас ситуации: ведь у них с Надей фактически не было денег, только на обратные билеты в Армавир. И если сейчас придется расплатиться за четверых… Марле было страшно даже представить себе сумму…
Мужик между тем сумму озвучил. И весь его вид говорил о том, что без денег он отсюда не выйдет.
— Дяденька, — неожиданно взмолилась Надя совсем по-детски, хлопая глазами и почти пуская слезу, — дяденька, у нас нет денег, нас сюда мальчики привезли, все деньги у них, а у нас нету совсем… Но мы готовы уйти прямо сейчас, и вы спокойно сможете сдать домик другим людям…
— В полицию звонить будем? — ласково предложил мужик. — Скильки вам годов? Восемнадцати немае. Где ваши родичи? Знают воны, шо вы с хлопцами разъезжаете?..
У Марли внутри все оборвалось. Она в ужасе представила, как ее, будто преступницу, забирают в полицию, выясняют, кто она, сообщают родителям, а уж родители… Судя по тому, как побелела Надя, она, наверное, представила то же самое.
Между тем мужик заметил Надину сумочку, валявшуюся у кровати. Надя даже возмутиться не успела, как мужик ловко вытащил кошелек и вытряхнул из него все деньги. Потом так же спокойно и не торопясь обследовал сумочку Марли и тоже опустошил кошелек. И только потом кинул подружкам:— И шо б я больше вас здесь не видел! — и вышел.
— Что мы будем делать?! — Теперь Надя впала в настоящую панику.
Марля же как будто была в ступоре. Она методично собирала свои вещи, почти не слыша, что кричит подруга. Та же между тем продолжала:
— Все мужики — козлы! И Федька с Петькой, и этот… сынуля. Как он мог отобрать у нас все деньги?! Мы же несовершеннолетние! Детей обворовал! Вор! И куда мы теперь, куда?!
Марля вспомнила, что вчера повесила свой купальник сушиться снаружи, рядом с летней кухней, и молча вышла из комнаты.
Подойдя к кухне, она поняла, что очень хочет чаю, а лучше кофе. Залезла в шкафчик, где вчера оставила пакетики растворимого кофе и чая и печенье, которыми предусмотрительно закупилась накануне. Включила чайник, сняла с веревки свой, а подумав, и Надин купальник, села за стол. И стала ждать, пока закипит вода.
Солнце, несмотря на ранний час, жарило вовсю. А сквозь деревья видно было огромное, до горизонта, море. Море цвета морской волны. Марля смотрела на него и думала, что все равно она ни о чем не жалеет, ведь она увидела, какое оно — море…
— Ты куда пропала?! — чуть позже рядом объявилась Надя и с размаху плюхнулась на табуретку. — Точно, попьем чая. И пусть этот гад только попробует выпнуть нас без чая! Я все придумала. Все отлично: мы поедем в Армавир автостопом. А что? Мы же крутые путешественницы! Познакомимся по пути с какими-нибудь клевыми парнями, круто проведем время.