— Все просто: руками греби вот так, а ногами просто бей по воде, — пыталась ее научить Надя.
Но Марля могла продержаться на воде от силы минуты три, а потом обязательно хлебала тинистую воду, пугалась и тут же искала ногами дно.
Вот и в очередной раз ее купание закончилось очень быстро: барахтаться на мелководье надоело, и она вылезла на берег, села на покрывало. Вытащила из сумки книжку и углубилась в чтение. Главный герой предложил героине стать его девушкой! Хоть Марля и знала, что ничего из их романа не выйдет, но все равно очень обрадовалась.
А потом отложила книжку и задумалась.
Вчера ей понравилось, как они ходили в табун, как посидели с парнями. Ей было приятно, что студенты изо всех сил пытались произвести на них впечатление. И вообще, сами по себе они ей тоже понравились. И еще ее поразило, как легко и просто завела с ними знакомство Надя. Разглядывая ее сегодня в купальнике, Марля не могла не заметить, что Надя не просто крупная и фигуристая, она, скорее, даже слегка полновата. Или не слегка? У нее большие бедра, складки на животе. А ведь хоть бы хны ей, носит шорты и мини-юбки, кадрит парней и в голову не берет, что на фотомодель она, мягко говоря, не тянет.
Марля представила себя со стороны. Слитный купальник, потому что если надеть раздельный, то будет заметно, что сверху, в общем-то, и прикрывать нечего. Тоненькие ручки и ножки. Лопатки торчат. Но ведь это же ничем не хуже, чем Надин лишний вес?
Но переубедить себя у Марли не вышло. Надя была «девушка», а она, Марля, «девочка». Ребенок. Ни роста, ни фигуры. А потому Надя умеет вот так вот легко подходить к парням и кадрить их, она — нет. Марля вздохнула. И никогда не научится.
— Что такая кислая? — весело осведомилась Надя, прыгая рядом на одной ножке. — Ухо, ухо, вылей воду на косу через колоду! — Пояснила: — Вода в ухо попала.
— Ты так легко вчера с парнями общалась… Я так не умею, — вздохнула Марля.
— Оссьпидя! Что тут уметь? Это же парни! — Надя плюхнулась рядом на покрывало. — Они же тоже спят и видят, как с клевыми девчонками познакомиться. Они ведь только об этом и мечтают. Надо просто обратить на себя внимание. Чем ты там у себя в Питере шестнадцать лет занималась? У нас в Армавире все девчонки с парнями с пятого класса дружить стали. А последние годы так вообще сплошной лямур-тужур-бонжур начался.
— А у нас никто ни с кем не дружит. Разве что в девятом как-то девчонки о любви заговорили. Стали о ней мечтать…
— Чего о ней мечтать? Бери и влюбляйся. Подходи к парням. Заводи отношения. Или у вас все на севере такие отмороженные?
Марля и сама заметила, что здесь, на юге, отношения между парнями и девчонками были как-то… попроще, что ли. Все легко заговаривали друг с другом, подходили близко, обнимались при встрече, в разговоре прикасались друг к другу. И еще все все время подшучивали друг над другом, смеялись. Как будто все давным-давно знакомы между собой. Так же легко все: соседи бабы Аглаи, ребята со спортивной конюшни, просто встречные на улице парни — легко и запросто заговаривали и с Марлей. Могли неожиданно приобнять и позвать, например, в гости. Она же до сих пор не могла к этому привыкнуть — шарахалась, вызывая неизменный хохот Нади. «Ну ты дикая! — веселилась та, но всегда прибавляла: — Ничего, привыкнешь».
— Да, наверное… Не отмороженные, просто… У нас так не принято. Чтобы запросто к незнакомым подходить. Телефончик спрашивать, звать куда-то, — пояснила она Наде.
— А как принято? Молча ходить кругами и страдать?
— Почему страдать-то?
— А что же делать, если ты встретила на остановке симпотного парня, а подойти к нему нельзя?
— Не знаю… — растерялась Марля. — Я еще ни разу не встречала на остановке симпотного парня.
— Оссьпидя! Что же у вас там, одни уроды, что ли?
— Да нет…
— Дурдом! — покачала головой Надя и растянулась на покрывале во весь рост. — Как печет! Лепота! — и накрыла лицо панамой.
Марля взялась за книжку. Но читать у нее почему-то не получалось. Она снова задумалась о новых знакомых.
— Надя, — Марля тихонько потеребила подругу за плечо, — а мы пойдем сегодня в табун кадрить студентов?
— Не-а.
— Почему?
— Потому что мы — девочки. Принцесски. В отношениях — учись, пока я жива! — должна быть интрига. Страдание. Так что пусть парни сидят без нас и страдают. И вообще, теперь их очередь нас завоевывать. Сами пусть приходят. А мы еще покобенимся.
— Да? А вдруг не придут?
— Куда они денутся? Влюбятся и женятся, — донеслось из-под панамы.
Марля задумалась. Как все сложно выходило в отношениях между мальчиками и девочками! Целая наука. То можно — и нужно! — идти кадрить. То вдруг нельзя — надо ждать, чтобы сами пришли…
Марля подтянула колени к подбородку, обняла их руками и уставилась на воду. Народу все прибывало — и там и здесь, — везде на глади пруда виднелись головы пловцов и пловчих. У противоположного берега какая-то компания играла большим надувным мячом. Слева тетки втаскивали в воду надувные матрацы. А справа кто-то заплатил за катание на водном велосипеде и теперь неумело пытался отъехать на нем от небольшой деревянной пристани.
Солнце пекло все нещаднее, лезть в воду, чтобы снова нахлебаться тины, Марле не хотелось, а на водном велосипеде посередине пруда кататься, наверное, и не жарко, и ужасно интересно…
— Вот бы на водном велосипеде покататься… — не выдержала она и высказалась вслух.
— Давай покатаемся.
— Только у меня денег с собой нет.
— У меня тоже. Но зачем деньги? — Надя решительно поднялась с покрывала. — Пойдем кадрить лодочника.
Подружки подошли к тенту, под которым обычно сидел лодочник.
— Может, надо было одеться?.. — нерешительно протянула Марля.
— Зачем? Мы так эффектнее выглядим, — пожала плечами Надя.
— А ты знаешь этого мужика?
— Первый раз вижу.
— А как же он нам бесплатно-то даст?
— Я же сказала: идем КАДРИТЬ лодочника.
— Он же старый!
— Какой он старый? Ему лет тридцать. Прекрасный возраст для мужика.
Марля хотела было еще что-то сказать, но лодочник, пришвартовав водный велосипед, с которого слезли какие-то взрослые парень с девушкой, уже шел к своему тенту.
— Здравствуйте! — тут же засияла Надя, как будто увидела своего самого близкого и дорогого человека.
— Здравствуй, — в ответ улыбнулся тот.
— Как вы ловко его пришвартовали. Он ведь, наверное, тяжелый…
— А, ерунда.
— А меня зовут Надя. А это моя подруга Марлен.
— Что, правда Марлен? — снова улыбнулся лодочник.
— Да, — кивнула Марля.
— А вас как зовут?
— Сергей.
Не успела Марля и опомниться, как они уже сидели на ярко-желтом водном велосипеде, а их новый знакомый, пыхтя, толкал их от причала, приговаривая:
— Катайтесь сколько хотите, девчонки!
— И как тебе это удается? — только и оставалось Марле, что снова задать этот вопрос подруге.
— Честно?
— Честно.
— Я не знаю, — пожала плечами Надя. — Само получается. Мужики, они же как телята: поманишь пальчиком — и толпой следом побегут. Надо только улыбнуться, в глаза посмотреть, а потом вот так вот глаза опустить. И все, они твои.
— Да?..
— Ладно, не переживай, научишься. Слушай, а тебе кто больше нравится: Федька или Петька?
— Мне? — растерялась Марля. — Не знаю.
— И я не знаю. Петька такой большой, громкий, энергичный. Как гаркнет — прямо э-эх! — душа в пятки. Веселый он. Прям как я. А Федька какой-то молчаливый. Но зато как он лихо шляпу поднял… Мне кажется, он все равно сильнее Петьки. И ездит лучше. Жаль только, что дрищ. Ну, тощий то есть. Мне дрищи не нравятся. Хотя… Я бы с ними с обоими закрутила. Но ты не боись, не буду. Поделюсь с тобой. Надо как-то определяться, где чей.
Марля задумалась. На нее тоже Федька произвел большее впечатление, чем Петька, который обозвал ее заморышем. Да и ростом Федька был пониже Петьки: Марля была ему по плечо, даже на пару сантиметров выше его плеча.
И тут вдруг водный велосипед тряхнуло. Марля с испугу вцепилась в Надю, обе обернулись. Сзади к ним подплыл какой-то парень и теперь пытался влезть на правый поплавок.
— Надька! — расцвел он в улыбке.
— А ну слезь! Утопишь нас! — грозно откликнулась та.
— Да ты шо? Не узнала? Це же я, Гриха!
— Я тебя узнала. Ты куда-то плыл? Вот и плыви себе! — Надька попыталась извернуться и столкнуть парня с поплавка.
— Я к тебе зайду вечером!
— Может, меня вечером дома не будет…
— Я тебя найду! — Гриха послушно отцепился от водного велосипеда и помахал ей рукой из воды.
— Кто это? — удивилась Марля.
— А, — махнула рукой Надька, — местный, в позапрошлом году мы с ним гуляли. Все трусится по мне.
— Что делает?
— Ну, любит до сих пор.
— А ты?
— А что я-то? Прошла любовь, завяли помидоры. На фига он мне сдался? Хотя… Не буду его сразу отшивать. Пусть Петька поревнует.
— Зачем? Ты же сказала, они и так будут нас добиваться.
— Конечно, будут. Но любви без страданий не бывает.
Но план дал сбой. Сколько бы ни сидели на вишнях Надя с Марлей, не столько собирая ягодины, сколько поглядывая на улочку, не идет ли кто, никто так и не появился.
— А, не больно-то они и нужны были, — махнула рукой Надя. — Набрала ведро? Ну и хватит на сегодня. Пойдем в гости к тете Вале.
Марля знала, что давно уже Надя повадилась ходить в гости к дневальной, тете Вале, пошариться в Интернете (у бабы Аглаи компьютера не было), послушать местные сплетни и… покушать.
Покушать Надя всегда была не против: и у своей бабушки, и у тети Вали, и у кого угодно, кто пригласит. Две тарелки знаменитого кубанского борща, когда сначала, пока варится картошка, делается «зажарка» — лук, морковь и свекла с растительным маслом, потом в картошку кладется капуста, потом зажарка, потом петрушки всякие, соль — и готово. Тушеной нутрятины — мягкой, не то что говядина или баранина, вкусной, со специями. Фаршированных перчиков, кабачков с золотистой корочкой. Каши с тыквой. И конечно же, сала. Запить все это краснодарским чаем.
Марля впервые у тети Вали увидела, как люди берут булку, мажут на нее сгущенку, а сверху — еще и сметану, приговаривая: «Это тебе не магазинная, это своя — вон сепаратор стоит — от своей коровки, жирностью под пятьдесят процентов». И уж тем более Марля никогда до это не видала, чтобы на сметане яичницу жарили — не подгорает!
— А не поздно? — засомневалась Марля.
— Не-а. Пол-одиннадцатого, тетя Валя как раз садится ужинать.
Прошлись по тихой улочке с ровным рядом красно-кирпичных домов с зелеными рамами, зелеными заборами и зелеными же воротами, с традиционно увитыми виноградом внутренними двориками, алычой и яблонями у заборов…
— Надя, а мы туда идем? — вдруг засомневалась Марля. — Вроде позавчера не так шли…
— Ой, что-то я задумалась, — спохватилась Надя. — Давай тут срежем.
Срезая, прошлись с заднего двора бывшей усадьбы братьев Никольских. Надя на секунду замерла:
— Что-то свет не горит…
— У кого? — не поняла Марля.— Да так…
Глава 4 Первое свидание
Марля с Надей валялись в сене у первого номера. Ждали не просто табун, но и табунщиков. Надин план все-таки сработал. Вчера днем подружки встретили в магазине Петьку, который сообщил, что они с Федькой работают в ночь, потом день отсыпаются, а вечером приглашают подружек куда-нибудь прогуляться. Договорились встретиться у маточной конюшни в восемь. Марля волновалась, а Надька — нет.
— Что ты волнуешься? Это же просто парни. Сходим куда-нибудь, потусим. А там… посмотрим.
— Куда сходим?
— А здесь вся молодежь вечерами на биофабрику ходит. В соседнем поселке километрах в трех биофабрика находится. Там коров и лошадей держат. Их заражают разными болячками, а когда у них антитела вырабатываются, делают из них вакцины для людей, — пояснила Надя. — Здесь ведь скука смертная: ни клуба, ни дискотеки. Вот все и прогуливаются романтично туда-сюда, до биофабрики и обратно.
И снова — неожиданно! — поднялась стена пыли за скирдами. Потом послышался топот, и показались первые лошади. Марля и про парней сразу забыла — так увлеклась сказочным зрелищем. Но Надя быстро вернула ее в реальность:
— О, мальчики!
Подошли Федька с Петькой.
— Пошли, шо ли? — весело предложил Петька. — На променад.
Прошлись по поселку и вышли за околицу.
— Интересно, а кукуруза уже созрела? — спросила Надя и сама же себе ответила: — Надо посмотреть.
Сошли с дороги.
Марля первый раз видела кукурузное поле, а потому с интересом углубилась в лес толстых мясистых стеблей с волосатыми смешными початками, завернутыми, как конфеты в обертку, в листья. Выломала один, развернула. Зернышки были твердыми, плотно прижатыми друг к другу.
— Нет, не созрела, твердая, — первая крикнула она.
— Конечно, твердая. Она и не должна быть мягкой, — тут же откликнулся Петька. — Зараз созрела. Молочная спелость!
— Надо набрать с собой, — обрадовалась Надя.
— Конечно, набирай! И таскай всю дорогу. Запас карман не тянет, — рассмеялся Федька.
Но Марля их не слушала. Кукурузный лес манил ее все дальше. И она шла вдоль рядов, раскинув руки и касаясь ими растений. Иногда сворачивала вправо, а иногда влево, но куда бы ни свернула, во все стороны шли ровные кукурузные ряды без конца и без края. Марля сама не заметила, как ускорила шаг. А потом и побежала. Вперед, вперед! В неизвестность в странном зеленом лесу.
Опомнилась, когда поняла, что не слышит больше голосов. Обернулась. Назад шел ровный ряд кукурузных стеблей. Марля вздохнула и решила возвращаться. Ведь кукурузный лес никуда не денется, сюда можно будет прийти и завтра, а сегодня у них с Надей по плану прогулка с парнями.
Марля шла и шла, но выйти к дороге, к ребятам не получалось. Между тем решительно темнело…
— Эгей! — негромко крикнула она, а потом и громче: — Э-ге-гей!
Но ответом была тишина. Только на ветру шелестели верхние листья.
— Э-ге-гей! — еще громче крикнула Марля и испугалась.
Почему-то ей сразу вспомнились страшные американские фильмы про чудовищ, живущих в кукурузе, или про кукурузных маньяков.
Марля прислушалась. Кругом шелестела кукуруза. Но ни голосов, ни шума машин с дороги, с которой они сошли в поле, не было слышно. И не видно было уже почти ничего.
— Я, наверное, просто иду не в ту сторону, — вслух, чтобы успокоить саму себя, сказала она.
И повернула на девяносто градусов.
— Э-ге-гей! — Марля прошлась, а потом и пробежалась в новом направлении.
Но снова ничего, кроме шума листьев, не услышала.
Она еще раз свернула и уже сразу бегом бросилась вперед.
«Здесь никого не может быть, чудовища бывают только в кино, здесь только я и где-то впереди ребята», — успокаивала она сама себя, но это мало помогало.
И тут же Марля услышала какой-то страшный звук сбоку.
— Мама! — вскрикнула она и ломанулась напрямик сквозь ряды.И вдруг кто-то схватил ее за руку. В ужасе Марля грохнулась на землю и замерла.
— Марля, ты че? — склонившись, над ней стояла Надя.
А рядом Федька с Петькой.
— Ты что с ней сделал? — Надя негодующе повернулась к Петьке.
— Я? Я шо, я нишо. Это она сначала на меня налетела, а потом ломанулась куда-то вдаль. Я ее поймать хотел.
Марля открыла глаза.
— Живая? — с усмешкой переспросил Федька. — Ну ты даешь, Марля. Удрала в кукурузу, десять минут бегала вокруг нас кругами с воплями «э-ге-гей!». А потом взяла и грохнулась. Это че за прикол был?
— Я думала, я потерялась… — Марля отчаянно пыталась успокоиться и взять себя в руки, встала на ноги, стряхнула травинки с одежды.
— Комедия, — заржал Петька, — она потерялась в кукурузе в пяти метрах от нас и от дороги. — Ты как…
Но Надя перебила:
— Че пристал к человеку? Она первый раз кукурузное поле увидела. И вообще, мы идем гулять или нет?