— С удовольствием, если вы позволите мне помочь вам нести корзину.
— От этого я не откажусь: она и в самом деле тяжелая. — И девушка поставила корзину на землю и с облегчением вздохнула.
— Вы из Марокура? — спросила она Перрину.
— Нет. А вы?
— Конечно, я оттуда.
— Вы работаете на фабрике?
— Да, как и все, я работаю при cannetieres.
— Что это такое?
— Ну, разве вы не знаете, что такое les cannetieres, les epouloirs? Да откуда же вы?
— Из Парижа.
— И в Париже не знают про cannetieres? Чудеса! Ну, так я объясню: это машины, на которых делают нитки для челноков.
— А сколько там платят?
— Десять су в день.
— А работа трудная?
— Не особенно; надо только внимательно смотреть и не мешкать. Вы тоже хотите наняться?
— Да, если меня возьмут.
— Наверное, возьмут, там всех берут, — иначе откуда взялись бы те семь тысяч рабочих, которые трудятся в мастерских. Вам только надо прийти завтра в шесть часов утра к решетке… Ну, довольно, впрочем, болтать: мне нельзя опаздывать.
С этими словами девушка взялась за ручку корзины с одной стороны, Перрина с другой, и они вместе пошли по дороге.
Перрина не могла не воспользоваться случаем узнать кое-что о том, что ее интересовало, но она не решалась прямо расспрашивать эту незнакомую девушку и должна была, болтая обо всем подряд, в то же время наводить разговор только на нужную ей тему.
— Вы родились в Марокуре?
— Да, как и моя мать; а мой отец был из Пиккиньи.
— Ваши родители умерли?
— Да, я живу с бабушкой, которая содержит лавку… с мадам Франсуазой!
— А, мадам Франсуаза!
— Разве вы ее знаете?
— Нет… я просто повторила «мадам Франсуаза».
— Ее, правда, все здесь знают благодаря лавке, а еще потому, что она была кормилицей господина Эдмонда Пендавуана. Если хотят выпросить что-нибудь у господина Вульфрана Пендавуана, то обращаются к ней.
— И им всегда это удается?
— Иногда да, иногда нет; господин Вульфран не всегда бывает в одинаковом настроении.
— Если ваша бабушка была кормилицей господина Эдмонда Пендавуана, то почему она не обращается прямо к нему?
— К господину Эдмонду Пендавуану?! Да он уехал отсюда еще раньше, чем я родилась, и с тех пор его никто не видел. Он поссорился с отцом из-за каких-то дел, когда его посылали в Индию за покупкой джута… Но если вы не знаете, что такое cannetiere, то вы, наверное, не знаете, и что такое джут?
— Трава какая-нибудь?
— Конопля, высокая конопля, которую собирают в Индии, ее прядут, ткут и красят на Марокурских фабриках. Благодаря этой-то конопле господин Вульфран Пендавуан и нажил все свое состояние. Ведь господин Вульфран не всегда был богат: он начал с того, что сам правил своей повозкой, в которой возил нитки и куски полотен, которые ткали наши работники. Я говорю вам это потому, что он сам не скрывает этого.
Девушка остановилась.
— Хотите, переменим руки.
— Хорошо, мадемуазель… Как вас зовут?
— Розали. А вас как?
Перрина не хотела открывать свое настоящее имя и назвала первое пришедшее на ум.
— Орели.
Когда, после краткого отдыха, они зашагали дальше, Перрина опять возобновила интересовавший ее разговор.
Глава XIII
Перрина бы охотно посидела еще на скамейке под деревом, если бы могла считать себя вправе здесь находиться; но Розали в разговоре упомянула, что этим двором могут пользоваться только служащие-пансионеры, а не рабочие, для которых немного подальше имелся особый маленький двор, где не было ни скамеек, ни стульев, ни стола. И Перрина поднялась со скамейки и неторопливой походкой вышла за ворота, чтобы побродить по улицам.