Наверное, марки были и впрямь дико ценные. Ведь соседка вплавь бросилась спасать коробку, когда утром обнаружился вселенский потоп в масштабах одного отдельно взятого дома.
Окончание припева в последней редакции родилось на последнем уроке, на немецком (немецкий вторым Евка выбрала когда-то назло родакам, у которых после инглиша шли: у мамы – испанский, у папы – французский, и только потом дойч). Припев получился таким:
……………………………………………………………………………………….
MENSA International
Home About usBenefits Mensa Workout National Groops
News Contact us
Добро пожаловать в сообщество людей,
уровень IQ которых превышает 148!
Login:…………Go!
Вы еще не с нами?
Начать тестирование (доступный язык – английский)?
We offer 2 ways to practise:
1. Our online Mensa Workout is an intelligence quiz in which you have half an hour to answer 30 questions. The Workout can’t be used for qualification to join Mensa, but you can see how well you do!
2. In some countries, a pre-test is available which you can take in the privacy of your home. To find out whether such a test is available in your country, please see National Groops.
………………………………………………………………………………………
Фомин суетливо проводил бабушку с внуками до касс подземки, сказал: «Ну, тут я вас оставляю, так-быть…», но не оставил, а взялся провожать «до пересадки». На пересадке с теми же словами передумал и решил проводить «до больнички». Ну а уж в больничке без вопросов и сомнений стал прощаться, но тут случилось «чэ-пэ, так-быть», и Фомин так по своим делам и не поехал, а позвонил на свою командировку и деловым тоном сообщил, что задержится. В конце прибавил: «целую», но тоже как-то очень по-деловому, по-командировочному. Салим посмотрел на Фомина и подумал… Да нет, ни о чем он не подумал, просто посмотрел – и все.
А ЧП случилось вот какое. Прямо в вестибюле «больнички», перед невозможно гудящим летком улья с названием «регистратура», Стас вдруг схватился двумя руками за живот, дважды скорчился – то есть скорчился лицом и одновременно присел на корточки, – и громко застонал. А потом заплакал в голос. В такой громкий голос, на который только был способен. Бабушка немедленно растерялась. Фомин тоже. Если бы это был его собственный ребенок, то не растерялся бы, а так – как быть, кто его знает. Салим, будь он со Стасом вдвоем, тоже не растерялся бы, но при стольких опытных взрослых, да еще среди толпы и…
– Ай, какой невоспитанный мальчик! – сладким голосом прощебетала тетя с очень воспитанной девочкой за ручку. – Ай, какой он становится некрасивый, когда плачет! Правда, Мариночка?
Мариночка послушно кивнула. Большинство людей в очереди, как показалось Салиму, тоже мысленно кивнуло. Меньшинство не обратило на инцидент никакого внимания. К счастью, не все вокруг оказались идиотами. Случившаяся мимо грушевидная врачиха, увидев перекосившегося от боли ребенка, первым делом тронула его лоб и ужаснулась.
– Немедленно в изолятор! – распорядилась она. – Кто родители? Господа, кто родители ребенка?
Гудение перед летком мгновенно затихло. В наступившей тишине нелепое заикание бабушки показалось Салиму еще нелепее, чем это было на самом деле.
– Нет… Нет у него родных. Яба… я – бабушка. И брат вот. Мы, мы – родители. Вот и справка. Направление на прием…
Бабушка полезла в сумку за документами. Врачиха раздраженно отмахнулась:
– Бабушка, бабушка! Куда ж вы ребенка в таком состоянии везете? Он же горит весь! Жар и, вероятно, острая кишечная инфекция. Вон как малыша корчит.
А вы стоите. Своего внука не жалеете, хоть других детей пожалейте. Он же нам перезаразит тут всех. А у нас и так детишки в основном ослабленные, видите?
Девочка Мариночка, в сторону которой кивнула врачиха, послушно округлила карие глазки с черными подглазными мешочками и выразительно посмотрела на бабушку, олицетворяя собой невинных ослабленных детишек, могущих заразиться от Стаса чем-то непоправимо-неизлечимым. Баба Вера посмотрела на задохленькую Мариночку – и заплакала.
– Не выгоняйте нас… – попросила бабушка. – Куда ж мы теперь…
Выкидывать их и без бабушкиной просьбы никто не собирался. Стаса, который и в самом деле горел, уложили на каталку и увезли в изолятор. Салим ринулся пройти с ним, он хотел, чтобы получилось, как в заграничных кино, где близкие тяжело больных сидят рядом, держат их за руку и так далее. Но молодого человека за железную с квадратными стеклами дверь категорически не пустили. И бабушку тоже. (Фомин, разумеется, даже не рыпался.)