— Какое прелестное дитя!
— И какая смелая!
И они начали громко аплодировать.
Не знаю отчего, но самолюбие Лаполада было этим сильно задето, и он объявил, что Дьелетта может так бесстрашно играть со львами только потому, что он, Лаполад, прекрасно их выдрессировал.
— Вы… — засмеялся, глядя на него, младший из англичан, красивый белокурый и румяный молодой человек, — да вы просто хвастун! Я уверен, что вы и в клетку-то побоитесь войти!
— Держу пари на десять луидоров, что вы туда не войдете! — прибавил второй.
— Я принимаю ваше пари.
— Отлично! Но пусть девочка выйдет, и вы пойдете в клетку один.
Быть может, напрасно думают, что нужно большое мужество, чтобы войти в клетку к хищным зверям.
— Подай хлыст! — сказал Лаполад, обращаясь к Дьелетте.
— Значит, вы согласны, — продолжал младший англичанин, — чтоб девочка ушла отсюда и не подходила к клетке?
— Согласен.
Мы все собрались возле них. Кабриоль, госпожа Лаполад, музыканты и я. Я должен был открыть дверь клетки. Лаполад снял с себя костюм генерала.
— Если этот лев умен, — сказал один из англичан, — он его не тронет. Слишком жесткое у него мясо.
И оба принялись шутить и смеяться над нашим хозяином, что доставляло всем нам большое удовольствие.
Да, Мутон был умен, он прекрасно помнил, как Лаполад бил его железными прутьями через решетку клетки, и весь задрожал, лишь только хозяин с поднятым хлыстом вошел к нему. Видя, что Мутон дрожит, Лаполад расхрабрился. Он решил, что старый лев боится, и ударил его хлыстом, заставляя встать. Но удары хлыстом — это не удары железными прутьями. Мутон понял, что враг теперь в его власти. Мужество вспыхнуло в его усталом сердце. Он зарычал, встал на задние лапы, и не успел Лаполад ступить и шагу, как лев прыгнул и обрушился на него всей своей тяжестью.
Выпустив когти, он схватил Лаполада огромными лапами и подмял под себя с грозным рычанием.
— Умираю! — закричал Лаполад.
— Если бы со мной был лев, а ты играл на флейте, мы бы здорово зарабатывали, — сказала Дьелетта. — Удивительно, почему подают только тем, кто ходит не с пустыми руками?
У Дьелетты был неистощимый запас терпения. Ее не раздражали неудачи и злобные выходки.
К счастью, в этот вечер нам не пришлось платить за ночлег. Нас пустили на ферму и разрешили переночевать в овчарне, где было очень тепло. Овцы отлично ее нагрели, и эта ночь была самой приятной из всех ночей, проведенных нами в пути. Наутро, когда мы уходили, фермерша как раз собралась ехать на рынок в Шартр. Измученный вид Дьелетты разжалобил ее, и она предложила ей сесть в телегу. Но Дьелетта отказалась, выразительно посмотрев на меня; фермерша сразу поняла, что она не поедет, если я пойду пешком, и усадила в телегу нас обоих.