– Хорошо, я подыщу тебе подходящую невесту.
– Невеста уже есть, – ответил Мохендро, – ее зовут Аша.
– А я говорю, она не пара тебе! – воскликнула Раджлокхи.
– Почему же? Девушка она неплохая, – сдержанно возразил Мохендро.
– Она круглая сирота. Такая женитьба оскорбит моих родственников.
– Меня не особенно беспокоят огорчения родственников, а девушка мне очень нравится!
Упрямство сына еще больше ожесточило Раджлокхи. Она пошла к Аннапурне.
– Так это ты хочешь женить моего единственного сына на какой-то безродной девчонке? – закричала она. – Хочешь отнять его у меня? Какая подлость!
Аннапурна расплакалась.
– Не было и речи о том, чтобы женить Мохима, – оправдывалась она, – он сам что-то выдумал! Я тут ни при чем!
Раджлокхи не поверила ей. Тогда Аннапурна позвала Бихари.
– Ведь мы как будто решили этот вопрос, зачем же ты опять все запутал?! – воскликнула она со слезами на глазах. – Скажи же, что ты согласен жениться. Иначе я буду опозорена. Девушка она хорошая и тебе ровня!
– Ты могла бы и не говорить мне всего этого, тетя, – почтительно ответил Бихари, – речь ведь идет о твоей племяннице, и ни о каком отказе разговора быть не может. Но Мохендро…
– Нет, нет, сынок, – прервала его Аннапурна, – ей никак нельзя выходить за Мохендро! Правду тебе говорю, больше всего я бы хотела видеть Ашу твоей женой. За Мохендро я ее не отдам!
– Если так, тетя, то все улажено. Ма, – обратился он к Раджлокхи, – моя свадьба с Ашей дело решенное! Женщин-родственниц у меня нет, поэтому мне придется забыть о приличии и самому сообщить вам об этом.
– Ну что же, Бихари, – сказала Раджлокхи, – я очень рада. Девушка – настоящая Лакшми, она достойна тебя. Только смотри больше не отказывайся от нее!
– Зачем же? Мохим сам нашел мне невесту.
Препятствия на пути к задуманной женитьбе лишь подзадорили Мохендро. Рассердившись и на мать и на тетку, он ушел в студенческое общежитие.
Раджлокхи с плачем прибежала к Аннапурне.
– Сестра, сестра, – говорила она, – Мохендро обиделся и ушел из дома, – верни мне его!
– Потерпи, диди,[11] – успокаивала ее Аннапурна. – Пройдет несколько дней, и от его обиды следа не останется, сам вернется.
– Ты не знаешь Мохима, – причитала Раджлокхи. – Он не успокоится, пока не получит то, чего хочет. Ничего, видно, не поделаешь. Придется твою племянницу…
– Это невозможно, диди, – прервала ее Аннапурна, – уже все решено. Она будет женой Бихари.
– Еще можно все изменить, позови Бихари.
– Сынок, – сказала она, когда Бихари пришел, – я сама найду тебе хорошую невесту, а эту девушку ты оставь: она не для тебя.
– Нет, ма, все решено окончательно, – проговорил юноша.
Тогда Раджлокхи снова обратилась к Аннапурне:
– Припадаю к твоим стопам, уговори Бихари. Ты одна можешь это сделать.
– У меня язык не поворачивается просить тебя, Бихари, – проговорила Аннапурна. – Но что поделаешь! Я была бы очень счастлива, если бы именно ты женился на Аше, но видишь сам…
– Я все понял, тетя. Будет так, как ты скажешь. Но впредь никогда больше не уговаривай меня жениться. – С этими словами Бихари вышел.
Глаза Аннапурны наполнились слезами, она поспешно смахнула их, боясь, что это навлечет беду на Мохендро, снова и снова бедная женщина твердила себе: «Что ни делается, все к лучшему».
Так, в мелких тайных схватках между Раджлокхи, Аннапурной и Мохендро незаметно подошел день свадьбы. В доме зажгли яркие лампы, нежно запели флейты. Угощения было вдоволь.
Аша, стройная и нарядная, с личиком стыдливым и восхищенным, вступила в свою новую семью. Не предчувствовало ее замиравшее от счастья юное сердце, что в этом гнездышке могут быть шипы. Наоборот, радостная уверенность в том, что теперь она будет всегда рядом с заменившей ей мать Аннапурной, отогнала прочь все опасения и страхи.
После свадьбы Раджлокхи позвала к себе Мохендро.
– Я думаю, – сказала она, – твоей жене пока лучше пожить у дяди.
– Почему? – спросил Мохендро.
– Скоро экзамены, а ты будешь отвлекаться.
– Я не ребенок, ма. И сам знаю, что лучше для меня, а что хуже.
– Так ведь это ненадолго, сынок, всего на год.
– Были бы у нее родители, тогда другое дело, но я не могу оставлять Ашу в доме дяди.
– Горе мне! Но что поделаешь! – воскликнула Раджлокхи, словно обращаясь к самой себе. – Он ведь теперь хозяин, а я только свекровь, я – никто! Вчера женился, и уже такая любовь! В свое время мы тоже выходили замуж, но наши мужья вели себя скромнее.
– Не беспокойся, ма, на экзаменах это не отразится, – уверенно сказал Мохендро.
Глава 4
Раджлокхи с увлечением принялась учить невестку хозяйничать. Дни Аши протекали в кладовых, на кухне, в молельне. На ночь Раджлокхи брала ее к себе, чтобы девушка не чувствовала себя одинокой вдали от родных.
После долгих размышлений Аннапурна решила ни во что не вмешиваться.
Как невыносимо обидно бывает мальчику, когда старший отбирает у него сахарный тростник, не дав насладиться его соком! Точно так же чувствовал теперь себя Мохендро. Разве мог он равнодушно относиться к тому, что его молодая жена растрачивает всю свою прелесть на хозяйственные заботы!
Придя как-то к Аннапурне, он сказал:
– Тетя, я не могу видеть, как мать изводит Ашу!
Аннапурна знала, что Раджлокхи совсем замучила Ашу, но все же попыталась успокоить Мохендро.
– Что ты, Мохим! – возразила она. – Научиться вести хозяйство необходимо. А то теперешние девушки только и знают, что романы читать да коврики вышивать. Настоящие белоручки. Разве это хорошо?
– Плохо это или хорошо, я не знаю, но современная девушка должна быть современной, – с жаром возразил Мохендро. – И я не вижу ничего смешного и обидного в том, что моя жена получит от чтения такое же удовольствие, как и я.
Услыхав голос сына в комнате Аннапурны, Раджлокхи бросила все дела, вошла к ним и ехидно спросила:
– Что случилось? О чем это вы все совещаетесь?
– Ни о чем, мама, – взволнованно ответил Мохендро. – Просто я не могу позволить, чтобы ты превращала Ашу в служанку.
Раджлокхи, подавив закипавшую ярость, проговорила медленно и язвительно:
– Так что же прикажешь с ней делать?
– Я сам займусь ею, буду обучать ее грамоте.
Ничего не ответив, Раджлокхи быстро вышла и через минуту вернулась, ведя за руку Ашу. Она поставила девушку перед Мохендро и сказала:
– Вот тебе твоя жена, можешь учить ее, чему хочешь.
Затем она повернулась к Аннапурне и, сложив руки, с преувеличенным смирением проговорила:
– Уж ты прости меня! Позабыла о знатности твоей племянницы: запачкала ее нежные ручки кухонной посудой. Уж, пожалуйста, отмой ее, приодень и вручи Мохиму. Пусть она усядется за книги, а служанкой в доме буду я.
С этими словами Раджлокхи ушла в свою комнату, хлопнув дверью. Аннапурна в отчаянии опустилась на пол.
Аша, не понимая причины этой внезапной домашней бури, побледнела от стыда и страха.
«Довольно! – сказал себе раздраженный Мохендро. – Пора мне самому позаботиться о жене».
Когда желание совпадает с чувством долга, результат получается тот же, что от встречи ветра с огнем. Занятия, экзамены, друзья больше не интересовали Мохендро. Он занялся образованием жены и забыл обо всем на свете.
Оскорбленная Раджлокхи говорила себе: «Если Мохендро раскается и с женой придет ко мне, я и не взгляну на них! Посмотрим, как он обойдется без матери!»
Но шли дни, а у ее дверей все не раздавались шаги раскаявшихся. Раджлокхи была уже готова простить их, если они придут. Но они не шли. Тогда Раджлокхи решила сама пойти к молодым. Разве может мать долго сердиться на сына!
На крыше третьего этажа, в углу, была небольшая комнатка, где Мохендро спал и занимался. Последние несколько дней Раджлокхи не чистила ему одежду, не убирала кровать, не вытирала пыль. И оттого, что она пренебрегла привычными материнскими заботами, сердце ее болело, на душе лежал камень. Как-то после полудня она подумала: «Пока Мохендро на занятиях, пойду уберу его комнату. Вернется – сразу узнает руку матери». Она поднялась по лестнице. Дверь в комнату Мохендро была приоткрыта. Раджлокхи вздрогнула и остановилась, будто ее укололи. На постели лежал Мохендро, спиной к двери сидела Аша и тихонько гладила ноги спящего мужа.
Увидев в ярком свете полуденного солнца эту картину супружеского счастья, Раджлокхи вся сжалась от стыда и горькой обиды и неслышно сошла вниз.
Глава 5
В засуху нива сохнет и желтеет, но прольется дождь – она не медлит ни секунды, поднимается, позабыв долгий голод, отбрасывает уныние, беззаботно и бесстрашно заявляет свои права на все огромное пространство поля. Так случалось и с Ашей. От тех, с кем ее связывали узы родства, она никогда не смела ждать родственной любви. Теперь же, когда, попав в чужую семью, она вдруг стала любимой и обрела неоспоримые права, когда муж сам увенчал ее, бездомную сироту, короной Лакшми, Аша не замедлила принять как должное свое высокое положение. Отбросив подобающую молодой жене скромность, она сразу заняла место рядом с мужем, сияя гордостью любимой жены. Раджлокхи видела, что чужая девушка сидит около ее Мохима с таким дерзким видом, словно всегда была здесь. С невыносимой обидой ушла Раджлокхи и, не помня себя от возмущения, бросилась в комнату Аннапурны.
– Иди взгляни, какие манеры принесла твоя госпожа из своего благородного дома! – крикнула она. – Если бы наши мужья были живы…
– Диди, сама учи свою невестку, – горестно возразила Аннапурна, – сама ее наказывай. К чему ты мне рассказываешь об этом?
Голос Раджлокхи звенел, как натянутая и готовая лопнуть струна:
– Вот как! Моя невестка?! Имея такую советчицу, как ты, она разве станет меня слушаться!
Тогда Аннапурна, нарочно громко ступая, чтобы разбудить молодых, поднялась наверх и вошла в комнату Мохендро.
– Ты зачем меня позоришь, негодница? – крикнула она Аше. – Ни стыда ни совести у тебя нет! О времени позабыла, все хозяйство на старуху свекровь взвалила, а сама здесь отдыхаешь? Несчастная, зачем только я тебя в этот дом привела! – Слезы бежали из глаз Аннапурны. Девушка молча стояла перед ней, опустив голову, и теребила край сари. Не выдержав, она тоже заплакала.
– Ты зря бранишь ее, тетя, – вступился Мохендро. – Ведь это я удерживаю здесь Ашу.
– А ты разве хорошо поступаешь? Она девочка, сирота, матери не привелось воспитать ее, откуда ей знать, что можно, чего нельзя. Чему же ты ее учишь?!
– Вот посмотри, я купил ей грифельную доску, тетради, книги. Я буду заниматься ее образованием, как бы меня ни осуждали за это и чужие и свои.
– Не весь же день ей учиться. Достаточно, если ты будешь заниматься с ней по полчаса каждый вечер.
– Это не так просто, тетя. На ученье нужно много времени.
Раздосадованная Аннапурна ушла к себе. Аша хотела было последовать за ней. Но Мохим встал и загородил дверь, не обращая внимания на робкую мольбу в нежных, влажных от слез глазах жены.
– Мы проспали, любимая моя, – сказал он, – теперь надо наверстать упущенное время.
Какой-нибудь серьезный, но простодушный читатель может принять слова Мохендро на веру. Но дело обстояло не совсем так. Надо сказать, что ни один школьный инспектор не одобрил бы систему, по которой Мохендро занимался с Ашей.
Аша всецело доверилась мужу. Она знала, что ей трудно будет научиться писать. Но раз муж приказывает, значит, нужно. Поэтому она, как могла, старалась привести в порядок свои рассеянные мысли. С серьезным видом усаживалась Аша на край тахты и, уткнувшись в учебник, покачивая головкой, принималась что-то заучивать.
В другом конце комнатки, разложив на маленьком столе книги по медицине, сидел в кресле сам «господин учитель». Он то и дело поглядывал на «ученицу», чтобы проверить ее внимательность. Проходило немного времени, и Мохендро неожиданно захлопывал книгу:
– Чуни, пойди сюда.
Испуганная Аша поднимала голову.
– Принеси-ка мне книгу, – говорил он, – посмотрим, сколько ты прочла.
Аша пугалась, думая, что Мохендро сейчас начнет ее спрашивать, в то время как она еще совсем не была готова держать подобный экзамен. Ее рассеянный ум никак не желал поддаваться очарованию «Чарупатха».[12] И как ни старалась она пополнить свои знания, касающиеся построек термитов, буквы расползались у нее перед глазами, как цепочки черных муравьев.
Услышав, что «учитель» зовет ее, Аша робко брала книги и с виноватым видом подходила к его креслу.
Мохендро одной рукой обнимал ее за талию, другой брал книгу и говорил:
– Сейчас посмотрим, сколько ты прочла.
Аша указывала строчку, на которой остановилась.
– Ого! Так много? – удивленно говорил Мохендро. – А я – только вот это. – И он показывал на заголовок какой-нибудь главы в учебнике.
– Что же ты делал все это время? – спрашивала Аша, широко раскрыв глаза от удивления.
– Думал об одном человеке, – отвечал Мохендро, беря Ашу за подбородок, – а этот самый человек забыл обо всем на свете, читая увлекательный рассказ о термитах.
Аша могла бы достойно ответить на такое необоснованное обвинение, но, увы, стыд мешал ей, и она молча должна была мириться с несправедливым поражением в поединке любви. Теперь вы можете себе представить, насколько методы преподавания Мохендро были чужды как государственным, так и частным школам.
Случалось иногда, что Мохендро не бывало дома. Пользуясь этим, Аша пыталась настроиться на серьезный лад. Но тут, откуда ни возьмись, являлся муж и, прикрыв ей глаза руками, отбирал книгу.
– Жестокая, – говорил он, – стоит мне уйти, как ты тотчас же забываешь обо мне.
– Неужели ты хочешь, чтобы я осталась невеждой? – как-то сказала ему Аша.
– Но ведь и мои занятия из-за тебя почти совсем не подвигаются, – заметил Мохендро.
Эти слова неожиданно больно задели Ашу.
– Разве я мешаю тебе? – огорчилась она и хотела уйти. Но Мохендро схватил ее за руку.
– Что ты понимаешь! – воскликнул он. – Тебе легче заниматься, когда меня нет, а мне – наоборот, без тебя еще труднее.
Серьезное обвинение! Естественно, что вслед за этим следовали обильные, словно осенний ливень, слезы, но через мгновение они высыхали под лучами любви, оставляя лишь влажный блеск в глазах. Как могла неопытная ученица пробираться по дебрям знаний, когда главным препятствием к занятиям был сам учитель? Иногда Аше вспоминались гневные упреки тетки, и ей становилось не по себе; она ведь понимала, что учение – всего лишь предлог. При виде свекрови Аша каждый раз готова была умереть от стыда. Но Раджлокхи ей ничего не поручала, ни о чем не просила. А когда Аша все же являлась помогать и не знала, за что взяться, Раджлокхи говорила ей:
– Тебе нечего здесь делать! Иди к себе, а то твое учение пострадает!
Наконец и Аннапурна сказала Аше:
– Теперь я вижу, как ты учишься, но неужели ты и Мохиму не дашь заниматься?
И тогда Аша приняла решение.
– Ты совсем не готовишься к экзаменам, – сказала она мужу, – поэтому я сегодня же перехожу в комнату к тете.
Легко ли в таком возрасте дать столь суровый обет?! Отправиться в добровольное изгнание из супружеской спальни в теткину комнату!
Едва с уст Аши сорвалось это суровое обещание, как в уголках ее глаз заблестели слезинки, нижняя губа задрожала и голос дрогнул.
– Хорошо, ступай туда, – улыбнулся Мохендро, – но тогда тете Аннапурне придется перейти в нашу комнату.
Услышав шутку в ответ на свое серьезное и такое великодушное предложение, Аша рассердилась. Мохендро предложил другой выход:
– Будет гораздо лучше, если ты сама станешь следить за мной днем и ночью, увидишь, как я все вызубрю.
Так и решили. Я думаю, излишне подробно рассказывать о том, как проходили эти занятия. Достаточно сказать, что в тот год Мохендро провалился на экзаменах, а Аша, хоть и читала рассказы из «Чарупатха», осталась в полном неведении относительно различного рода полипов.
Правда, этот своеобразный процесс обучения не обходился без осложнений. Время от времени являлся Бихари и поднимал страшный шум. Своими криками «Мохим! Мохим!» он будоражил весь квартал. Каждый раз он пытался вытащить Мохендро из спальни, без устали отчитывал друга за то, что тот запустил занятия.