– Зачем огрел?
– Представь себе, идут они с Инкой от рынка, Брис листает книгу, Инка тоже слегка интересуется, а навстречу на самокате мальчишка, их ровесник. Черноволосый, круглощекий и не очень ловкий – когда проезжал мимо Инки, зацепил ее локтем, да так сильно, что она аж зашипела… Брис не очень любил скандалы и драки, но в таком случае что ему делать? Заорал вслед: «А ну стой, толстая рожа!» Тому бы мчаться, не оглядываясь, а он остановился. Может, на «толстую рожу» обиделся? Брис, чтобы долго не раздумывать и не показать Инке, что боится, шагнул к нему и бах его книгой по голове. А сам думает: «Сейчас он мне вделает!» Потому что парнишка-то пошире в плечах. Но тот, однако, не вделал, заморгал только. «Ты чего?» – говорит. А Брис: «Чего-чего! Несешься, как бык на красную тряпку, девочку чуть не покалечил!» Тот мальчишка поморгал опять. «Я же, – говорит, – не нарочно…» А потом спрашивает Инку: «Правда, что ли, я тебя сильно стукнул?» А она, конечно, проявила великодушие. «Да ладно, – говорит, – чепуха…» И Брису: «Зачем уж так-то? Человеку голову чуть не расплющил». А человек этот был (как потом выяснилось) удивительно добродушный. Потер макушку и заулыбался: «Ничего, у меня голова крепкая… А что это за книга такая? Толстенная, а не больно…» Брису неловко было, что сгоряча огрел человека, а тот даже не замахнулся в ответ. Показал книгу и объяснил, что есть, мол, у него секстан, чтобы звезды наблюдать. А парнишка этот (которого, кстати, в школе звали Баллон – за круглые щеки и такой же «круглый» нрав) послушал и спрашивает: «Вы знаете, что через две недели планета Венера будет пролезать мимо Солнца, на его фоне?» Ни Брис, ни Инка не знали. Обрадовались. И поскольку увидели они, что Баллон – мальчишка добрый и неглупый, решили не прерывать знакомства. Предложили наблюдать за Венерой вместе, через секстан. Баллон тоже обрадовался… Видишь, я коротко рассказываю, а вообще-то, как завязываются дружеские отношения, можно говорить долго, штука это сложная. Но не буду долго. Просто хочу сказать, что за неделю Баллон сделался для Инки и Бриса таким товарищем, будто они знакомы с дошкольных времен… Стали собираться на чердаке у Инки втроем. А вскоре и впятером, потому что в компании появились еще двое…
– Тоже после стычки? – азартно спросил Вовка.
– Вовсе нет, совсем по-другому. Вернее, одна особа была Инке и Брису известна давно, только сперва они ее не принимали в расчет. Соседка Бриса, из квартиры напротив. Самостоятельная личность… Но хотя и самостоятельная, а требующая, как говорится, пригляда, поскольку было ей всего восемь лет… Приглядывать выпадало иногда Брису. Нельзя сказать, что он был от этого в восторге, но куда деваться-то. Поэтому Инка и Брис брали иногда девочку в одно тайное место…
– На чердак?
– Нет, чердак был у них «главный штаб». А имелось еще одно местечко. Баллон потом назвал его солидно – «летняя резиденция»… Неподалеку от их улицы тянулся овражек, а через него был когда-то построен мостик, потом он развалился. То есть не совсем развалился, но в ту пору по нему уже не ходили. Кругом кусты и высокие сорняки, полное уединение. Под мостиком, в метре от настила тянулась труба, обшитая деревянным кожухом, – тоже заброшенная, ничего по ней уже не текло. На этом кожухе Инка и Брис любили сидеть, болтать, всякие истории придумывать… Кстати, однажды, когда с Инкиной ноги слетела вниз сандалетка, Брис полез искать ее в овражных зарослях и там обнаружил под молодыми лопухами ржавые рельсы – всеми забытую узкоколейку. И начали они про эту узкоколейку придумывать волшебную историю. Брис начал. Сперва вроде бы для Ташки (так девочку звали), а потом получилось, что и для Инки, и для себя… Ну, я про эту историю не буду, а то получится уже рассказ в рассказе…
– Почему не будешь? Расскажи! – тихонько взвыл Вовка.
– Неужели тебе интересно?
– Опять ты с этим вопросом!
– Ладно… Только сперва про знакомство с двумя «персонажами»…
3
– Это случилось, когда Инка и Брис первый раз привели Баллона под мостик, открыли ему тайну своего укромного места…
Я хорошо помнил этот эпизод и рассказывал почти наизусть. Дело было так.
Брис, Инка и Баллон посидели, поболтали (ногами и языками поболтали), потом Инка спросила:
– А почему ты сегодня без Ташки?
Брис хотел ответить, но Баллон перебил:
– А кто это такая?
– Одна юная красавица, – сказала Инка.
– Ваша одноклассница?
– Нет, не одноклассница, – вздохнул Брис. – Перво – классница… Наша соседка… Мы с ней иногда вместе гуляем. Такое получилось приложение к летним каникулам.
– Почему приложение? – спросил Баллон. Был он не только добродушен, но и любопытен.
Брис обстоятельно разъяснил:
– А вот так. Родители укатили на две недели в Питер, а дочку – нам: «Присмотрите за Наташенькой…» А кто будет присматривать? «Боря, погуляй с девочкой, ты теперь ничем не занят…» А девочке того и надо…
– И никак не отвертишься, да? – посочувствовал Баллон.
– Да я и не стараюсь… отверчиваться. Куда денешься, не чужая ведь. Целый год рядом живем… Она ничего девчонка, толковая, только возрастом мелковата. Я поэтому ей имя сократил до нужного масштаба. Сказал: «Ты не Наташка, а просто Ташка»… Сегодня она заявила: «Я останусь дома, у меня дела». Самостоятельная особа…
– «Ташка» – это гусарская сумка на длинном шнуре, – вспомнил Баллон. – С вышитым гербом или вензелем. Может, видели в кино? Гусары идут, а эти ташки болтаются у самых шпор.
Инка и Брис кивнули: видели. Инка даже сказала:
– Это от немецкого слова «таш». Означает «сумка» или «карман».
– Вы, значит, немецкий в школе учите? – спросил любопытный Баллон.
– Нет, английский, – отозвался Брис. – А про «таш» Инка где-то вычитала. Она у нас жуть до чего эрудированная…
Он, кажется, хотел что-то еще сказать насчет Инкиной эрудиции, но вдруг посмотрел через плечо.
– Легка на помине! Явление…
У конца мостика, на фоне доцветающей черемухи, возникла девочка лет семи. Кругловатая и яркая, будто маленькая клумба, – в зеленых колготках, в цветастом платье, с красными бантами в черных косах. Было в девочке что-то восточное. Она зашагала к ребятам.
– Чего тебя сюда принесло! – возмутился Брис со слезинкой в голосе.
Ташка независимо сказала на ходу:
– Я не знала, что здесь у вас посторонние…
– Это не посторонний, а Дима!.. А ты язва. Дождешься шлепков. Кто тебе разрешил ходить сюда одной?
– Я не одна. – Ташка оглянулась. – Матвей, ну где ты застрял?
– Сандаль застегивал… – послышалось в чаще веток. И появился Матвей.
– Боже, что за спичка с глазами? – шепотом изумилась Инка.
Матвей был выше Ташки на полголовы, но едва ли старше. Худой, с похожими на щепки руками и ногами. В глазищах на узком лице – атлантическая глубь. «Аквамарин», – мельком отметила про себя Инка, она иногда рисовала акварелью. Волосы Матвея напоминали высушенные солнцем и спутанные морские водоросли. Костюм тоже был «флотский» – словно сшитый из полинялой тельняшки (только на коротеньких штанах полоски не поперечные, а продольные). Сбившиеся синие носки и плетеные сандалеты (старые и слишком тесные) дополняли наряд Матвея.
Мальчик подошел, встал рядом с Ташкой. Смотрел себе под ноги.
– Это Матвей, – сообщила Ташка. – Или Матвейка…
– Мы уже поняли. – Брис поудобнее уселся на дощатом кожухе и обхватил колени. – Что дальше?
– Он вернулся, – сказала Ташка.
– Откуда же вернулся этот Матвей? – спросил Брис голосом утомленного наставника.
– С Севера, – сообщил Матвейка негромко и хрипловато. И стал шевелить вылезшим из дырявого носка и сандалеты пальцем.
– Он уезжал туда по семейным обстоятельствам, – разъяснила Ташка и скрестила на груди руки. – Учился там в первом классе. А раньше он жил здесь, и мы были в одном детском саду. Целых три года. Это мой старый друг.
– Что-то не замечал я среди твоих знакомых друга Матвея, – заметил Брис с чуть заметной ревнивой ноткой (или Инке показалось?).
– Я тоже не знаю всех твоих друзей, – без промедления ответствовала эта цветастая особа. («И в самом деле язва!» – подумал Баллон, а Инка вспомнила про обещанные Брисом шлепки.)
– Ну а здесь-то вы зачем появились? – без особой ласки спросил Брис. – Гуляли бы вдвоем, раз друзья.
Ташка разъяснила обстоятельно:
– Мы появились, чтобы ты рассказал Матвейке сказку, которую рассказывал нам. Сперва то, что мы знаем, а Матвейка не знает, а потом продолжение, нам всем.
– Ну, ни фига себе! А ты не думала, что я, может быть, занят? Или что времени нет?
– Чем это ты тут занят? Все равно сидите просто так и болтаете. А Матвейке хочется услыхать про паровозик. Я ему пробовала рассказывать, но не умею…
– Невыносимый ребенок, – заявил Брис.
Но Инка попросила:
– Да расскажи, Брис, пусть мальчик послушает…
Видимо, Матвейка чем-то понравился ей. Впрочем, и остальным тоже.
Все уселись в ряд на кромке кожуха. Он был слегка наклонный, приходилось держаться за доски и друг за дружку, чтобы случайно не съехать вниз. Ташка и Матвейка уселись между Инкой и Брисом, а Баллон с краю. Матвейка оказался к Инке вплотную – костлявый, с острым локтем…
… – Вань, я, кажется, такой же был в первом классе, – хихикнул Вовка. – Ой, я перебил… А что за паровозик?
Брис оказался умелым рассказчиком. Говорил неторопливо и внятно – так, что все слышали каждое слово.
– В давние-давние времена, а может быть, и в наши дни, в далекой стране, а может быть, совсем недалеко жил-был добрый колдун. Даже не совсем колдун, а ученый. То есть занимался и магией, и наукой… Наука это то, что можно объяснить, а магия – то, что нельзя. Чудеса не объясняются… Имейте в виду, я рассказываю без подробностей, потому что один раз про это уже говорил – всем, кроме Матвейки. Если надо, Ташка подробности потом ему перескажет. А я – поскорее до того места, где все новое…
Ну вот, однажды этот колдун, его звали Василий Васильевич, решил набрать учеников для одного важного дела. Отыскал в городе, который назывался Хрустальные Шишки, с десяток разных мальчиков, уговорил их родителей и поселил у себя на даче, далеко от города. В общем, получилось что-то вроде маленькой школы-интерната для волшебников…
Василий Васильевич учил их для начала самому простенькому волшебству и незаметно приглядывался: что за ребята? Годятся ли? А они были всякие. Иногда дрались, уроки забывали делать, поддразнивали друг друга… Особенно они донимали мальчика по имени Тимми. Он был самый тихий и на первый взгляд не самый способный ученик. Другие мальчишки дразнили его за то, что он плакал по ночам: скучал по дому и по маме…
Тут я прикусил было язык, спохватился: не надо бы про это. Не надо при мальчике Вовке Тарасове, у которого ни дома, ни мамы. И Вовка тут же, как бывало не раз, угадал мою мысль:
– Рассказывай все как есть. Не бойся, я не буду ни плакать, ни грустить… – Это он очень тихо сказал, но твердо. И я понял: если он так говорит, пропуски в истории делать не следует…
Брис продолжал:
– Прошла неделя, и Василий Васильевич вдруг собрал учеников и сообщил, что планы его изменились, школу по каким-то там причинам придется закрыть. Каждого ученика он наградил подарками, пожелал всего хорошего и отправил домой. А Тимми он попросил:
«Задержись немного, дружок, у меня к тебе важное дело…» – И честно рассказал, что школу он придумал, только чтобы посмотреть на ребят и выбрать одного-единственного ученика.
«И мне кажется, дружок, что ты самый подходящий…»
Тимми чуть не разревелся – он ведь надеялся, что скоро окажется дома! Но Василий Васильевич его утешил:
«Ты и будешь жить дома, не беспокойся. Просто мы станем часто встречаться, и я подготовлю тебя для одного очень важного дела…»
Тимми удивился:
«Василий Васильевич, а почему вы именно меня выбрали?»
А тот говорит:
«Потому что ты очень любишь свою маму, своих родных и свой дом. Тот, кто их так любит, будет крепко любить свою страну и всю свою планету…»
Брис покашлял и смущенно объяснил:
– Мне мой сосед так говорил, капитан. Его тоже звали Василий Васильевич… Он говорил: «Это ничего, что сперва мальчик от тоски плачет по ночам, из таких получаются крепкие люди…» И вот колдун-ученый так же объяснил Тимми… А потом он рассказал, какое у них ожидается важное дело… Все знают сказку про Снежную королеву?
Конечно, все закивали нетерпеливо: рассказывай, мол, дальше.
– Помните, там коварный тролль сделал громадное зеркало и оно разбилось на мелкие осколки? И каждый осколок отражал мир криво и приносил людям беду… Это было злое зеркало… Но нашлись ученые, которые сделали другое зеркало, доброе и честное. И волшебное. Если бы люди в него посмотрели, они бы поняли, откуда на земле столько несчастий и что надо сделать, чтобы прекратились все войны и катастрофы… Но почти никто не успел посмотреть в это зеркало – оно тоже разбилось. Когда его по крутой тропе подымали в волшебную обсерваторию на горе Монте-Миррор, налетел ураган, швырнул громадное стекло на камни и развеял осколки по всему свету…
– Надо было этим раздолбаям держать крепче, а они небось на ходу базар травили, – пробурчал Баллон. Он был не только добродушным и любопытным, но и большим ворчуном.
– Дмитрий, не смей так выражаться при детях, – сказала Инка. – Я тебе язык отрежу.
– А когда будет про паровозик? – шепнул Ташке Матвейка. Он был пока новичком и не решался спрашивать большого серьезного Бриса. Брис, однако, услышал.
– Сейчас будет… Василий Васильевич рассказал Тимми, что много добрых волшебников и ученых по всей Земле собирали рассыпавшиеся осколки и склеивали зеркало. И вот склеили всё. Не хватало только одного кусочка размером… ну, вот с Ташкину ладошку. И его никто не мог отыскать. Ну никак! И тогда поняли, что осколок улетел в какие-то подземные пространства. Даже примерно определили, в какие. Но взрослые пробраться туда не могли – слишком тесные проходы. И кроме того, в подземных пещерах жили сердитые гномы… Это были не простые гномы, а беженцы. Сперва они обитали на заброшенной станции в старых вагонах, поэтому так и назывались – вагонные гномы. Но потом люди станцию снесли, вагоны разобрали, рельсы сняли, осталась только маленькая узкоколейка, вроде вот этой. Про нее забыли… Гномам обитать стало негде, собрали рюкзаки и переселились под землю, стали жить, как их предки при Белоснежке. И затаили такую обиду на людей, что никого даже близко к своим жилищам не подпускали… А вот теперь про паровозик…
Все пошевелись, устраиваясь поудобнее. Баллон при этом чуть не съехал в овраг. Сказал про наклонные доски: «Зараза, блин…»
– Баллон, убью, – пообещала Инка.
Брис продолжал:
– Гномы и между собой все время ссорились, потому что после переселения сделались очень раздражительные. И у них из-за этого не получалось самое важное дело. Они старались построить серебряный паровозик, чтобы он бегал по узкоколейке. По той, которая сохранилось. Наверно, это им было надо для их общей радости и для того, чтобы вспоминать прежнюю жизнь на рельсах. Они задумали, что паровозик будет красивый, сверкающий… Но задумать-то задумали, а как возьмутся за работу – сразу споры, склоки, а иногда и драки… И все это разузнал Василий Васильевич…
– И послал к ним Тимми, – нетерпеливо подсказала Ташка.
– Ну да!.. То есть не послал, а попросил. Сказал, что на него вся надежда. Надо, мол, пробраться к гномам и завоевать их доверие. Со взрослыми они говорить не хотят, но с мальчиком-то, может быть, не откажутся, он ростом ненамного больше их… И пусть они помогут найти последний осколок зеркала. «Ты, Тимми, – сказал Василий Васильевич, – объясни гномам, что, когда они найдут осколок, у них сразу прекратятся все раздоры и они легко построят серебряный паровозик…»