Подобную закономерность можно наблюдать и в более активных видах спорта.
В конце 1980-х – начале 1990-х гг., когда в ходе легендарного противостояния футбольных клубов Liverpool и Manchester United ливерпульцы постепенно сдавали позиции команде из Манчестера, в составе которой был и Пол Скоулз, ученые из обоих городов принципиальных соперников совместно трудились над исследованием особенностей пространственного мышления у футболистов.[29] Испытуемым показывали десятисекундные фрагменты матча. Фрагменты могли быть как системно организованными, так и лишенными такой организации. В первом случае это, например, было развитие атаки путем перепасовки; во втором – беспорядочные действия игроков, скажем, после отскока либо перехвата мяча. Эксперимент показал, что опытные спортсмены гораздо лучше запоминали позиции конкретных игроков на поле в системно организованных фрагментах, однако при отсутствии системности в действиях футболистов результаты оказывались одинаковыми.
Звездам американского футбола также требовалось немного времени, чтобы правильно запомнить позиции игроков на поле. Они по тому же принципу группировали координаты отдельных спортсменов в более крупные элементы ситуации, уменьшая тем самым количество запоминаемых элементов. Наставники университетских команд продемонстрировали способность мысленно достраивать недостающие фрагменты игровой ситуации.[30] Когда им показывали небольшой кусочек изображения, они уверенно называли момент игры и восстанавливали всю картину происходящего. Там, где непрофессионал видит лишь случайное расположение отдельных людей, специалист мыслит готовыми схемами.
Еще одним ярким примером группировки информации в спорте являются указания квотербека или тренера игрокам в американском футболе относительно того, какой тип розыгрыша должна выполнить команда. Бывший квотербек Национальной футбольной лиги США Трент Дилфер, рассказывая в интервью спортивному сайту FanHouse о стратегиях запоминания ключей к таким зашифрованным «посланиям», говорил о том, как трудно в этом плане бывает игрокам, переходящим в другую команду. «Многие тренеры используют систему нумерации, – объяснял он. – Например, фраза «Красный направо 22 Техас» обозначает «нападение Западного побережья».[31] В другом клубе оно обозначается фразой «Сплит направо скат направо угол 639 F».[32]
Более простым примером группировки информации является расстановка футболистов на поле, когда позиции десяти полевых игроков можно представить в виде формул: 4–4–2 или 4–3–3. Таким образом, мы сократили количество элементов с десяти до трех. Тот же принцип лежит в основе составления автогонщиками легенды трассы. Итак, успешные спортсмены мыслят с помощью готовых структур, которые позволяют разбить большой объем информации на отдельные фрагменты, что облегчает их запоминание, высвобождая часть интеллектуальных ресурсов и внимания для других целей. Как утверждает Трент Дилфер, простое запоминание розыгрыша – совсем не то, что «владение им»: «Сначала ты знаешь ситуацию, потом понимаешь ее и уже потом начинаешь чувствовать ее инстинктивно. Вот это для меня и значит владеть ситуацией».
Автоматика, систематика, схематика
Фрагментация применима не только к отвлеченным понятиям вроде чисел и позиций, она также имеет место в процессе освоения новых навыков. Когда Эванс впервые сел за руль, он наверняка все делал медленно и очень осмысленно, как всегда бывает у учеников в автошколе. Скорее всего, ему тоже было трудно одновременно следить за движениями рулем и переключением передач, за отпусканием педали сцепления и нажатием педали газа, чтобы поймать момент схватывания.
Это проходят все. Когда мы учимся какому-то практическому навыку, мы понимаем, что именно нужно делать, но нам сложно удержать все это в голове. Мы можем с большим трудом вспоминать, как перейти со второй на третью передачу, чтобы при этом еще не забыть выжать сцепление, проверить зеркала и не съехать с дороги. Со временем все эти действия проходят стадию группировки и постепенно начинают воспроизводиться автоматически. Так мы овладеваем ими.
Американцы Мэтью Смит и Крейг Чемберлен провели эксперимент, иллюстрирующий это утверждение. Они собрали группу футболистов разного уровня и дали им задание провести мяч несколько метров змейкой, одновременно поглядывая на экран, чтобы не пропустить определенную фигуру, которая должна была на нем появиться.[33] Начинающим футболистам пришлось очень несладко. Их результаты были гораздо хуже, поскольку префронтальной коре их мозга оказалось не по силам разом выполнить оба действия. Профессионалы же прошли змейку практически с той же скоростью, с какой у них это получалось раньше, несмотря на дополнительное задание.
Переход действия из разряда сознательно контролируемых в разряд автоматических можно наблюдать на аппарате фМРТ. Ученые из Стэнфордского университета в Калифорнии провели сканирование мозга добровольцев, которые в этот момент выполняли задание на определение скорости реакции. Результаты сканирования показали, что первоначально активность регистрируется во многих участках мозга, но по мере того, как человек осваивает процедуру выполнения задания, уровень активности в этих участках снижается. Мы еще вернемся к этому выводу, но пока отметим, что мозг профессионального спортсмена работает менее напряженно, чем мозг непрофессионала.
В другом калифорнийском научном центре, Университете в Санта-Барбаре, Николас Вимбс занимался исследованием нейронных процессов, лежащих в основе фрагментации моторных задач, посредством которой физические действия становятся автоматическими.[34] «Любой фрагмент можно представить в виде ритма», – объясняет он, имея в виду структуры, в которые входят сами элементы и промежутки или паузы между ними. Мы имеем дело с такими структурами, когда запоминаем новую информацию или обучаемся какому-то навыку. Например, можно говорить о цифрах номера телефона, разделенных промежутками, или о действиях теннисиста при выполнении подачи, разделенных паузами.
Вначале префронтальная кора проявляет высокую степень активности. Данная область находится в передней части мозга и отвечает за множество важных аспектов высшей нервной деятельности от внимания и кратковременной памяти до индивидуального характера человека и его социального поведения. Именно благодаря ей происходит фрагментация комплексного действия, которому мы хотим обучиться, на более простые элементы. Допустим, подачу в теннисе можно разложить на подброс мяча, замах, удар и переход в позицию для приема ответного мяча. Но чтобы добиться автоматизма в выполнении подачи, мозг должен связать эти отдельные кусочки в единый процесс. Группой исследователей под руководством Вимбса было проведено сканирование мозга испытуемых, которые нажимали на клавиши в определенной последовательности, опираясь на запись у них перед глазами. Это напоминает игру на фортепьяно или гитаре по нотам; нечто подобное также проделывают любители музыкальной компьютерной игры Guitar Hero. «Когда они повторили комбинацию по 200 раз, то научились отлично справляться, – рассказывает Вимбс. – Через некоторое время комбинации становятся привычными. В начале эксперимента у одного из участников уходило примерно четыре с половиной секунды на каждую последовательность из 12 нажатий клавиш. К его окончанию все справлялись в среднем менее чем за три секунды».
Результаты сканирования показали, что, когда в действиях испытуемых появлялось все больше автоматизма, на первый план выходили более древние скопления клеток, спрятанные под корой больших полушарий, – базальные ганглии. Получается, что автоматизм, чтобы проявить себя, как бы готовит своего представителя. Это похоже на обучение нового сотрудника: после того как базальным ганглиям «объяснили», что надо делать, и дали выполнить операцию достаточное количество раз, высшие отделы мозга сняли контроль за этой операцией и полностью доверили ее обученному молодому специалисту. Если же начальник вдруг решает вернуться и посмотреть, как сотрудник справляется с возложенными на него обязанностями, стоя у него за спиной, качество выполнения операции может пострадать. Соответственно, когда спортсмен пытается анализировать действия, которые он обычно производит неосознанно, они становятся неуклюжими, нескоординированными и просто провальными, как будто он раньше никогда этим не занимался. Так выглядит классическая схема срыва спортсмена в критической ситуации, мы затронем этот вопрос подробнее в одной из следующих глав. Пока же ознакомимся с результатами исследования, которое особенно ярко иллюстрирует важность автоматизма.
Девин Поуп и Морис Швейтцер, экономисты из Пенсильванского университета, сравнили более 2,5 миллиона паттов на гольф-турнирах разного уровня.[35] Выяснилось, что профессиональные гольфисты выполняли завершающий удар с меньшей точностью, когда итогом раунда для них мог быть берди (удар на один меньше пара), чем когда они пытались уложиться в пар, независимо от расстояния и сложности удара. Если на кону стоит возможность получить дополнительные очки, спортсмен концентрируется на своих действиях, то есть начинает сознательно их контролировать. В результате простое действие, производимое обычно на автомате, превращается в трудновыполнимую задачу.
Когда начинающий крикетист приступает к разбегу перед подачей, он думает о том, как он держит мяч; о том, что нужно добежать до криза, не заступив на него; как рассчитать замах, чтобы добиться максимальной силы подачи; как важно, чтобы рука не сгибалась при броске. В это время префронтальная зона коры его мозга работает с огромным количеством параметров.
Когда же за дело берется опытный игрок, он ни о чем таком не думает, потому что за его действия при подаче отвечают базальные ганглии. Если он в этот момент и думает о чем-то, то скорее о том, куда он направит мяч, каковы слабые стороны бэтсмена, находящегося в другом конце площадки, и как лучше выполнить другие подачи своей серии, чтобы вывести бэтсмена из игры.
Сознательно контролировать все параметры подачи мяча с разбега в крикете, приема подачи соперника в теннисе, удара в прыжке через себя в футболе невозможно ввиду ограниченного объема кратковременной памяти. Но когда все эти действия доводятся до такой стадии автоматизма, что нам уже не нужно задумываться о них, нам становится по силам совершить то, что на первый взгляд невозможно, причем мы успешно выполняем их, даже когда наше сознание занято чем-то другим.
«Окончательный выбор решения – за тобой»
«Когда в штрафную летит навес, у тебя в голове за долю секунды проносится множество вариантов, что можно сделать с мячом. Допустим, есть пять-шесть вариантов действий». Так Уэйн Руни описывал процесс принятия решений в интервью журналу ESPN (см. предисловие). «Окончательный выбор решения – за тобой, – сказал он там же. – Ну, а дальше уже дело техники».
Чтобы сделать окончательный выбор, мозгу сначала необходимо принять в расчет данные из множества различных источников, выработать потенциальные варианты решения, а также взвесить все риски и выгоды каждого из них. Чтобы узнать, как ему это удается, мы обратились за помощью к Нильсу Коллингу, с которым я учился в университете. Доктор Коллинг по-прежнему работает во внушительного вида бетонном здании, где расположен отдел экспериментальной психологии Оксфордского университета, занимаясь исследованием процессов принятия решений и оценки рисков.
«Очень интересный вопрос, особенно применительно к людям с высокой степенью развитости практических навыков – таким как спортсмены, – отвечает он. – Коротко говоря, мозг, в зависимости от конкретной ситуации, принимает решения, используя ряд различных систем. Каждая система, связанная с принятием решений, и соответствующая ей нейронная сеть имеют свои особенности, достоинства и недостатки. Причем они постоянно друг с другом конкурируют, что и определяет поведение человека».
Таких систем как минимум три, и очень вероятно, что у атлетов во время занятий их видом спорта происходит очень плавный переход между этими системами.
К первой группе относятся решения, предполагающие длительное размышление и тщательное взвешивание различных факторов. Мы все порой принимаем подобные решения на работе и в личной жизни. В качестве примера возьмем футбольного тренера, который изучает трансферный рынок, выбирая между ярким крайним нападающим и надежным центральным полузащитником. Или наставника, который должен дать совет теннисисту, когда тот никак не может справиться с мощным бэкхендом соперника. Оценкой различных вариантов по ряду критериев ведает область в нижней части лобной доли, известная как вентромедиальная префронтальная кора головного мозга. «Скажем, при покупке дома мы учитываем его цену, местоположение и множество прочих факторов. В итоге получаем простой индекс желательности или ценность в денежном эквиваленте для каждого дома и, сопоставляя их, делаем выбор, – объясняет Коллинг. – За этот процесс как раз и отвечает вентромедиальная префронтальная кора. Люди, у которых данная область повреждена, порой принимают нелогичные решения».
Вторая группа включает решения, принимаемые автоматически. Сюда относятся такие действия, как прием паса в футболе, что, как мы теперь знаем, контролируется более древней, подкорковой областью мозга, в частности базальными ганглиями. Как замечает доктор Коллинг, «многие такие действия даже не рассматриваются как решения».
Однако в спорте наибольший интерес представляют решения, занимающие промежуточное положение между процессами, доведенными до автоматизма, с одной стороны, и требующими длительной умственной работы – с другой. Причем они меняются в зависимости от игровой ситуации. «Такие решения не обязательно основаны на конкретных параметрах в рамках определенных сценариев или вариантов действий. Скорее, они апеллируют к не вполне ясному общему ощущению ситуации, в которой мы находимся, – поясняет Коллинг. – Например, решая, следует ли предпринять то или иное действие, мы можем представить себе его возможную альтернативу либо руководствоваться собственным ощущением простого наличия других возможностей, даже если мы не имеем в виду что-то конкретное. Соответственно, мы тут же начинаем искать более удачные варианты, если позволяет ситуация, а не мучаемся, выбирая между неудачными решениями».
Поэтому, скажем, пилот «Формулы-1» предпочтет не торопиться с обгоном другого болида на конкретном повороте, рассчитывая на то, что далее по ходу гонки ему представится более подходящая возможность. Коллинг с коллегами из Оксфордского университета нашли область лобной коры, ответственную за подобные решения, а также за привлечение информации из контекста.[36] «К примеру, благодаря этой области мы решаемся на рискованные шаги, только когда нас толкает к этому ситуация, – продолжает он. – Возьмем футболиста, чья команда на последних минутах матча проигрывает в счете. В этой ситуации он будет оценивать риски и последствия совсем не так, как в начале игры».
В отсутствие прессинга процесс принятия решений весьма демократичен. Вернемся к знаменитому голу, забитому Уэйном Руни «ножницами». Мозг игрока формирует план действий, например, «принять мяч на грудь» или «ударить головой с лета». В этом процессе задействованы сразу несколько участков, расположенных в лобной и теменной доле мозга.[37] Различные варианты действий представлены в виде определенных схем импульсной активности нейронов по аналогии с картинкой, складывающейся из отдельных кусочков, которые поднимают над головой болельщики на стадионе.
Электрические импульсы, исходящие из разных участков мозга, можно уподобить избирателям, голосующим за тот или иной вариант действий. Источником этих сигналов, в частности, служат: дорсальный поток, где происходит обработка информации о положении объектов; нейроны места и решетки, отвечающие за информацию о местонахождении объектов и окружающем пространстве; нейроны, связанные с мышцами и суставами. Сигналы делятся на возбуждающие и тормозные. Таким образом, как избиратели голосуют на референдуме, отмечая в бюллетене «да» или «нет», так же и нейроны способны влиять на то, активизируются ли другие нейроны, связанные с ними. В этом и состоит процесс принятия в расчет информации из всевозможных источников перед тем, как сделать выбор.
Данные сигналы, поступающие из различных зон мозга и тела, склоняют чашу весов за или против соответствующего плана действий. Когда уровень электрической активности (так называемая переменная решения) нейронов, представляющих ту или иную альтернативу, достигает определенного порогового значения, мозг приступает к выполнению соответствующего действия. Решение считается принятым.