Ядовитые растения и прочее были самых разнообразных видов. Иногда речь шла о крохотных цветочках, иногда – о камнях, на которые никто не обратил бы внимания. Пегги долго их разглядывала, прежде чем убрать в банку.
Однажды она чуть было не умерла от отравления ядовитым запахом, исходящим от цветка, который перчатки заставили ее сорвать. Напрасно она пыталась отодвинуться, смерть уже была в ней. Ядовитый запах проник в нее через нос, и в мозгу стали рисоваться мрачные и ужасные картины.
Падая в траву, Пегги успела крикнуть: «Змейка! Змейка! Помоги мне, я умираю!»
Как и в прошлый раз, тоненькая рептилия проснулась, проползла по шее Пегги и вонзила зубки в сонную артерию[12]. Тотчас же девочка почувствовала себя лучше и быстро отошла от цветущего кустарника.
Пегги часто задавалась вопросом, не собирались ли заколдованные перчатки таким образом ее убить. Ей так никогда и не удалось убедить себя, что речь шла просто о несчастном случае.
Одно было ясно – без вмешательства маленькой зеленой змейки она бы пропала. Она хотела ее отблагодарить, но не знала, как это сделать, ведь змейка спала весь день и просыпалась только ночью. Тогда, пользуясь тем, что Пегги спала, она покидала ее запястье и ловила насекомых себе на ужин.
Однажды утром фея Токката объявила девочке, что ей больше не надо отправляться в лес: ее переводили в мастерскую по изготовлению волшебных палочек. Однако она по-прежнему должна носить перчатки, чтобы обрабатывать токсичные вещества.
Пегги порадовалась повышению, ведь мастерская находилась в том же самом помещении, где хранились готовые палочки! Она надеялась таким образом отыскать знаменитую иглу, которая погружала в столетний сон при каждом уколе.
Когда Пегги пришла на фабрику, она обрадовалась, увидев там Элоди. Та объяснила, как наполнять каждую колючку волшебными веществами, изготовленными на «кухне» фей.
– В действительности, – сказала Элоди в заключение, – волшебная палочка нечто вроде большого шприца. Каждый раз, как ею кого-либо укалывают, жертве вводят дозу зелья. Результат зависит, разумеется, от самого зелья.
Пегги покивала. Она понимала: похоже на принцип отравленных стрел. Ну и плюс магия…
– Ты будешь соприкасаться с опасными веществами, – настаивала Элоди. – Никогда не подноси руки ко рту по недосмотру. А если перчатки вынудят тебя к этому, тут же отвернись и зови на помощь, я сразу приду. Я знаю, на что способны эти проклятые заколдованные перчатки!
Пегги со старанием взялась за работу. Это было несложно, надо только наполнять колючки кактуса различными пастами, выходящими из «кухни». Иногда ей казалось, что она играет в кондитера. Когда перчатки пытались взбунтоваться, она им говорила:
– Вы уже забыли поцелуй пламени? Хотите поджариться, как уголь на вертеле?
Они тотчас же успокаивались.
Работая, Пегги наблюдала краем глаза за местом хранения палочек. Это был большой зал, вдоль стен которого стояли витрины. В каждой витрине на красных бархатных подушках лежали ряды колючек. Маленькие, красиво подписанные этикетки обозначали свойства каждого образца. Там можно было прочитать: «Омолаживающая палочка, палочка уродства, палочка красоты, палочка зла, палочка ума и т. д.».
Их были сотни.
– Похоже на оружейную, – объяснила ей Элоди. – Опытные феи приходят сюда и берут необходимое, в соответствии с полученными ими заданиями.
– А! Понятно, – сказала Пегги. – Это как рыцари выбирают себе тот или иной меч, отправляясь в бой…
– Да, хорошее сравнение, ведь феи считают себя воительницами. Они решили, что должны защищать природу от рода человеческого. Мечтают разрушить города, прогнать людей, хотят, чтобы там, где сейчас стоят дома, снова росли деревья. Я жду не дождусь, чтобы присоединиться к ним… и сражаться с ними бок о бок!
– Я тоже! – пробормотала Пегги, отдавая себе отчет в том, что Элоди пристально смотрит на нее. – Я тоже… Природа – это классно.
Спасители
Тибо де Шато-Юрлан сильно гневался. Прошло уже три недели с тех пор, как принцесса Анна-София исчезла, и никто не знал, куда она могла подеваться. Тибо быстро убедился в том, что король и королева ни капли об этом не заботились. Пресытившись светом счастья, государи лишь слегка приподняли брови при объявлении о пропаже их младшей дочки, пробормотав: «Какая досада…» – и постарались побыстрее забыть дурную новость.
Скача рядом со своим беззаветно преданным Дени де Монтовером, Тибо дал волю гневу.
– По правде говоря, мне совершенно наплевать на судьбу этой идиотки, – проворчал он, – только если она не вернется, нашей свадьбе не бывать. А если свадьбы не будет, у меня не появится возможности взойти на трон!
– Понимаю твои опасения, друг, – сказал Дени. – Странные вещи происходят в последнее время. Слышал ли ты об оборотне, который пробрался в конюшни, чтобы украсть Огненного Гнева?
– Да, Арпагос уверяет, речь идет о перевоплощении Эрвана де Бреганога, сумасшедшего рыцаря, который воевал ради развлечения и уничтожал людей ради удовольствия, лишь бы его меч окрасился в красный цвет. Ты в это веришь?
– Не знаю. Лес скрывает много тайн. И это не упрощает твоего положения, ведь, в конце концов, Огненный Гнев был предназначен тебе. Проклятый оборотень нанес тебе великое оскорбление.
Тибо сжал зубы в отчаянии. На секунду ему захотелось стегануть Дени по лицу, чтобы научить его вежливости. Но в последний момент он сдержался, потому что Дени был ему нужен.
– Я должен жениться на Анне-Софии! – выкрикнул он. – Иначе я останусь мелким аристократом без будущего. Она нужна мне, чтобы стать королем. Надо разыскать ее, чего бы это ни стоило!
– Я направил по ее следу моих шпионов, – прошептал Дени. – По последним сведениям, дурочка сбежала в лес с намерением попасть в школу фей.
– Откуда эти россказни?
– От самого астролога. Он слишком любит хорошее вино, а когда выпьет – становится болтлив.
Тибо поморщился.
– Феи? – недовольно произнес он. – Опасная секта, которая живет в стороне от всех, не уважая ни один из наших законов… Не будет ли более правильным считать, что эти сумасшедшие украли принцессу? Похищение… да, так можно представить дело на совете министров.
– Звучит красиво! – одобрил его Дени. – Ты можешь добиться, чтобы тебя назначили командующим вооруженным отрядом. С такой командой ты отправишься в лес, чтобы спасти бедную принцессу, задержанную против ее воли подлыми феями! Вернешь ее с большими почестями. Все королевство увидит в тебе спасителя… Это здорово задумано, друг. Я вижу нас, тебя и меня, во главе тысячи солдат, штурмующих Черный лес, срубающих головы проклятым колдуньям. Давно уже я сижу без дела. Немного упражнений пойдут мне только на пользу. Лезвие моего меча ржавеет в ножнах.
– Да, – отчеканил Тибо, – так мы и поступим. Мы станем спасителями! Приведем Анну-Софию за шкирку и добьемся от короля ее заточения в монастыре в целях предосторожности, чтобы защитить ее от фей и колдуний.
– В монастыре, точно! В монастыре, ключ от которого ты бросишь на дно озера! – засмеялся Дени де Монтовер. – Ах! Как мне это нравится. Моя душа поет, друг. Просто ликует!
Мечты волка
Мария-Женевьева была встревожена. Колен вел себя все более и более странно. С тех пор как он надел доспехи Эрвана де Бреганога, он совсем не походил на себя. Колен часами бродил по развалинам замка, бормоча неясные слова. Иногда он забирался по разрушенным лестницам на башню, где вставал лицом к лесу и, потрясая кулаком, выкрикивал ругательства и проклятия в адрес невидимого врага. Но хуже всего было, когда он запрокидывал голову и выл как волк, и все волки леса отвечали ему хором. И тогда, не в силах выносить эти завывания, Мария-Женевьева затыкала уши и забивалась в угол.
Она думала, что совершила ошибку, спасая молодого крестьянина. Может, лучше было дать ему умереть?
По всей очевидности, проклятые доспехи действовали на его разум. Призрак Бреганога поселился в голове Колена, и можно было с уверенностью сказать, что ничего хорошего из этого не выйдет.
«Нет, мне не стоило его спасать…» – повторяла себе Мария-Женевьева. Однако в глубине души она знала, что не смогла бы оставить юношу наедине с его судьбой. Хотя девушка не желала признаваться себе, она привыкла к его присутствию и привязалась к нему. Нет, «привязалась» – было неточным словом, она боялась в этом признаться, но она в него влюбилась.
Она проклинала свою слабость. Как же так случилось, что она влюбилась в оборотня? Можно ли представить себе более абсурдную ситуацию?
Ее несчастье усиливалось от того, что Колен в редкие часы отдыха разговаривал во сне. Его сны были пыткой для Марии-Женевьевы, потому что в них шла речь о ее сестре, Анне-Софии, имя которой юноша повторял таким тоном, что никаких сомнений быть не могло: он влюблен.
«Как он мог полюбить эту маленькую идиотку?» – думала Мария-Женевьева совершенно искренне.
В ее смутных воспоминаниях о младшей сестре сохранился лишь образ кричащего младенца. В соответствии с принятым воспитанием принцессы не виделись друг с другом, каждая жила в окружении своих собственных служанок и наставников. Кроме того, Марию-Женевьеву воспитывала графиня де Валь Реаль, известная соперница герцогини де Марвифлор, занимавшейся Анной-Софией. Это придворное соперничество не способствовало сближению сестер.
Девушка была погружена в свои мысли, когда Колен спустился с окружной стены и направился к ней. Он был в ярости, о чем свидетельствовали его порывистые движения и бряцание доспехов. Кроме того, как только он выходил из себя, от него невыносимо пахло волчатиной, а дыхание отдавало сырым мясом.
– Решено, – объявил он резко, – я начинаю войну против лесных гномов.
– Гномов? – удивилась Мария-Женевьева. – Но они живут в пещерах на Севере и никому не мешают. Это просто кузнецы, они куют волшебное оружие для героев…
– Они насмехаются надо мной! – проворчал Колен. – Я слышу, как они смеются в своих пещерах. Когда я стою на стене замка, ветер доносит мне эхо их шуток. Я этого не потерплю! Я соберу армию и уничтожу их!
– Армию? – девушка тяжело задышала. – Откуда и каким образом? Солдаты Бреганога давно умерли.
– Волки! – прорычал Колен из-под шлема. – Я созову волков, моих братьев. Соберу стаи по всему лесу. Поскачу вместе с ними, неся гномам смерть и разрушения! Эти уродцы узнают, как насмехаться над Эрваном де Бреганогом…
– Колен! – застонала Мария-Женевьева. – Опомнись! Ты не Бреганог, ты – Колен, крестьянин, бывший слуга на конюшне… Не позволяй доспехам взять над тобой власть, иначе превратишься в монстра.
– Хватит! – зло засмеялся Колен. – Мне не нужны советы девчонки, которая упорно прячет свое уродство под деревянной маской! Ты забыла, что мы оба монстры?
«Одно хорошо, когда скрываешь лицо под маской, – подумала Мария-Женевьева, – можно заплакать, и никто не догадается…»
Слезы текли по ее щекам, но она и не пыталась их вытирать.
– Если хочешь, можешь уйти, – проворчал Колен. – Ничто не заставляет тебя оставаться со мной, если мое общество тебе не нравится.
– Нет, – ответила девушка полным грусти голосом. – Я останусь. Я буду с тобой до конца пути… хотя и уверена, что путь этот ведет в ад.
Воровка
Пегги знала, что надо действовать без промедления. Ей нужно срочно украсть сонную палочку, чтобы спасти королевство от уничтожения. Каждый новый день приближал ее к моменту, когда огры откроют глаза… и поймут, что умирают от голода.
Под предлогом, что ей нужно сложить только что изготовленные в мастерской палочки, Пегги последовала за Элоди на склад.
– На двери нет замка? – удивилась она. – Какая неосторожность, не правда ли? Кто угодно может сюда проникнуть…
– Если кто-нибудь попытается украсть колючку, у него ничего не получится. Арсенал защищен особым заклинанием. Только феи могут взять палочку из витрины. Если ты или я попытаемся это сделать, тотчас же сработает магическая система сигнализации. По всему периметру лагеря сотни отравленных колючек поднимутся из земли, как мечи, и воровке будет сложно преодолеть такую преграду.
– Почему?
– Каждая колючка выделяет специальный уродующий яд. Как только воровка наступит на колючку, та вопьется в ее ногу и впрыснет яд, который постепенно превратит ее в чудовище. Нос станет огромным, уши будут висеть ниже плеч, на коже появятся тысячи прыщей…
– Какая странная идея, – пробормотала Пегги, стараясь скрыть тревогу.
– Напротив! – с восторгом воскликнула Элоди. – Отличная идея. Сафра Раанит все предусмотрела. Она знает, у воровки, ставшей уродиной, есть лишь один выход: вернуться назад и умолять фей вернуть ей привычный облик. Зачем же красть палочку, если потом придется всю жизнь быть чудовищем, от которого все отвернутся?
– Разумеется, – согласилась Пегги, – если взглянуть с этой стороны… Значит, нет никакой возможности обойти барьеры из колючек?
– Нет, только феи знают, где спрятаны колючки, но они повсюду. К тому же, если этого недостаточно, чтобы остановить беглянку, они возьмут с оружейного склада волшебные арбалеты…
– А это что еще такое? – проворчала Пегги, понимая, что дела ее плохи.
– Когда стреляешь из волшебного арбалета, – терпеливо объясняла Элоди, – не надо ни целиться, ни даже видеть цель. Достаточно выпустить стрелу в небо, и она сама обнаружит жертву и станет преследовать ее без устали.
– Стрела может такое?
– Обычная – нет, но феи используют в качестве стрел волшебные палочки. Они наполнены ядом, превращающим человека в розовый куст.
– В розовый куст?
– Да. Каждый раз, когда ты видела в лесу куст с желтыми розами, – ты видела то, что осталось от ученицы, попытавшейся, к своему несчастью, предать фей.
Пегги почувствовала себя нехорошо и поспешила перевести разговор на другое. Решительно, дело гораздо сложнее, чем ей казалось!
Несмотря ни на что, она не чувствовала себя побежденной. Ночью ей очень кстати вспомнилось, что солдаты ее отца обычно носили жилеты из кабаньей кожи, эта кожа славилась тем, что отражала стрелы и пули.[13]
«Если бы я смогла сделать себе накидку и туфли из кабаньей кожи, – подумала она, – может быть, я оказалась бы защищена от уколов колючек».
Эта мысль придала ей смелости, поэтому Пегги добровольно вызвалась на трудную работу по сбору съестных припасов, во время которой ученицы ходили по лесу в поисках фруктов и овощей. Она знала, что в лесах много кабанов. В ее план входило вырыть яму и поставить там рогатины, чтобы один из кабанов упал туда. Конечно, потом ей придется содрать с него шкуру, и эта часть плана ей совсем не нравилась, но у нее не осталось выбора… если она хотела спасти королевство от разрушения.
Она поделилась своим планом с синим псом, и тот поспешил с помощью своего нюха найти места, где водились пекари и бородавочники.[14]
– Здесь подойдет, – объявил он, останавливаясь около туннеля, проделанного в толще листьев. – Я наблюдал за этим местом три дня подряд. Уверяю тебя, толстый злобный кабан проходил здесь каждое утро. Огромный зверь.
– Хорошо, – сказала девочка. – Значит, тут я и поставлю ловушку.
Увы, она быстро поняла, как непросто вырыть глубокую яму, в которую мог бы провалиться дикий кабан. Поскольку Пегги не могла отправиться за ежевикой, вооружившись лопатой и мотыгой, ей пришлось сделать себе подходящий инструмент с помощью палки и куска черепицы. Результат был плачевным, самодельная «лопата» сломалась через десять минут!
Пегги уже впадала в отчаяние, когда синий пес, всегда обладавший хорошим чутьем, указал ей, где валяется туша кабана. Наконец-то удача им улыбнулась! Отогнав тучу оголодавших воронов, они обнаружили труп огромного вепря, умершего от старости, его уже начали пожирать стервятники. Вонь от останков поднималась ужасная, и девочка чуть не потеряла сознание. Справившись с отвращением, она повязала платок на рот и нос и, вытащив нож, встала около животного на колени, чтобы снять с него шкуру. Никогда еще в своей жизни она не делала ничего отвратительней, но все же не дрогнула, считая, что такие испытания ее закаляют. Она прощалась со своим детством, закрывалась одна дверь, но открывалась другая – дверь в будущее. Тревожное будущее, в котором роилась тьма нерешенных вопросов.