Гвендалин Мейноф сидела в своей малолитражке кремового цвета, крепко держась за руль. Машина стояла с выключенным мотором, и только «дворники» двигались по стеклу каждые пять секунд, хотя никакого дождя не было. Парикмахерша из Килморской бухты смотрела прямо перед собой.
— Неужели я ошиблась? — повторила она в который раз. — Неужели сделала что-то не так?
Она никак не находила ответа на эти вопросы.
Госпожа Кавенант была с ней очень приветлива. А Обливия, напротив, оказалась удивительно бестактной. Она просто надула её, Гвендалин, вот что она сделала. Обошлась с ней как с девчонкой.
— Мне тридцать два года! — произнесла Гвендалин, глядя на своё нечёткое отражение в приборной доске, и наклонила солнцезащитный козырёк, но тут же отправила на место, вспомнив, что в нём нет зеркала. Повернула боковое зеркальце и поставила его так, чтобы посмотреть себе прямо в глаза.
«Я взрослый человек, у меня сделаны все прививки, и я недурна собой, — подумала она, как всегда, когда смотрела на себя, и принялась снова припоминать всё, что произошло. — Они уверили меня, что зайдут в дом лишь на минутку и Манфред только взглянет на дверь для своей коллекции… — Перечисляя события, Гвендалин загибала пальцы на руке. — Он зашёл в дом вместе со мной, а потом, когда Обливия позвала его, ушёл и не вернулся. Когда госпожа Кавенант спросила, куда делся мой помощник, пришлось солгать, сказав, что он отправился в город пешком. Притом что я не имею ни малейшего представления, куда на самом деле он подевался. И здесь, в парикмахерской, его тоже нет. Что же получается?»
Гвендалин загнула восьмой палец и поняла: что-то здесь не то, и она оказалась очень наивна, доверившись Обливии. «Дура!» — сказала бы мать Гвендалин, узнай о случившемся.