— В чём дело? — спросил профессор. Валя протянула дрожащий палец.
— Что это? — показала она на поверхность листа.
— Да, да, что это такое? — спросил Карик, пятясь.
Лист был совсем как живой.
Его глянцевитая поверхность шевелилась, сжималась и растягивалась. Она была усеяна тысячами ртов, которые не то жевали что-то, не то норовили схватить Карика и Валю за босые ноги.
— Ну? Что вас смущает? — удивился профессор.
— Разве это лист? — сказала Валя. — Смотрите, что он делает, так и хочет откусить ноги. Я боюсь таких листьев.
— Какие глупости! Стыдитесь! Да это же самые обыкновенные устьица.
— Устьица?
— Ну конечно. Это же форточки листа, которые проветривают растение. Это его лёгкие, которыми оно дышит.
— А… они не могут схватить нас за ноги?
— Ясно, нет. Не бойтесь, идите за мной смело! И профессор зашагал по листу вдоль крепких жил, которыми была прошита зелёная лужайка во всех направлениях. Следом за профессором двинулись ребята.
Первой увидела коров Валя.
— Ой, смотрите! — закричала она. — Разве это коровы? Совсем не похожи. И какие зелёные!
По краям листа-лужайки бродили, перебирая тонкими, длинными ногами, зелёные животные, похожие на исполинские груши. Некоторые из них сидели, опустив на мясистую поверхность листа и глубоко вонзив в него загнутый хобот.
— Ну, вот, — сказал профессор, — знакомьтесь. Травяные коровы. Пусть не смущает вас, что они не похожи на коров. Зато молоко у них великолепное. Не хуже, чем у настоящих коров.
— А как их зовут? — спросила Валя.
— Неужели ты ещё не догадалась? Да это же тля. Самое обыкновенное насекомое. Если ты когда-нибудь читала о муравьях, то должна, конечно, знать и тлей.
— Ага, я помню! — сказал Карик. — Муравьи разводят их.
— Вот, вот, ты прав, Карик, — ответил Иван Гермогенович. — Муравьи нередко переносят тлей к себе, кормят их, ухаживают за ними.
— Как в молочном совхозе!
— Да, почти… У муравьёв тля в большом почёте. Так же, как у людей корова Муравьи доят их, питаются молоком тли и… осторожнее, пожалуйста. Не наступите на молоко.
Профессор остановился перед лужей густой жидкости.
— Я думаю, — сказал Иван Гермогенович, — доить зелёных коров не стоит. Здесь и так текут молочные реки, угощайтесь, друзья мои!
Он лёг на живот, припал губами к луже тлиного зелёного молока и, пачкая в нём бороду, сделал несколько глотков.
— Очень вкусно! Прошу! Угощайтесь!
Ребята последовали примеру Ивана Гермогеновича и с жадностью накинулись на сладкое, густое молоко.
— Ну как? — спросил профессор. — Вкусно? Понравилось?
— Лучше настоящего! — сказал Карик, с довольным видом вытирая ладонью рот.
Валя чавкала, не поднимая головы, и только мычала что-то нечленораздельное.
Наконец все насытились.
Ребята отползли от молочной лужи и растянулись на листе, точно на пляже.
Валя лежала, поглаживая живот, Карик раскинул широко руки и ноги
— Хорошо! — сказал он.
— Если вы уже сыты, идёмте! Не будем терять напрасно ни одной минуты!
— Ой нет! — торопливо сказала Валя. — Сначала отдохнём немножечко.
— Хоть полчасика! — поддержал Карик сестру Отяжелевшие ноги казались чужими. Руки лежали на мясистом листе, точно налитые свинцом. Двигаться было лень.
— Ну, хорошо! — согласился Иван Гермогенович. — Отдыхать так отдыхать. — И лёг рядом с ребятами.
Некоторое время путешественники лежали молча, жмурясь от яркого солнца, переваливаясь с боку на бок.
Над головами шумел ветер. Лист покачивало, словно люльку.
— А хорошо ведь! — пробурчал профессор. Он начал что-то бормотать, потом положил голову на лист и тихо захрапел, чуть посвистывая носом.
— Заснул, — сказала Валя.
— Пусть спит. И мы отдохнём. Валя помолчала немного.
— Мама теперь плачет, наверное! — вздохнула она.
— Ясно, плачет! — сказал Карик, хмуря брови.
Валя вздохнула ещё тяжелее, словно и сама собиралась заплакать, но в эту минуту в воздухе что-то загудело и с шумом ударилось в лист.
Лист задрожал.
— Кто это? — взвизгнула Валя.
Профессор приоткрыл сонные глаза.
По листу ползла огромная черепаха, чуть-чуть только поменьше танка. Спина черепахи блестела красным лаком. Чёрные пятна на спине сияли, точно лакированные японские тарелки.
Профессор зевнул, закрыл глаза и безмятежно захрапел.
Ребята с беспокойством поглядывали на красное чудовище, которое легко, совсем не по-черепашьи, бежало прямо на них.
Они прижались друг к другу.
Красная черепаха подбежала к ребятам, взглянула на них сверху, точно с крыши сарая, и грозно шевельнула усами…
Карик и Валя вскочили и с визгом и криком бросились бежать.
Они пронеслись мимо зелёных коров, которые мирно паслись на листе-лужайке, и подбежали к самому краю листа.
Дальше бежать было некуда.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тяжёлый поход. — Кафе-буфет в травяных джунглях. — Штурм лесной крепости. — Битва с муравьями. — Под грибом. Наводнение.
Карик и Валя стояли на самом краю листа. Внизу под ногами покачивались вершины деревьев; сквозь просветы листьев виднелась далёкая земля. Прыгать вниз? Но разве можно прыгать с такой высоты?
Валя крепко вцепилась в руку Карика. Красная черепаха подползла совсем близко. Ещё минута — и она набросится на ребят, собьёт их, схватит и съест…
— Не бойтесь! Не бойтесь! — вдруг услыхали ребята голос Ивана Гермогеновича. — Это божья коровка. Она не тронет вас. Идите сюда.
— Она не тронет? — шепнула Валя, прячась за спину Карика.
Не спуская глаз с гигантской черепахи, Карик отодвинулся от неё подальше.
— Ну, ну! Смелей! — подбадривал профессор. Ребята круто повернулись и бросились бежать со всех ног, налетая на зелёных коров.
Еле переводя дыхание, они примчались к профессору и шлёпнулись с разбегу на лист, юркнув тотчас же за широкую спину Ивана Гермогеновича.
— Она же безобидная! — сказал профессор. — Напрасно вы её боитесь!
— Безобидная, но очень страшная! — часто задышала Валя.
— Ой, смотрите, что она делает, эта безобидная! — крикнул Карик.
Божья коровка подобралась к стаду зелёных коров, остановилась и вдруг, точно лев, сшибла ударом лапы одну из них, подмяла под себя и, навалившись на корову всем телом, впилась в неё. В одно мгновение от коровы осталась только зелёная шкурка.
Божья коровка принялась пожирать других. Она подминала их под себя, грызла, как семечки, брезгливо отбрасывая шкурки.
Не успели ребята опомниться, как на листе не осталось ни одной тли.
Сожрав тлей, божья коровка провела огромной лапой по усам и, отряхнув приставшие к ногам шкурки, подошла к самому краю листа.
Тут она приподняла свой панцирь, выпустив из-под него прозрачный кремовый шлейф. С лёгким треском панцирь разломился на два тяжёлых, похожих на корыта, крыла. Жёстко шурша, развернулись ещё два крыла, тонких, прозрачных. Они закрутились, затрещали, словно пропеллеры. В лицо путешественникам пахнуло ветром. Божья коровка медленно отделилась от листа и поплыла, удаляясь, над лесом.
— Вот так божья коровка! — сказала Валя. — Слопала всех и улетела.
— Ну и прекрасно! — сказал Иван Гермогенович. — Так и нужно. Это очень хорошо.
— Хорошо?
— Конечно… Тлю нужно уничтожать всеми способами. Но, пожалуй, самое лучшее средство борьбы с тлями — божья коровка… В Америке собирают эту коровку мешками и весной выпускают на огороды, где водится тля. Охотники за коровками имеют даже особые карты, на которых помечены места, где скопляются на зимовку эти полезные насекомые. Вот тут-то их и собирают.
— А зачем нужно уничтожать тлей? — спросила Валя. — У них такое вкусное молоко.
— Молоко хорошее, — согласился Иван Гермогенович, — но сама тля очень вредное насекомое, да и, кроме того, она самое плодовитое существо на свете. Если бы этого вредителя не уничтожали божьи коровки, нам, людям, было бы очень трудно бороться с тлями.
— Чем же они вредят?
— Они нападают на листья фруктовых деревьев, на цветы, на листья овощей. Словом, летом почти невозможно встретить такое растение, на котором бы не было тлей.
— И что они делают?
— Тля высасывает из растений соки. Но это ещё полбеды. Хуже всего другое. Своим зелёным молоком, которое вам так понравилось, тля залепляет устьица листа, мешает ему дышать и расти. Лист, понятно, погибает. А если гибнут листья, — значит, не жди ни фруктов, ни овощей. Однако довольно болтать. Отдохнули — пора и в путь-дорогу. Пошли, друзья мои!
Но прежде чем слезть с дерева, Иван Гермогенович отыскал на горизонте далёкий маяк.
На западе над зарослями травяных джунглей развевался по ветру огромный красный флаг.
— Ага, — пробормотал Иван Гермогенович, спускаясь вниз, — наш путь лежит на запад. Надо держать направление на солнце.
Профессор спрыгнул на землю.
— Пошли! — крикнул он и, шагая через полянку, запел, как ветер в трубе:
Валя поморщилась, заткнула уши пальцами. Карик махнул рукой: пускай поёт. У каждого человека должен быть какой-нибудь недостаток. Профессор был только человеком.
Путешественники шли лесом.
Высокие деревья без сучьев, без веток стояли точно исполинские радиомачты.
Солнечные лучи, падая сверху, ложились на землю золотыми полосами, и земля была похожа на полосатое жёлтое одеяло.
Путешественники то карабкались на крутые, почти отвесные горы, то скатывались вниз.
Глубокие овраги сменялись высокими холмами. Лес спускался на самое дно оврагов и поднимался вверх, на хребты высоких гор.
Почва была вся изрыта, исковеркана.
Руки и ноги профессора и ребят покрылись ссадинами и царапинами.
У Вали на лбу синела большая шишка. У Карика распух нос и через всю грудь тянулся красный шрам.
Ребята пыхтели, но от профессора не отставали ни на шаг.
Солнце до боли обжигало плечи и руки. Иван Гермогенович поминутно вытирал ладонями мокрое лицо. Валя стала такая красная, как будто её обварили кипятком.
— Ну и Африка! — попробовал пошутить Карик. — Ещё один такой день — и мы начнём линять. Будем полосатые, как зебры.
Иван Гермогенович и Валя промолчали. Они шли, облизывая языком потрескавшиеся губы, и то и дело посматривали по сторонам, — не блеснёт ли где-нибудь пруд или речка.
Но воды не было.
— Пить как хочется, если бы вы знали! — не выдержала наконец Валя.
— Ну, ну, нос не вешать! — подбадривал ребят профессор. — Где-нибудь поблизости должна быть вода.
Скоро Валя совсем выбилась из сил.
— Отдохнём! — говорила она через каждые десять минут.
Путешественники останавливались, присаживались отдохнуть, но сидеть на раскалённой земле было ещё хуже, чем идти по ней. Не просидев и минуты, они снова пускались в путь.
— Н-да… — бормотал профессор, — путешествуем, точно в пустыне Каракумы. Валя шла шатаясь.
— Пить! Пить! — хныкала она.
Карик шагал как во сне, спотыкаясь и наталкиваясь на деревья.
И вдруг в просветах леса мелькнула синяя полоса.
— Вода! — закричала Валя, бросаясь вперёд.
Профессор и Карик забыли про усталость. Перегоняя друг друга, они побежали за Валей.
Лес расступился.
Среди зелёных зарослей висели огромные синие цветы, но воды и тут не было.
Валя упала на землю.
— Я не могу больше! — застонала она.
— Сейчас, сейчас! — бормотал профессор. Он подхватил Валю под руку.
— Надо идти! Идём, Валек!
Холодная, освежающая вода мерещилась ребятам и профессору на каждом шагу; она мелькала то впереди, то справа, то слева.
Обессиленные путешественники, выбиваясь из последних сил, бежали к воде, но всякий раз они находили только синие цветы.
— Пить! Пи-и-ить! — хрипела Валя.
— Пить! — шептал пересохшими губами Карик. Иван Гермогенович пошатнулся и упал лицом на землю. Ребята свалились рядом.
Они лежали, задыхаясь от жары и жажды. Мимо пробегали чудовища травяных джунглей. Они сновали взад и вперёд, словно тут был перекрёсток шумных проспектов. Но путешественники теперь не обращали на них никакого внимания. Одна гусеница прошла совсем рядом. Она даже наступила на руку Вали, но Валя и не пошевелилась.
— Пи-и-ить! Пи-и-ить! — стонали ребята. Шатаясь, профессор встал.
Надо было идти. Но куда? В какой стороне можно найти воду?
Иван Гермогенович прислонился к дереву и, опустив бессильно голову на грудь, глядел по сторонам мутным взглядом. И вдруг неожиданно, почти совсем рядом с Иваном Гермогеновичем, зашевелился земляной холм. Камни с шумом покатились к подножию холма, и вершина его развалилась надвое. В воздухе мелькнули длинные усы, из-под земли показалась огромная голова, а затем выползло тёмное тело с жёлтой каймой по краям.
— Спасены! — закричал профессор. Ребята приподняли головы с земли.
— Вставайте! Есть вода! — кричал Иван Гермогенович.
Собрав последние силы, Карик и Валя поднялись.
— Дайте… ка-ка-капельку.
— Через минуту вы получите целую речку. Нас проводит до воды мой хороший знакомый.
Профессор махнул рукой в ту сторону, где стояло, очищаясь от пыли и грязи, чудовище с жёлтой каймой. Оно было похоже на жука, но этот жук казался таким большим, как тепловоз.
— Кто это? — прошептал Карик.
— Это обыкновенный плавунец! Жук-плавунец! — сказал Иван Гермогенович таким голосом, словно он говорил об одном из своих старых знакомых. — Очень удачная встреча! Он и проводит нас до воды. Только не отставайте!
Старый знакомый Ивана Гермогеновича повёл усами так важно, будто понял, что это о нём говорят, и, повернув вправо, уверенно двинулся вперёд, подминая под себя травяные деревья.
Все сразу повеселели.
— А зачем же он сидит под землёй? Может быть, там есть подземная речка? — спросил Карик.
Иван Гермогенович с увлечением начал рассказывать ребятам о жизни и повадках этого поразительного насекомого, позабыв обо всём на свете и уже не обращая внимания ни на изнурительную жару, ни на скверную дорогу, по которой брели, спотыкаясь и то и дело проваливаясь в ямы, Карик и Валя.
Ребята слушали Ивана Гермогеновича рассеянно и только при словах «вода, водяные, водные» грустно вздыхали и ускоряли шаги.
А профессор, ничего не замечая, рассказывал:
— А размножаются эти изумительные насекомые яйцами, которые они прикрепляют к водным растениям. Через месяц из яиц вылупляется личинка, очень похожая на гусеницу, а своими наклонностями — на тигра. Эти смелые, прожорливые личинки нападают почти на всех водных жителей, даже на рыб, хотя рыбы больше этих личинок в тысячи раз. Когда же личинка вырастает, она выползает из воды на берег, находит удобное, спокойное место и зарывается глубоко под землю. Здесь личинка превращается сначала в куколку, а потом в большого, настоящего жука. Жук выходит из-под земли — вы это уже видели сами — и отправляется разбойничать в свою родную стихию — в воду.
— А как же он знает, где находится вода? — спросила Валя, облизывая пересохшие губы.
— А как знают птицы, где юг, когда улетают осенью на зимовку в тёплые края?
Профессор говорил не умолкая, он знал, что дорога становится короче для тех, кто идёт беседуя.
— Этот жук, — говорил Иван Гермогенович, — пожалуй, самое замечательное животное на земле. Встретить его можно в любом водоёме. Когда вы его увидите, присмотритесь к нему хорошенько… Запомните, друзья мои, он плывёт по воде, как глиссер, ныряет, как утка-нырок, может сидеть на дне пруда дольше водолаза, путешествует под водой не хуже подводной лодки, летает по воздуху, как самолёт, и ходит по земле, как человек. Таких животных не часто приходится встречать в нашем мире… Однажды я…