Медведка продвигалась как горячий гвоздь в куске сливочного масла. Она шла, пробивая своим телом рыхлую землю, буравя её с непостижимой быстротой.
Профессор услышал позади, за своей спиной, прерывистое дыхание, и вдруг на плечи его опустились жёсткие усы медведки.
Они ощупывали его, скользили по лицу, по рукам.
Иван Гермогенович вскрикнул. Быстро повернувшись, он ударил копьём по усам и полез дальше.
Неровные стены узкого тоннеля больно царапали бока, плечи, локти.
Тоннель стал таким тесным, что Иван Гермогенович с большим трудом подвигался вперёд.
От плесени и сырости дышать было трудно.
Профессор обливался потом. Сердце его стучало. Руки и ноги дрожали.
Чем дальше, тем труднее было пробираться по тесному подземному коридору, но профессор уже не слышал за спиной прерывистого дыхания медведки. Она осталась где-то далеко позади, и теперь Ивану Гермогеновичу казалось, что он ушёл от погони.
Упираясь в землю локтями и коленками, профессор полз, напрягая все силы, тяжело дыша, еле сдерживая кашель. И вдруг перед ним выросла стена земли. Дальше хода не было.
Тоннель кончался тупиком.
Иван Гермогенович вздрогнул: «Неужели смерть? Но кто же тогда спасёт Карика и Валю?»
Обливаясь потом, он торопливо шарил в темноте, но руки всюду натыкались на плотные земляные стены.
Что же делать?
Он сидел в норе, как в ловушке. Сзади наступает медведка, впереди — глухая стена.
Что можно предпринять в таком безвыходном положении?
Иван Гермогенович почувствовал, как по телу его поползли мурашки. Руки и ноги похолодели. Во рту пересохло.
— Ну нет, — сказал решительно профессор, — мы ещё посмотрим, кто кого. Ты — большое, сильное животное, но ведь я человек. Я буду драться с тобой и буду победителем.
Час назад Иван Гермогенович мог бы раздавить пальцем медведку, а теперь нужно собрать все свои силы, да и то он не может сказать с уверенностью, чем кончится бой.
Иван Гермогенович повернулся назад и, прижимаясь к плотной земляной стене тупика, выставил вперёд копьё.
— Буду бить прямо в нервный узел, под глаз, — громко сказал профессор.
Но тут в голове его мелькнула мысль, от которой он содрогнулся: «А как же я выйду отсюда, если убью медведку? Ведь она закупорит тоннель своей огромной тушей. Как убрать с пути такое громадное чудовище?»
Думать, однако, было некогда.
Все громче и громче нарастал подземный шум. Медведка была совсем близко.
Прошла минута, другая.
— Прочь! Прочь! — закричал Иван Гермогенович, размахивая копьём и стараясь криком напугать медведку.
— Замечательно! Просто замечательно! — засмеялся Иван Гермогенович, раскачиваясь в воздухе, словно маятник. — Вот уж никогда бы не подумал, что мне придётся летать на пушинках одуванчика.
Странные деревья с белыми шапками выглядели теперь с поднебесной высоты как самые обыкновенные одуванчики.
Лес казался похожим на простую луговую траву.
Профессор огляделся по сторонам. Вокруг простирались травяные джунгли, песчаные пустыни.
Вдалеке, на высокой горе Иван Гермогенович увидел высоченный столб, на котором развевалось красное полотнище.
— Ага! Мой шест! — прошептал он, довольно улыбаясь.
Ещё дальше и правее синела широкая водная гладь,
— А вот и пруд! Прекрасно! Теперь я знаю направление.
Ветер трепал пушистые парашюты. Ныряя в воздухе, Иван Гермогенович летел над лесами и полями, зорко смотря вниз. Но вот встречный воздушный поток подхватил Ивана Гермогеновича и понёс его прямо к пруду.
— Эге! Так я и утону, пожалуй! — нахмурился профессор. — Надо опускаться, пока меня не унесло в открытое море.
В эту минуту Иван Гермогенович пролетал над солнечной поляной. Место было удобное для спуска. Он решил приземлиться.
Выпустив из рук один за другим несколько парашютов, профессор прошёл бреющим полётом над землёй и медленно стал снижаться. И вот трава уже снова превращается в дремучий лес, а узенький ручеёк — в широкую и бурную реку.
— Гоп-ля! — вскрикнул профессор, выпуская из рук разом два парашюта.
Его помчало над рекой. Профессор свесил голову, отыскивая удобное место для посадки, и вдруг увидел плывущих по реке Карика и Валю. Волны кидали их на камни, тащили по течению; они переворачивались в воде, как поленья.
— Дсржи-и-и-тесь! — закричал профессор сверху.
Выпустив из рук последний парашют, он камнем полетел в пенящуюся воду.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Спасение утопающих. — Дорога к фанерному ящику. — Живые форточки. — Путешественники встречают стада травяных коров. — Грустные воспоминания. — Нападение воздушной черепахи.
Сильное течение валило профессора с ног.
Он падал то на одно, то на другое колено; вода сбивала его, покрывала с головой, но он снова поднимался и, осторожно переступая с одного камня на другой, двигался дальше.
Карик и Валя лежали у него на руках. Глаза их были закрыты, руки беспомощно мотались, ноги волочились по воде.
— Ничего, ничего! — шептал профессор, тяжело дыша. — Всё будет хорошо! — И он ещё крепче прижимал ребят к себе.
Но вот наконец и берег.
Профессор опустил Карика и Валю на землю, сел на корточки и принялся растирать ребят ладонями.
— Да ну же, ну! Что вы, в самом деле? — бормотал Иван Гермогенович.
Он сгибал им руки, ноги, перевёртывал то вверх, то вниз лицом. Но всё было напрасно. Ребята лежали неподвижно, закрыв глаза и плотно стиснув побледневшие, подёрнутые мертвенной синевой губы.
— Ну что мне с вами делать? — нахмурился Иван Гермогенович.
Он потёр ладонью лоб и вдруг весь просиял.
Профессор вспомнил старый, теперь уже забытый способ спасения утопающих. Быстро вскочив, он схватил Валю за ноги, приподнял над землёй и с силой начал трясти.
Изо рта, из носа Вали хлынула вода. Валя застонала.
— Стонешь! — обрадовался Иван Гермогенович. — Прекрасно! Значит, будешь жить!