— Что еще? — досадливо спросил Вася.
— Мы же до сих пор не придумали название! Нельзя спускать на воду безымянный корабль. Это плохая примета! Надо было подумать о названии до закладки судна, да вот заговорился, не сообразил…
— Еще не поздно, — рассудил Вася.
— Я знаю! Пусть называется «Гроза морей»! — подскочил Антон Штукин.
Яков Платонович покачал головой:
— Зачем мы будем кому-то грозить? Мы готовим корабль для путешествий и открытий… Почему-то многие, когда речь заходит о флоте, прежде всего вспоминают о пушках, абордажах и пороховом дыме над мачтами. Но ведь корабли всегда строились не только для войны. Прежде всего — для дальних экспедиций, для торговли, для перевозки пассажиров и для других мирных дел…
— А если нападут пираты? — слегка обиженно спросил Антон.
— Если нападут — как-нибудь отобьемся. А сами ни на кого нападать не будем. Лучше отправимся открывать неведомые земли…
— Ой, поплыли скорее делать открытия! — воскликнула Ксеня. — Во мне все звенит от нетерпения!
— Тогда назовем наш корабль — «Звенящий», — предложил Слава.
— А что… по-моему, неплохо, — сказал Яков Платонович. — Ведь хороший парусник похож на музыкальный инструмент. Снасти натянуты как струны, в корпусе отзывается эхо от их звона, от ветра и ударов волны. Резонанс — как в гитаре или скрипке. У хорошего поэта Эдуарда Багрицкого есть строчки:
Это когда он пишет о спешащем на родину корабле.
— Замечательно, — сказала Ксеня.
— Ага, — согласился простодушный Антон.
Вася ничего не сказал. Было обидно, что не он придумал имя кораблю. Но и спорить не хотелось: название в самом деле неплохое.
Чтобы не догадались про его досаду, Вася напомнил:
— Когда спускают корабль, об него разбивают бутылку шампанского.
— Давайте представим, что разбили, — предложил Слава.
— У нас есть настоящая бутылка! — вспомнила Ксеня. — С апельсиновой газировкой!
— Она ведь пластиковая, не разобьется, — хмуро возразил Вася.
— А мы и не будем бить! Представим, что грохнули бутылку о форштевень, а сами выпьем газировку за здоровье «Звенящего». Дедушка, можно так?
— Думаю, что этим мы не нарушим морского обычая, — ответил старый боцман Пёрышкин.
Так они и сделали. Выпили апельсиновую воду, ударили деревянными колотушками по подпоркам на стапеле, и скоро корабельный корпус уже покачивался на синей ряби недалеко от берега.
На него перекинули длинный гибкий трап. Осторожно прошли на борт. По стрингерам, как по лестнице, спустились в корабельную глубину. Пахло сухим теплым деревом, смолой и краской.
— Надо посмотреть, нет ли течи. Будьте внимательны, сразу ее заметить трудно.
Антон запрыгал на широком кильсоне.
— Я знаю, что надо сделать! Надо наловить на острове крыс и пустить сюда! Если побегут обратно, значит, есть дырки. Крысы всегда бегут с корабля, если в нем течь!
— Ну и придумал! Гадость какая! — возмутилась Ксеня. — Лучше пустить котов. Синтаксис не терпит сырости, тут же начинает фыркать и поджимать лапы… Ой, а где же коты?
Лишь сейчас все спохватились что Синька и Василиса не присутствовали на занятиях.
— Наверно, Василиса увел Синьку на прогулку, — виновато вздохнул Вася. — Март месяц, дело такое… Теперь, небось, загуляют до ночи.
Но тут сверху послышалось:
— Мяу! Мр-р!
Две ушастые головы над бортом на фоне безоблачного неба. Вот, мол, мы! Никуда не девались!
— То-то же, — строго сказала Ксеня. А Слава Воробьев деловито заметил:
— Сколько у нас еще работы. Даже палубы нет.
— Мы, конечно, поспешили, — сказал Яков Платонович. — Палубу полагается настилать, когда корабль еще на стапеле. Но вам так не терпелось поскорее спустить «Звенящий» на воду. Ладно, будем достраивать корпус на плаву…
ПАЛУБА
Палубой решили заняться на следующий день.
Когда все собрались, Яков Платонович сразу предупредил:
— Наберитесь терпения. Палуба — вещь сложная. Разговоров о ней будет много. Работы тоже.
— Почему? — удивился Антошка. — Постелить доски на бимсы, вот и все дела!
— Не торопись. Сначала несколько объяснений… Во-первых, ПАЛУБОЙ на судне принято называть не только верхний настил, но и всякий пол. Даже если в каюте уронили что-нибудь на пол, моряк скажет: «Подбери с палубы…»
Кроме того, на больших судах — и старых, и современных — палубами называют этажи — и открытые, и закрытые, с помещениями разного назначения. Для грузов — грузовая палуба, для двигателей — машинная палуба, для кают — пассажирская палуба. А над ними — прогулочная, шлюпочная (где спасательные шлюпки и плоты).
Когда военный флот ходил под парусами, на кораблях были орудийные палубы. Тоже в несколько этажей. Орудия на лафетах рядами стояли у бортов перед квадратными люками. Помните у Лермонтова? «И молча в открытые люки чугунные пушки глядят»… Люки эти называются порты.
Иногда палубу называют английским словом «дек». Тогда все названия звучат по-иностранному. «Твиндек» — межпалубное пространство на многоэтажных судах. «Спардек» — легкая палуба, которая находится выше главной. И так далее.
Но нас прежде всего интересует верхняя палуба на корпусе парусного судна.
В давние времена не все корабли, даже большие, были палубными. Без палуб часто строились и новгородские ладьи, и быстрые остроносые драккары скандинавских морских воинов — викингов. Но в конце концов моряки поняли, что палуба необходима. Она защищает внутренность судна от перехлестывающих через борта волн. А волны в океане случаются ого-го какие! Не успеешь отчерпать — дорога твоя прямехонько на дно.
Кроме того, палуба — это крыша для внутренних помещений, где и люди обитают, и грузы лежат. Под крышей-то гораздо удобнее, особенно в непогоду.
Поэтому надо запомнить: водонепроницаемость палубы так же важна, как водонепроницаемость обшивки. Что хорошего, когда во время долгого плавания вам все время капает за ворот? Да и грузы портятся, и гниль по всему корпусу…
Раньше у каждой части было свое строгое предназначение. На б а к е — владения боцмана. Там лежали бухты троса, запасные якоря и всякое другое имущество. Там же собирались свободные от вахты матросы: поговорить, вспомнить в долгом плавании родной дом, порассказывать морские байки, а то и песни попеть.
Шкафут — это тоже матросская территория. Здесь проводились с командой учебные занятия, здесь матросы были «у себя».
А на шканцах матросам просто так гулять не полагалось. Офицеры — другое дело. И вообще шканцы считались почетным и важным местом. Здесь оглашались указы и распоряжения. Здесь встречали высоких гостей.
Надо заметить вот что. Шканцы так почитались, что по старому морскому уставу всякое нарушение дисциплины, допущенное на этом месте, рассматривалось втрое строже.
На шлюпе «Надежда» во время первой русской кругосветной экспедиции был такой случай. У острова Нукагива капитан «Надежды» Крузенштерн и направлявшийся с посольством в Японию камергер Резанов поспорили: о том, как вести обменную торговлю с туземцами. И Резанов сказал примерно такие слова: «Полно вам вести себя как ребенку». Он, человек сухопутный, не мог понять, почему это так оскорбило Крузенштерна и других морских офицеров. «Ну и что такого я сказал командиру корабля? Ну и что же, что на шканцах? Какая разница?» А для моряков это было немыслимо. Отношения между Крузенштерном и Резановым (и без того скверные) испортились настолько, что экспедиция едва не сорвалась… Ну, это так, к слову. А мы пошли по палубе дальше.
Ют — это командирское место. Отсюда капитан руководит всеми корабельными работами и маневрами, здесь несут вахту его помощники. На юте обычно располагается и штурвал, и компас: хорошо, когда матрос, стоящий у руля (или, как говорят, «на руле»), недалеко от командира. Если есть на паруснике специальная надстройка — капитанский мостик — то она чаще всего тоже расположена на юте.
— Капитаны — они с высоты все видят, — вставил Вася и глянул на Ксеню. — И не любят они, когда по палубе носятся без дела. Особенно девчонки. И особенно по шканцам…
— А наш корабль еще не достроен и никакого капитана пока нет! Я побежала! — И Ксеня сделала вид, что в самом деле помчалась по гладкой палубе.
Всем представилось это совершенно отчетливо: как девочка с растрепанными локонами мчится по желтым доскам.
— Стой сейчас же! — отчаянно закричал ей дед. Однако было поздно. Ксеня пыталась остановиться, но сандалии (она их забыла снять) заскользили, и… чересчур резвая третьеклассница Пёрышкина исчезла за краем палубы. И раздался всплеск.