Юрасик отрицательно замотал головой. Он был не в восторге от затеи Глеба и опасался непредсказуемой реакции Мухина. Глеб махнул рукой, подскочил к окну актового зала и выглянул во двор, где Тамасян, Овчаренко и Агапов под руководством завхоза вытаскивали из сарая какие-то доски. Глеб метнулся к двери, ведущей в коридор. Юрасик следил за ним настороженным взглядом, не понимая, что он задумал. Перед дверью Глеб задержался, принял равнодушный вид и вразвалочку вышел. Загоркин нетерпеливо топтался возле лестницы, честно выполняя обязанности караульного.
— Эй, Загоркин, — окликнул его Глеб. — Маруся велела тебе вниз идти, там еще человек нужен, не справляются они.
— Маруся? — недоверчиво переспросил тот. «Марусей» за глаза называли завуча. — Когда это?
— Только что, с улицы нам крикнула. Сказала, чтобы пулей летел.
— А ты не врешь?
— Мое дело передать. Не ходи. Жди, когда она сама сюда поднимется и лично тебя пригласит. — Глеб повернулся, чтобы уйти. Загоркин заколебался. Неподчинение завучу было серьезным проступком.
— Елизаров, ты тут это… скажи им, чтобы уходили. — Он кивнул в сторону учительской. Глеб так же равнодушно пожал плечами и неторопливо двинулся к актовому залу, хотя внутри у него все трепетало от возбуждения — с минуты на минуту в коридоре должна была появиться географичка.
— А че я-то? Че не ты? — крикнул из коридора Загоркин.
— Она тебя больше любит, — отозвался Глеб.
Когда он вошел в зал, к нему кинулся перепуганный Юрасик и зашептал:
— Они стучат! И дверь толкают. Может, выпустим?
— Сейчас их Кира выпустит. Пошли в коридор, обеспечим себе алиби.
— Ох и наваляют нам!
— Не трусь, Карась. Завтра никто из них и не вспомнит об этом.
— Мухин до завтра ждать не будет. Сегодня получим, это точно.
Географичка Кира Давидовна появилась минуты через три. Глеб и Юрасик прилежно трудились в коридоре, разбирая огромную гору из сваленных стульев. Географичка скользнула по ним рассеянным взглядом, остановилась перед дверью в учительскую и достала ключ. Глеб замер в сладком предвкушении. Вот сейчас свершится правосудие! Кира Давидовна открыла дверь и пропала в недрах учительской. Глеб и Юрасик, ожидавшие воплей, шума, скандала, чего угодно, только не тишины, переглянулись в недоумении. Почему географичка не реагирует на лазутчиков? Когда она обнаружила Глеба у стола, то визжала так, что у него уши заложило. А сейчас молчит, будто ничего не происходит. В чем дело? Испарились они, что ли?
Кира Давидовна вышла из учительской со стопкой тетрадей в руках. Обескураженные ребята застыли в обнимку со стульями. Как же так? Где Мухин и Семак? В окно вылетели? Или шапки-невидимки надели? Но не успела географичка запереть дверь, как в кабинете раздался ужасный грохот. Кира Давидовна удивленно оглянулась на Глеба и Юрасика, потом прислушалась и резко открыла дверь. И тут ребята услышали долгожданные вопли. Они кинулись к учительской, высунулись из-за широкой спины географички, и их взорам предстала весьма живописная картина — перевернутый шкаф, разбросанные повсюду плакаты, листы, книги, карточки. А в центре — Мухин и Семак, бестолково копошащиеся в пестрой куче и пытающиеся одновременно подняться, отряхнуться и собрать содержимое шкафа.
— Карасев! Беги за завучем! — вскричала Кира Давидовна прерывающимся от негодования голосом. — Нет, стой. Елизаров, лучше ты беги. Так быстрее будет. Она во дворе.
— Ага, — с готовностью отозвался Глеб и выскочил из учительской. Продолжение скандала его не интересовало — он недавно сам был участником этих событий. Но прежде чем бежать во двор, он завернул в актовый зал, аккуратно, стараясь не шуметь, отпер потайную дверь и оставил ключ на рояле, где он и должен был находиться.
— Пацан сказал — пацан сделал! — удовлетворенно произнес Глеб. — И так будет с каждым.
С Загоркиным он столкнулся на крыльце. Тот с ходу схватил его за грудки.
— Ты че наврал, что меня Маруся зовет?
— Сходи наверх — узнаешь, — холодно ответил Глеб.
— Мы с Женьком тебя встретим, Елизаров. Огребешь по полной.
— Твой Женек в ближайшее время будет очень занят, можешь мне поверить.
Глеб решительным движением оторвал руки Загоркина от своей рубашки, обошел его, нарочно задев плечом, и не спеша спустился с крыльца.
— Че-то я не понял, — ошеломленно проговорил Загоркин.
После шестого урока Лена задержалась — сдавала долг по геометрии — и на школьный стадион прибежала лишь спустя двадцать минут.
— Наконец-то, нарисовалась, — недовольно проворчал Глеб. — Долго мы тебя ждать должны?
— Меня уже бабушка, наверно, ищет, — с беспокойством проговорил Юрасик.
— Ну и давайте побыстрее все решим, — сказала Лена, поглядывая на часы. — У меня времени вообще нет.
— Времени у нее нет! Мы, между прочим, все в одной лодке, — возмутился Глеб. — Почему мы должны думать за тебя? Нам одним это надо?
— Я не прошу за меня думать. Просто я уже должна бежать.
— Ну и беги! Если тебе нравится жить в обратном направлении, можешь катиться на все четыре стороны. Тупая жирафа!
— Да я лучше буду жить в обратном направлении, чем иметь общие дела с таким болваном, как ты, Елизаров!
Лена развернулась и пошла обратно. Из-за угла школы появилась бабушка Юрасика.
— Ты тоже можешь катиться к своей бабусе, — зло сказал Глеб. — Вы мне вообще не нужны, я и один все придумаю. Угораздило же связаться с такой компанией — одна слишком деловая, другой от бабкиной юбки отлепиться не может в шестом классе!
— Иду, бабуль! — крикнул Юрасик бабушке и, виновато глядя на Глеба, пробормотал, что они все придумают завтра.
— Ну конечно! — негодовал Глеб, оставшись один. — Можем подумать и завтра, и послезавтра, и через неделю. У нас же полно времени, его просто девать некуда. Куда нам торопиться?
Он долго не мог успокоиться. Нет, ну в самом деле — почему все так скверно? Нет чтобы застрять, например, в лете! Оттолкнуться от первого сентября — и назад, в август, по второму кругу. И с какими-нибудь приятными людьми, с которыми есть о чем поговорить… Так нет же! Лета и каникул теперь не видать как своих ушей, а в напарниках — заполошная дылда и трусливый хомяк. Где справедливость?
Лена
Глеб топтался на крыльце школы и ждал Юрасика, который стоял за воротами со своей бабушкой. Они торчали там уже пять минут и разговаривали. Будто дома не могли наговориться! Глеб сердито поглядывал в их сторону и нетерпеливо постукивал ногой о ступеньку. Когда бабушка поцеловала внука на прощанье, Глеб в изнеможении закатил глаза. Ну что за детский сад? Сколько лет этому пухлому тушканчику, чтобы он ходил в школу с бабушкой?
— Ты за шесть лет дорогу в школу не выучил? — ядовито поинтересовался Глеб, когда Юрасик подошел к нему. Тот взглянул на него, но ответить ничего не успел, потому что к ним безумной фурией подлетела Лена и первой же фразой сразила их наповал.
— Давайте не пойдем на первый урок! — возбужденно проговорила она.
— Зюзина! Что я слышу? Хочешь прогулять?! — изумился Глеб. — Это ты или твой двойник из будущего?
— Сейчас не до твоих глупых шуток, — отмахнулась Лена. — Дело очень серьезное. Нам нужно выбираться из всего этого как можно быстрее.
— А что случилось? — спросил Юрасик. — Еще вчера ты так не торопилась.
— Пойдемте за школу, пока нас не увидели. Там поговорим.
— Ладно, — кивнул Глеб. — Тем более что сегодня в школе делать нечего.
— Почему? — синхронно спросили Юрасик и Лена.
— Понедельник, — сказал Глеб. — Не помните? Бомба, паника, МЧС. Не хочется снова участвовать в этом представлении.
— Точно! — воскликнула Лена. — Уроков-то и не будет.
— Да, — потер лоб Юрасик, — нас же отпустили тогда. Я плохо соображаю в обратном направлении.
— И не только в обратном, — хмыкнул Глеб и поймал укоризненный взгляд Лены. Троица отправилась за школу, в самый дальний уголок спортивной площадки, который плохо просматривался из школьных окон, и расположилась возле гимнастических столбиков. Послышался приглушенный звонок на урок.
— Ну вот, — сказал Глеб, глядя на часы в своем телефоне. — Через пятнадцать минут побегут.
— Хорошо, что нас в этой толпе не будет, — отозвался Юрасик. — Меня так в спину больно толкнули в тот раз, я чуть не упал.
— Может, надо было предупредить кого-нибудь? — спросила Лена. — Пойти и сказать завучу, что никакой бомбы нет.
— Ты совсем рехнулась?! — воскликнул Глеб. — Зюзина, я тебе поражаюсь. Как объяснить, откуда мы это знаем? Ты хочешь, чтобы во всем обвинили нас? Что ж ты за бестолочь такая?
— Стоп! — решительно произнес Юрасик. — Раз уж мы втроем оказались в такой ситуации, предлагаю больше не звать друг друга по фамилии. И не обзываться. У нас одна цель — придумать, как выбраться. А если мы будем постоянно ругаться, у нас ничего не выйдет.
— Я согласна! — сказала Лена. — Надо объединиться.
— Кто бы говорил! Кто вчера наплевал на нас и ушел по своим делам? — ворчливо напомнил Глеб. — Что-то изменилось?
— Просто я не думала, что опасности могут подстерегать нас еще и в прошлом, — сказала Лена и поведала ребятам, что с ней вчера произошло. Они слушали открыв рот.
— Представляете, еще вчера мои руки и ноги были в гипсе, и я не могла даже пошевелиться! Я была в больнице среди таких же калек. — Лену передернуло от воспоминаний. — А утром проснулась целая и невредимая и у себя дома!
— Потому что авария была не вчера, а будет только завтра, во вторник, — сказал Глеб. — А сегодня понедельник, и ты еще здорова.
— Но в настоящий вторник никакой аварии не было! — воскликнула Лена.
— Может, ты что-то сделала по-другому? Что-то изменила? — предположил Юрасик. Лена наморщила лоб, припоминая.
— Ну да, — сказала она. — Я не зашла домой после школы, а сразу побежала на работу. Я не хотела опоздать.
— А в прошлый раз опоздала? — уточнил Юрасик. Лена кивнула.
— Ну, все понятно, — подхватил мысль Глеб. — В настоящий вторник ты задержалась дома, и та машина успела проехать. А вчера, то есть завтра, ну, в общем, в параллельный вторник, ты подошла к тому самому месту раньше и встретилась с ней. Так что все логично.
— Что же получается? Если я не повторю в точности весь день, я не могу быть уверена в своей безопасности? — возмутилась Лена. — Не нравится мне это. Давайте думать, как все вернуть назад.
— Надо сначала понять, почему это произошло, — вздохнул Глеб. — Найдем причину — найдем и выход.
— Я вчера весь день размышлял, — задумчиво сказал Юрасик. — Причина может крыться только в последнем дне, то есть в последнем нормальном дне. А это двадцать третье мая, четверг. Что-то произошло именно в тот день. То, что касается нас троих.
— Двадцать третьего мы ездили на экскурсию, — сказала Лена. — Но и весь класс тоже ездил. А у них все в порядке.
— Мы втроем сидели на одном сиденье, — вспомнил Глеб. — Но я не думаю, что именно это сиденье в автобусе было аномальной зоной.
— Я бы не удивилась, — фыркнула Лена.
— Да нет, — отмахнулся Юрасик. — Тут наверняка дело в раскопках. Мой дед бывал в разных экспедициях. Он мне рассказывал, что с раскопками связано очень много аномальных явлений. Иногда такое происходит, что и поверить невозможно. Вы же слышали о проклятии фараона Тутанхамона? В течение восьми лет один за другим умерли двадцать ученых, практически все, кто исследовал гробницу.
— Но мы-то ничего не исследовали, — возразил Глеб. — Никакой гробницы там и в помине не было.
— Знаю! — закричала вдруг Лена и ткнула пальцем в Глеба. — Древняя стена! Этот вандал испоганил стену, которой три тысячи лет! И она теперь ему мстит!
— Ты бредишь, Зюзина, стена не может мстить, — сказал Глеб, но в его голосе не было уверенности.
— Мстит, и правильно делает, потому что нельзя так по-варварски относиться к древним цивилизациям! Тем более к майя!
— С чего ты взяла, что это майя? Это не доказано.
— Считай, что доказано! Ты испортил стену — и сразу получил урок, на следующий день! Тебе же сказали, что это самая загадочная цивилизация на планете. Они-то знают, как обращаться с такими варварами.
Глеб повернулся к Юрасику, ища у него поддержки:
— А ты чего помалкиваешь, внук профессора? Ты тоже думаешь, что все из-за этой дурацкой стены?
— Очень может быть, — задумчиво произнес Юрасик. — Мне дед рассказывал такой случай. Один археолог в экспедиции отколол кусочек от стелы древнего храма, и у него через некоторое время поехала крыша. Он на полном серьезе утверждал, что по ночам переносится в этот древний город, видит людей, которые жили там раньше, разговаривает с ними, причем на их языке.