Холодным серым утром 30 ноября 1945 года троих осужденных, одетых в морскую форму кригсмарине, вывели по тюремному двору гамбургской тюрьмы к месту казни. Их привязали к столбам и надели на головы колпаки. В 8.40 взвод английских стрелков привел приговор в исполнение.
Известны примеры иного рода. Например, событие, происшедшее в Индийском океане 28 ноября 1942 года, когда U-177 капитан-лейтенанта Роберта Гюзе потопила британский транспорт «Нова Скотиа». Все, что случилось дальше, может служить примером в общем-то несвойственного подводникам гуманизма. Оказалось, что на борту судна находились 768 пленных итальянцев. После того как Гюзе вытащил из воды одного из них, он отвернул с места атаки и послал в штаб радиограмму. Извещение переслали из Берлина в Мадрид, оттуда - в Лиссабон. Вскоре из Мозамбика вышло учебное судно португальских военно-морских сил, которое подобрало 183 человека. За свои действия Гюзе не был наказан, более того, именно он и еще несколько подводников пользовались у Деница особым доверием. Об этом говорит тот факт, что Гюзе стал командиром лодки, минуя должность старпома.
На первый взгляд кажется, что комментарии по делу Экка излишни, однако есть тут некоторые обстоятельства, заставляющие взглянуть на него не столь категорично. Нет никакого повода сомневаться в виновности подсудимых, однако процесс, длившийся четыре дня, вскрыл множество спорных вопросов. Почему на суд не были приглашены потерпевшие, чьи показания были далеко не лишними для обеих сторон? Довольно странно, если учесть, что Экк и его команда находились в плену долгие месяцы. Почему показания обвиняемых переводились с немецкого на английский очень небрежно? Почему во время процесса в качестве неоспоримых доказательств ссылались на военные преступления немцев исключительно периода Первой мировой войны? Накануне приведения приговора в исполнение профессор Альбрехт Вегнер, эксперт по международному праву, заявил суду в Гамбурге, что «когда сегодняшние страсти утихнут, по военным преступлениям, в частности, преступлениям, совершенным немцами, будут приняты более взвешенные и спокойные судебные решения». И действительно, вскоре судьба к двум осужденным оказалось более благосклонной: Швендер был отпущен 21 декабря 1951 года, а Ленц - 27 августа 1952 года.
Примечателен и еще один факт: оба защитника немцев - доктора Пабст и Тодзен - вскоре после процесса поразительно быстро ушли из жизни. Один, предположительно, совершил самоубийство, автомобиль второго был раздавлен британским армейским грузовиком. Материалы следствия по этим делам до сих пор недоступны для ознакомления.
Что касается дела Экка, то в нем, помимо прочего, вероятно, сыграли роль еще и политические обстоятельства, такие, например, как англо-греческие отношения середины 1940-х годов. А самое главное: слишком свежа была еще в памяти многих трагедия самой ужасной войны XX века, пришедшей с германской земли.
ЦЕНА СВОБОДЫ ДУЧЕ
(По материалам И.А. Дамаскина.)
В ночь с 9 на 10 июля 1943 года англо-американские войска начали высадку на Сицилии. Итальянцы уже ничего не могли им противопоставить.
Чуть больше, чем через неделю на вилле близ Фельтры состоялась последняя встреча Гитлера и Муссолини на итальянской земле. Фюрер настоятельно требовал от дуче активизировать участие Италии в войне но тот отмалчивался.
Прошла еще неделя, и по приказу короля Муссолини был арестован. Главой правительства Виктор-Эммануил назначил маршала Бадольо. Гитлер был уверен, что король и Бадольо хотят как можно скорее вывести страну из войны и не остановятся перед тем, чтобы выдать союзникам его личного друга Бенито Муссолини. Действительно, правительство Бадольо вело тайные переговоры с союзниками, завершившиеся подписанием 8 сентября 1943 года перемирия.
Но еще до этого германские войска в Италии оказались в незавидном положении: с одной стороны, итальянцы все еще оставались союзниками, а с другой - были готовы выступить против немцев.
И тут фюрер посчитал своей обязанностью спасти Муссолини от выдачи союзникам. 26 июля 1943 года, на второй день после ареста дуче, Гитлер и Гиммлер поручили генералу Штуденту, командиру воздушно-десантной дивизии, дислоцированной в Италии, организовать освобождение Муссолини. Непосредственным руководителем операции был назначен гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени. При этом ни германское командование, ни посольство в Италии не были поставлены в известность о предстоящей операции, получившей кодовое наименование «Дуб».
Удалось выяснить, что Муссолини помещен в уединенном туристском отеле «Кампо императора», расположенном в труднодоступном горном массиве Гран-Сассо, в районе Абруццо. Добраться туда можно было только по подвесной дороге. Двести карабинеров охраняли это место, охрана дуче была поручена Полито, бывшему инспектору тайной полиции.
В распоряжении диверсантов не имелось ни карты, ни подробного описания местности вокруг курорта, поэтому Скорцени и его помощнику Радлю пришлось вылететь туда на самолете и сделать несколько аэрофотоснимков. Тогда же они обнаружили невдалеке от здания горного отеля большой луг, пригодный для посадки планеров или небольших самолетов.
Чтобы подтвердить данные о том, что Муссолини находится именно там, в отель был послан врач-немец под предлогом навести справки, можно ли использовать курорт для лечения немецких солдат. Но врача не допустили даже к нижней станции подвесной дороги, а когда он позвонил в отель и попросил к телефону директора, трубку взял какой-то офицер и объяснил, что курорт и окружающая местность закрыты для посещения, так как там теперь находится полигон. Сомнений больше не оставалось: в отеле действительно содержится Муссолини.
Штудент и Скорцени долго обсуждали, как высадить десант - на парашютах или на планерах. Остановились на последнем варианте. Генерал дал команду немедленно доставить из Южной Франции 12 транспортных планеров. День «Д» был назначен на 12 сентября, а час «Ч» - на семь утра. Точно в это время планеры должны приземлиться на верхнем плато, а батальон курсантов-парашютисов из дивизии генерала Штудента - овладеть станцией подъемника в долине.
Для морального воздействия на охрану и для того, чтобы не допустить казни Муссолини, в группу диверсантов включили итальянского офицера, сторонника фашистов. Он был горд тем, что выполняет личный приказ самого фюрера.
Как вдруг, когда все уже было готово, по союзническому радио объявили, что дуче только что прибыл в Северную Африку на борту итальянского военного корабля. Но Штудент и Скорцени расценили это сообщение как дезинформационную утку и на свой риск операцию не отменили.
Прилет планеров DFS-30 задерживался, они прибыли только в 11 часов утра. Поэтому операцию пришлось перенести на 14 часов.
В 13 часов самолеты с прицепленными на буксире планерами тронулись в путь.
Два планера перевернулись при взлете, два разбились при посадке, но остальные приземлились благополучно, а тот, на котором был везунчик Скорцени, - всего в 15 метрах от здания отеля. Ошеломленные карабинеры не оказали никакого сопротивления. Десантники с дикими криками: «Mani in alto» («Руки вверх!») ворвались в отель, а затем и в комнату, где находился Муссолини. Он и сам не сразу понял, что произошло.
Скорцени приказал разыскать коменданта. Вскоре появился итальянский полковник. Он попросил несколько минут на размышление, а когда вернулся, преподнес Скорцени хрустальный бокал с вином и произнес: «За победителя!» И тут же отдал команду прекратить сопротивление. Теперь Скорцени мог представиться Муссолини.
- Дуче, фюрер прислал меня, чтобы освободить вас.
Растроганный Муссолини заключил Скорцени в объятия.
- Я знал, что мой друг Адольф Гитлер не покинет меня!
Среди десантников находился кинооператор, посланный Геббельсом, - он снимал пропагандистский фильм о героическом освобождении дуче.
Но теперь предстояло еще возвращение с освобожденным пленником. На маленьком самолете-наблюдателе «Шторьх» к отелю прилетел личный пилот генерала Штудента Герлах, которому удалось совершить благополучную посадку. Он мог взять с собой тучного Муссолини, но когда Скорцени, массивный человек ростом 195 см, потребовал место и для себя, Герлах взбунтовался: его самолет не был рассчитан на такой груз.
Тем не менее Скорцени удалось уломать летчика. С огромным риском, буквально на грани гибели, тому удалось взлететь, оторвавшись земли перед пропастью. Посадка в Риме со сломанным шасси тоже прошла мастерски.
В тот же день Муссолини и Скорцени прибыли в Вену.
Очень рискованная операция «Дуб» стоила жизни 31 десантнику и пилоту, а 16 человек получили тяжкие увечья, хотя не раздалось ни одного выстрела. Такой ценой Гитлеру был преподнесен политический труп дуче.
Получается, что потери, причем небоевые, составили почти 40 процентов! Едва ли такую операцию можно было бы назвать успешной. Но все это уже не волновало ни фюрера, ни потирающего руки Геббельса.
Около полуночи германское радио известило о предстоящем «важном сообщении». Затем диктор торжественным тоном зачитал сообщение том, что германские парашютные войска, служба безопасности, войск СС под командованием одного венского офицера СС осуществили операцию по освобождению дуче, «захваченного в плен кликой изменников… Операция стоила больших потерь».
Вначале имя Скорцени не упоминалось. Затем полился щедрый поток наград, повышений и подарков. Скорцени улыбался с экранов, на собраниях гитлерюгенда, в «Союзе германских девушек». Геббельс вовсю использовал успех операции «Дуб» для реанимации угасающего боевого духа немцев!
Гитлер сумел создать в Северной Италии марионеточное правительство во главе с дуче, который уже ничего не решал, сидя в отведенной для него резиденции в Рокка делла Крамината. Он безропотно выполнял приказы обергруппенфюрера СС Карла Вольфа.
Но от возмездия дуче не ушел: 27 апреля 1945 года его поймали партизаны, когда он в немецкой шинели и каске пытался бежать с немецкой колонной. На следующий день он был казнен, а после расстрела повешен вверх ногами рядом с Кларой Петаччи, преданной ему любовницей, разделившей с ним судьбу до конца.
ОДИН ШАНС ИЗ ТЫСЯЧИ
Спустя много лет после Второй мировой войны в одной из европейских газет появилась публикация бывшего узника концлагеря об удивительном подвиге советского летчика, который в 1945 году угнал немецкий самолет из концлагеря Пенемюнде и сумел спасти десять человек, обреченных на смерть, в том числе и автора той публикации. После долгих поисков героя нашли в… ГУЛАГе. В хрущевскую оттепель его выпустили из тюрьмы, а позже наградили Звездой Героя Советского Союза.
Этот фантастический по своей дерзости подвиг совершил Михаил Петрович Девятаев, а история его Золотой Звезды долгое время оставалась глубокой тайной. Только в 1957 году казанский писатель Ян Винецкий открыл Девятаева, как когда-то Борис Полевой знаменитого Маресьева. О Девятаеве много тогда говорили и писали, а позже даже вышел художественный фильм о человеке с похожей судьбой - «Чистое небо», с Евгением Урбанским в главной роли. Однако и сегодня далеко не все знают, что летчик-герой, совершив отчаянный угон, вступил в немыслимый поединок с самим отцом «Фау» Вернером фон Брауном…
Первый боевой вылет 24-летний летчик Девятаев на своем «ишачке» И-16 совершил уже в первый день войны, заставшей его под Минском. Первый «юнкерс» он сбил через три дня под Могилевом и уже в июле 41-го был награжден орденом Красной Звезды. Позже на его счету появятся 9 сбитых им лично стервятников и еще 8 в групповом бою.
Говорят, что Девятаевым его, родившегося в семье мордовского крестьянина тринадцатым ребенком, сделала деревенская паспортистка, переврав в выданной ему для учебы справке родовую фамилию Девятайкиных. Отец умер от тифа, когда мальчику было всего два года. Легко представить, как жилось в многодетной бедной деревенской семье, однако все дети выжили и выросли крепкими, смелыми, не боящимися невзгод.
В тринадцать лет Михаил впервые увидел самолет и понял, что обязательно станет летчиком. Но путь в летчики оказался тернист - сначала пришлось определиться в казанский речной техникум, который он успешно закончил, одновременно учась в аэроклубе. Потом было летное военное училище, после которого в 1939 году Девятаев явился в родное Торбеево лейтенантом, еще не ведавшим об испытании, которое готовит ему судьба…
В одном из воздушных сражений на Украине, свалив на землю «мессер», Девятаев был ранен в ногу, потерял много крови, однако сумел посадить самолет. Кровь, которую ему отдал только что вернувшийся из полета герой Испании командир эскадрильи Владимир Бобров, Девятаеву переливали прямо на крыле самолета.
После госпиталя молодой летчик получил назначение в полк ночных бомбардировщиков У-2. Овладев тактикой боя на «небесном тихоходе», Девятаев неоднократно летал на бомбардировки вражеских позиций, доставлял донорскую кровь в полевые госпитали, вывозил из немецкого тыла раненых партизан.
И все же, летая на У-2, Девятаев мечтал вернуться в истребительную авиацию. Помог «уговорить медицину» и взял его в свою авиадивизию к тому времени дважды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. По словам Девятаева, увидев любой самолет их дивизии, - а летали летчики на американских «кобрах», - немцы сразу предупреждали своих: «Внимание! В небе Покрышкин!»
Девятаева сбивали. В первый раз - на третий день войны. Тогда под Минском он попал под огонь «мессершмитта» и выпрыгнул с парашютом из горящего И-16. Не прояви он в тот момент находчивости, война и жизнь окончились бы для него уже в этом бою, ибо «мессер» развернулся, готовый расстрелять летчика. Девятаев стянул стропы и быстро «колбасой» понесся к земле. В ста метрах он успел раскрыть парашют и таким образом спасся. Прыгать летчику приходилось потом еще не один раз, но судьба оставалась к нему благосклонной. И все же последний полет, когда его машину подбил вражеский самолет, оказался роковым.
Это произошло 13 июня 1944 года, накануне наступления под Львовом. В тот злополучный день он сделал три боевых вылета (а их к тому моменту у него было более 180). Поднявшись на закате солнца в четвертый, старший лейтенант Девятаев увлекся неравным боем и не заметил, как из облака вынырнул «фокке-вульф» (по другим данным - «мессершмитт»). Едва ли не в тот же миг он ощутил, как споткнулась его боевая машина, увидел дым и языки пламени. Покидая по приказу командира горящий самолет, готовый каждую минуту взорваться, летчик сильно ударился о хвостовой стабилизатор…
Очнулся Девятаев в землянке летчиков, но это были не свои. Прямо перед собой он увидел немецкого офицера. Сначала с ним обошлись почти по-джентльменски - перевязали рану, накормили, не тронули ордена. Но, оказалось, все было психологической подготовкой склонить к измене. Тот самый немецкий офицер предложил ему, как и остальным советским летчикам, перейти на сторону противника и воевать против Советского Союза. «Среди летчиков предателей не найдете», - таков был ответ Девятаева. После этого отношение к пленному резко изменилось…
Встретив в прифронтовом лагере военнопленных таких же, как он сам, летчиков, Девятаев выяснил, что в плену те оказались после вынужденных посадок или прыжков из подбитых машин. Многие были ранены, с обожженными лицами и руками, в обгоревшей одежде. Но это были люди, уже видавшие Сталинград, Курскую дугу, освобождавшие Киев, это были летчики, познавшие вкус победы. И сломить их оказалось очень трудно. Всех летчиков держали от остальных пленных отдельно. И на запад повезли не в поезде, а в транспортных самолетах.
Оказавшись в фашистском концлагере у города Клейнкенигсберг, Девятаев решил бежать во что бы то ни стало. Врач, тоже пленный, как-то рассказал, что неподалеку находился аэродром. В воскресный день, когда немецкие летчики отдыхают и у машин остается только охрана, можно напасть, захватить самолет. Трудней всего было убежать из самого лагеря, вся территория которого простреливалась с вышек. Ров, колючая проволока с током высокого напряжения… Вместе со своими проверенными друзьями-летчиками Девятаев решил делать подкоп прямо из барака, стоявшего на сваях, под ограду. Рыли ложками, мисками, а землю выносили, ровным слоем рассыпая ее под дощатым полом барака. Работали ночью, наблюдая в щелку за часовым. Из детских рубашек, подобранных у барака (раньше здесь содержались дети), нарвали ленты. Веревкой, привязанной к ноге «забойщика», подавали сигнал опасности. Чтобы землей не запачкать одежду и не выдать себя, в нору лазали нагишом. Сил хватало на пять-шесть минут. Когда цель была уже близка, в барак вдруг хлынули нечистоты - узники вышли не на ту трубу…