– А если нас твоя любимая тетя Тася засечет? – засмеялась я.
Тетя Тася – сверхлюбопытная соседка Матильды.
– Действительно, девчонки, мы вас проводим – и домой, поздно уже, а завтра заниматься надо, – сказал Митя.
– Ой, а паспорт! – вспомнила Мотька. – Надо же поглядеть на него.
Мы подошли к фонарю, Костя достал из кармана паспорт. Мы раскрыли его. Это был паспорт Кудряшонка Геннадия Павловича.
– Кудряшонок? Кудряшонок? Откуда я знаю эту фамилию? – сказала Мотька, бросая в мусорный контейнер верой и правдой послужившие нам мешки. А марлю она запихала назад в рюкзачок. – Пригодится еще. Постираю – и порядок! Нет, но откуда я знаю фамилию Кудряшонок?
– Кудряшонок? Это, наверное, украинская фамилия, а ты ж у нас полухохлушка.
– Думаешь, мне эта фамилия знакома на генном уровне? – выдала вдруг Матильда, и мы опять покатились со смеху.
Утром, когда мы проснулись, Матильда сказала:
– Я из-за этого Кудряшонка всю ночь маялась. Даже спала плохо.
– Ну и как? Вспомнила?
– Да есть одна мысль…
– Поделись, подруга!
– Я сейчас!
Мотька соскочила с кровати и кинулась в кладовку. Вернулась она с толстенной пачкой старых газет.
– Это что?
– Не видишь? Газеты. «Вечерка»! Понимаешь, там печатают объявления о пропаже людей. Сдается мне, я объявление с этой фамилией видела. Кудряшонок! Я еще тогда подумала: такая симпатичная веселая фамилия, а человек – пропал!
– Ты уверена?
– Почти!
Я тоже вскочила и принялась вместе с Мотькой просматривать старые выпуски «Вечерки».
– Ну! Что я говорила! – закричала вдруг Мотька, протягивая мне газету, где сообщалось, что «гр. Кудряшонок Геннадий Павлович ушел из дому 15 марта с.г., и с тех пор его никто не видел. Всех, кто что-нибудь знает о его местопребывании, просят обратиться по телефонам…»
– Да, Матильда! – поразилась я. – Ну у тебя и память. Обалдеть!
– Да Бог с ней, с памятью. Ты лучше скажи, что это за квартира такая, а? И что там журналисты найти надеются? За каким чертом в пустой сгоревшей квартире камеру устанавливать?
– Да… Вопросов куча, а ответов… Но одно точно – привидения там водятся, Лидочка с Ленечкой нынче же в этом убедятся, – засмеялась я.
– Погоди, Аська, не до смеху тут! Что будем делать с Кудряшонком? Обратимся по телефону, как предлагают, или…
– Или что?
– Или же сами попробуем поискать?
– Кудряшонка?
– Ну да!
– По-моему, все-таки надо сообщить в милицию…
– И тогда они нам вообще все следствие поломают. И кстати, у нас шансов найти Кудряшонка больше, чем у ментов.
– Почему?
– Потому что у нас один Кудряшонок, а у них… таких пропавших без вести – вагон и маленькая тележка. А кстати, мамина соседка рассказывала – у них в фирме пропал коммерческий директор. Так его даже искать не стали!
– Почему?
– Потому! Не стали, и все!
– Мотька, а как же мы-то его искать будем?
– А как мы вообще все наши дела вели? Вот так и будем, как Бог на душу положит! И, я считаю, это для нас сейчас самое главное.
– Что – это?
– Кудряшонок! Фиг с ним, с перстнем! Пусть теперь с ним разбирается тот, кто его нашел.
– Если нашел! Может, он по-прежнему валяется там в золе.
– Ну и пусть валяется. Человек-то важнее!
– И ты думаешь, он может быть еще жив?
– Запросто! Может, его где-то прячут, а может… Может, он сам решил скрыться… Или от дружков, или от жены… Всяко бывает.
– Но тогда он не захочет объявляться в живых, даже если мы его каким-то чудом и найдем.
– Ну и пусть! Это его личное дело, а нам просто важно убедиться, что человек жив, здоров и ни в чьей помощи не нуждается. Верно ведь?
– Верно! Но с чего мы начнем?
– Мы опять туда пойдем!
– Куда? В Орлово-Давыдовский?
– Именно!
– Но нас ведь там уже знают! И старуха в окне, и давешняя женщина с ребенком, и еще, возможно, полдвора!
– Ничего, что-нибудь придумаем. Переоденемся, наконец. Не впервой! – задорно блестя глазами, сказала Мотька.
– А мальчишкам скажем про Кудряшонка?
– Давай, Аська, пока не скажем! Им заниматься нужно, и вообще… Лучше мы вдвоем все провернем!
В этот момент позвонила тетя Липа. Она велела нам идти домой завтракать, а после завтрака просила нас съездить в Беляево, отвезти какие-то вещи ее двоюродной сестре. Отказаться не было никакой возможности.
– Не расстраивайся, Аська! Мы по дороге к метро забежим в Орлово-Давыдовский, а потом двинем в Беляево. Считай, со всеми делами час туда, час обратно! Ничего страшного! А потом вплотную займемся Кудряшонком!
Мы наскоро позавтракали под умиленными взглядами тети Липы и отправились по ее поручению. Первой, кого мы увидели, подойдя к арке на Орлово-Давыдовском, была та самая старушенция.
– Матильда, идем мимо. Мы не сюда.
– Ну и ладно. Значит, сейчас не судьба. Сделаем дело, и тогда уж…
И мы побежали через проспект Мира к радиальной станции метро.
Вот уж точно говорят – в гостях хорошо, а дома лучше! В Москве я была дома и просто наслаждалась этим ощущением. Только сейчас я отчетливо поняла, как одиноко и грустно мне было в Париже, несмотря на все его красоты…
– Аська, – пихнула меня локтем в бок Матильда, – ты чего задумалась?
– Да так, на тему «и дым отечества нам сладок и приятен…»
– Хорошо дома, да?
– Да!
– Но осенью ты все равно уедешь?
– Скорее всего… Дед настаивает, чтобы я еще год прожила в Париже. Но я не желаю сейчас об этом думать. До осени еще так далеко! И потом нам еще предстоит поездка в Италию! Ты, кстати, маме уже говорила?
– Нет пока!
– Почему?
– А я надеюсь, Игорь Васильевич, когда приедет, сам с ней поговорит! У него на нее влияние! Ась, а ты знаешь, где тети Липина двоюродная сестра живет? Ты у нее была?
– Один раз и очень давно!– А дорогу помнишь?
– Найдем, Матильда, не волнуйся! Это тебе не Париж, тут у всякой собаки дорогу спросить можно.
– А в Париже, что ли, нельзя?
– Почему? Спросить-то можно, но ответ еще надо понять.
– Ой, Ась, я что подумала… Вот пока мы не уедем…
– Ну, говори, что ты надумала?
– Не могла бы ты со мной французским подзаняться?
– Что? Я? Французским? Я ж его не знаю! Я просто могу на нем немного болтать, и все!
– А мне что, думаешь, грамматика ихняя нужна? Ни на фиг! Ты меня научи болтать! Сколько сама знаешь!
– Но это как-то… И вообще, зачем? В Италии и по-английски можно!
– Ну, Аська, что тебе стоит? Мне это совсем для другого надо!
– Для чего другого?
– Ты пойми, я ведь собираюсь в театральный поступать! А там обязательно французскому учат, сама понимаешь. Ну и мне хотелось бы хоть чуточку уже знать и уметь… Парле ву франсе?
– Уи, мадемуазель!
– Во! То, что надо! Научишь?
– Ладно, – засмеялась я, – уговорила! Но начнем, только когда на дачу выедем. Не раньше.
– Авек плезир!
– Ну, Матильда, ты даешь! Чему тебя учить-то? Ты, поди, не меньше моего знаешь!
– Скажешь тоже!
Мы без труда нашли нужный дом, все передали, выслушали кучу охов и ахов по поводу того, какая я стала большая, вежливенько попрощались и двинули обратно к метро.
– Ой, Аська, а я чего сообразила! Мы ж с тобой пропустим 850-летие! Вот обидно-то!
– Ничего мы не пропустим! Мы едем после двенадцатого сентября, а праздник то ли шестого, то ли седьмого! Я сама хочу это увидеть!
– Ну, тогда вааще… Кайф! Ой! – вскрикнула Мотька и как-то странно рванулась вперед и едва удержалась на ногах. – Ой, мама, как больно!
– Что ты, Мотька?
– Ой, больно! Ногу подвернула!
– Ну вот, только этого не хватало!
Я помогла Мотьке доплестись до ближайшей скамейки. Нога распухала на глазах.
– Ой, черт, что же делать? Больно…
Мотька побелела, на глазах выступили слезы.
– Надо бы холодный компресс… – растерянно сказала я.
– Девочка, что с тобой? – прозвучал вдруг ласковый женский голос. Рядом с Мотькой сидела женщина лет сорока, полная, с добрым приятным лицом.
– Да вот, ногу подвернула, – жалобно простонала Матильда.
– Ну-ка, покажи! Да-а-а, а ты далеко живешь?
– Далеко, в центре, – ответила я за Матильду.
– Ну вот что, идем сейчас ко мне, сделаем холодный компресс, и главное, я забинтую ей ногу и попрошу соседа вас домой отвезти.
– Ох, спасибо вам! – растрогалась я.
– Погоди благодарить-то, еще надо ее как-то довести, тут хоть и рядом, но ей, бедненькой, больно. Идем, идем, деточка, обопрись на нас и старайся как можно меньше наступать на больную ногу! Но как перебинтую ее, тебе будет легче, я знаю, сама всю жизнь мучаюсь, часто ногу подворачиваю!
Кое-как мы с доброй женщиной доволокли Мотьку до соседнего дома. Женщина жила на первом этаже пятиэтажки. Она усадила Мотьку в кресло, принесла таз с холодной водой и еще вывалила туда несколько лоточков льда.
– У меня сын все со льдом пьет! Давай, не бойся, подержи ногу немного в холоде.
Мотька взвизгнула, а потом на лице ее расплылась блаженная улыбка.
– Получше? – участливо осведомилась женщина.
– Не то слово! Спасибо вам огромное!
– А попить холодненького не хотите? У меня свой квасок, домашний!
– Спасибо, с удовольствием, – сказала я. У меня от волнения за Мотьку в горле пересохло.
Только тут я смогла оглядеться в комнате. Комната как комната, вполне уютная, много фотографий по стенам и вдруг…
– Мотька! Посмотри на этот портрет!
Мотька посмотрела туда, куда я указывала.
– Ух ты! Бывает же такое… – прошептала она.
С большой фотографии, висящей над сервантом, на нас смотрел тот самый парень, с которого все началось… Тот, который толкнул Мотьку.
Тут вернулась хозяйка с большим стеклянным кувшином и стаканами.
– Пейте, девочки, не стесняйтесь! Ох, я даже не знаю, как вас зовут! А я – Алла Сергеевна.
– Меня зовут Ася, а ее Мотя!
– Мотя? Это от какого же имени?
– Матильда! – со вздохом ответила Мотька.
– Матильда! Надо же, какое красивое имя! Только что ж это сокращение какое… деревенское…
– Да так… Что еще от Матильды придумаешь?
– Почему? Можно, например, Тиля, как-то поинтереснее!
– Тиля? А что, мне нравится! Даже очень, – оживилась вдруг Мотька. – Вот встречу своего принца и скажу ему, что меня зовут Тиля!
– Еще не встретила принца-то? – полюбопытствовала Алла Сергеевна. – Такая хорошенькая, глазищи вон в пол-лица, и не встретила?
– А вон на портрете, это ваш сын? – спросила Мотька.
– Да, сын, ему уж девятнадцать лет…
– А чего, вполне в принцы годится! – заявила Мотька.
Алла Сергеевна рассмеялась:
– Да нет, не годится!
– Почему это?
– Да… так… С плохой компанией он связался, девочки…
– Ширяется, что ли? – спросила Мотька.
– Боже сохрани! Нет, пока Бог миловал от такой напасти! Это бы я распознала… Я, Мотенька, иногда ночью, когда он спит, на руки да на ноги его гляжу, нет ли следов от уколов…
– Алла Сергеевна, а чем он занимается? Учится или работает? – поинтересовалась я.
– Работает! Или говорит, что работает, зарплату, правда, аккуратно приносит, ничего не скажу… Но… Чужой он какой-то стал… Я все жду не дождусь, чтоб женился он…
– А в армию его не заберут? – спросила Мотька.
– Нет, у него освобождение. Спина больная, и то слава Богу.
– Так это ж вам повезло! – воскликнула Мотька. – И вообще, по-моему, очень даже симпатичный парень. Не колется, зарплату приносит, так, может, пьет?
– Нет, не пьет, навидался он этой радости… Мой отец, царствие ему небесное, вот он пил, уж так пил… И все на глазах у мальчонки, так что Илюшка мой и в рот эту дрянь брать не хочет!
– Ну так он же у вас почти святой, – засмеялась Мотька, – и очень даже в принцы годится! Вы меня с ним познакомьте, а я уж его от любой компании оторву.
Алла Сергеевна глянула на Мотьку с испугом.
– Да я шучу! Шучу! – тут же заявила Мотька.
– А сколько тебе годочков?
– Пятнадцать, – немного приврала Мотька.
– Ну, рано тебе еще… Да и Илюшка вряд ли поглядит в твою сторону.
– Алла Сергеевна, может, хватит мне ногу в воде держать, лед вон весь растаял, – почему-то резко перевела разговор Матильда.
– А и вправду хватит! Вот тебе полотенце, вытирай ногу, только осторожно, а я сейчас бинт принесу!
Она взяла таз и вскоре вернулась.
– Ох, девочки, а бинта у меня и нету! Придется тебе, Ася, в аптеку сбегать. Тут близко, за углом! Деньги-то у тебя есть?
– Есть, спасибо!
Она объяснила мне, какой бинт надо купить, и я убежала, а когда вернулась, Матильда и Алла Сергеевна о чем-то самозабвенно беседовали.
– А, вот и Ася пришла! Купила все? Умничка! Ну, Мотя, сейчас забинтуем ногу.
И она с удивительной ловкостью принялась бинтовать Мотькину ногу.
– Ну-ка, попробуй наступить!
Мотька осторожно спустила ногу на пол и встала.
– Ой!
– Больно?
– Уже не очень! Спасибо вам огромное!
– Погодите, я сейчас соседу позвоню, может, отвезет вас хотя бы до метро! Ох, ну вот беда, нет его дома!
– Может, мы такси возьмем, а дома моя мама заплатит! – предложила я.
– Аська, а давай возьмем такси до маминого дома, а? В Ясенево, тут недалеко!
– Еще чего! Зачем твою маму пугать? Ей сейчас это вредно! – сказала я.
И тут вдруг дверь распахнулась и в комнату вошел Илюша, собственной персоной.
– Мам, привет! Здрасьте! – застеснялся вдруг он.
– Илюшенька, наконец-то! Голодный небось? – вскинулась Алла Сергеевна.
– Да нет, мам, я ел!
– Илюш, а у нас гости!
– Вижу! – он вопросительно глянул на мать. Мол, кто такие?
– Да вот девочка ногу подвернула! Я ей забинтовала как следует, думала, Михал Иванович их отвезет, а его как назло дома нет.
– Ничего, – сказала я, – мы такси возьмем… Я сейчас сбегаю, поймаю!
– Я сам! – вызвался вдруг Илюша. И выскочил из квартиры.
– И чем вы, Алла Сергеевна, недовольны? Золотой же парень! – сказала я.
Она, казалось, была обрадована. Но все же вздохнула тяжело:
– Страшно мне за него, ох страшно! Возраст такой… Да и обстановка везде… Я только тогда и успокаиваюсь, когда он у меня на глазах!
Но тут уже вернулся Илюша.
– Порядок, девушки! Машина ждет! Вам куда в центр-то?
Я назвала свой адрес.
– Отлично!
Мотька встала и, опираясь на меня, захромала к двери.
– А ну-ка, отойди! – сказал мне Илюша и вдруг подхватил Мотьку на руки.
– Ах ты Господи! – воскликнула Алла Сергеевна.
– Спасибо, спасибо вам за все! – искренне поблагодарила я.
– Пошли уж, провожу до машины!
Илюша уже усаживал Мотьку на заднее сиденье так, чтобы она могла вытянуть ногу. Мы еще поблагодарили и мать, и сына, и наконец машина тронулась с места.
– Между прочим, девочки, за доставку уже уплачено! – сообщил шофер, когда мы выехали на Профсоюзную.
– Что? – переспросила я.
– Парень заплатил за доставку! Настоящий кавалер!
– Обалдеть! – вырвалось у Мотьки.
– Да… Ой, а вы скажите, сколько он заплатил, чтобы мы знали, сколько отдать, – заверещала я.
– Шестьдесят тыщ.
– Спасибо!
– Аська, тогда поедем прямо ко мне!
– Это куда же? – насторожился шофер.
– Туда же, только в соседний дом!
– Это другое дело. А как это тебя угораздило ногу повредить? – полюбопытствовал шофер.
– Как-как, шла, камушек под ногу попался, вот я ее и подвернула, – ворчливо ответила Мотька. – Ну, подруга, как тебе все это нравится, а?
– Мне лично нравится, по-моему, нам здорово повезло!
– Да уж, этот шанс надо на все сто использовать!
– У тебя уже есть идеи?
– Конечно! – важно ответила Мотька. – У меня всегда есть идеи, ты же знаешь!
– Девчонки, это вы про что? – спросил вдруг шофер.
– Это мы, дядя, про любовь! Про что же еще? – задорно ответила Мотька.
– Про любовь? – засмеялся шофер. – А не рано вам еще?
– Про любовь, дядя, никогда не рано и никогда не поздно! Слыхали, любви все возрасты покорны.