– Тому, что этот тип не будет твои мужем!
– Я тоже! – вырвалось у Кирилла.
Марина звонко рассмеялась.
Они проехали по шоссе уже километров пятнадцать, как вдруг Петька завопил:
– Стойте! Стойте! Это Медынский!
В самом деле на шоссе стоял Медынский и голосовал, пытаясь хоть кого-то остановить.
– Всеволод Григорьевич! – выскочил из машины Петька. – Всеволод Григорьевич! Что с вами случилось?
– Настоящий кошмар! Я… Сначала спустило колесо, потом только я поехал, лопнул вентиляционный ремень, а теперь еще одно колесо спустило, и запаски больше нет! Я чуть с ума не сошел! Такое невезение со мной первый раз, черт знает что! И сотовый свой я сдуру дома оставил. Одним словом, кругом шестнадцать!
– Ничего, Сева, – засмеялся Шура. – Зато теперь начинается полоса везения! Во-первых, ты встретил нас. Во-вторых, Воскресенский арестован. А в-третьих, ты встретил нас всех живыми. И это самое главное.
На следующий день утром Петька и Кирилл помчались к Ляле. Она открыла им, и глаза у нее были счастливые.
– Петя, спасибо тебе!
– За что? – растерялся Петька.
– За все вообще…
– Да ладно тебе. Главное, ты довольна. А где Владислав Русланович? У нас к нему дело!
– Он бреется! – восторженно сообщила Ляля. – А тетя Сима… она… Вы только не ругайтесь! Она побежала в магазин! Сказала, что просто не в силах больше сидеть взаперти…
– И правильно! Ей больше взаперти сидеть не надо! Они свободны, Лялька! – что было силы хлопнул ее по плечу Кирилл.
– Почему?
Но тут появился свежевыбритый Владислав Русланович.
– О, друзья мои! Весьма рад вас видеть!
– Владислав Русланович! Воскресенский арестован! – сообщил Петька.
– То есть как? Но ведь у вас не было никаких доказательств…
– Его взяли, можно сказать, с поличным! При покушении…
– При покушении? На кого?
– Ну… это… В общем, на нас и на артиста Корабелова!
Тут друзьям пришлось все подробно рассказать Кострючко.
– И знаете, – подвел итог рассказу Петька, – он, по-моему, сумасшедший. Мне так показалось…
– Ну не знаю, Петя, не знаю. Может, он и сумасшедший, но, как говорится, вполне вменяемый и дееспособный, – усмехнулся Владислав Русланович. – И, думаю, ему придется за все ответить. Значит, теперь мы можем вернуться домой?
– Ну конечно! Но вам придется дать показания… Мы не могли умолчать о вас.
– Я понимаю! Вполне понимаю, хотя… Не хотелось бы, конечно…
– Петя, – вмешалась в разговор Ляля, – а про то, что я… мы…
– Про то, что Владислав Русланович твой отец, мы ни слова не сказали. Это милиции не касается!
– Слава богу! – вздохнула Ляля с облегчением. – И еще… Кирка, Петя, я хочу вас попросить… Не надо никому про это рассказывать! И тем, кто в курсе, тоже скажите… Ну, там Даше, Игорю, Стасу… Не надо… Пусть никому не говорят! Я не хочу, чтобы мама знала…
– Почему? – воскликнул Кирилл.
– Не знаю… Просто… Она может расстроиться, а я не хочу… Лучше мы с папой будем видеться ну это… тайно. Я ее постепенно подготовлю, а там, может, и признаюсь.
– Это ты, Лялька, зря! – покачал головой Кирилл. – Смотри, заврешься, потом не расхлебаешь!
– Я боюсь, вдруг она запретит мне видеться с папой?
– Вот если бы она уже тебе запретила, тогда бы я еще понял твое вранье, а так… – пожал плечами Кирилл. – А вы тоже считаете, что ей лучше молчать? – обратился он к Кострючко.
Тот смущенно развел руками:
– Может, и в самом деле лучше постепенно…
«Может, ты и гениальный изобретатель, Кострючко, но не орел, – вспомнил Петька фразу из какого-то фильма. – Нет, не орел!» Но он, разумеется, промолчал.
Тут вернулась из магазина Серафима Ивановна.
– Симочка! – радостно встретил ее Владислав Русланович. – Мы можем хоть сейчас вернуться домой!
– Владик, что ты говоришь?
– Извините, – сказал вдруг Кирилл, – Владислав Русланович и Ляля все вам расскажут, а нам надо идти, у нас еще уйма дел! Правда, Петь?
– Да, конечно, я совсем забыл! Нам пора!
Они быстро простились и выбежали на улицу.
– Хованщина, ты чего? – спросил Петька.
– Знаешь, мне там как-то душно вдруг стало! Не знаю, но… Не нравится мне этот Лялькин папаша! Слабак!
– Ну, не всем же быть героями, хотя я тоже от него не в восторге, честно говоря.
– Я в каком-то кино видал, там тетка одна говорит: хороший ты мужик, но не орел! Вот и он тоже… Не орел!
Петька расхохотался.
– Квитко, ты чего ржешь?
– Я это самое кино тоже вспомнил! Еще в квартире! Здорово, Хованщина!
– Петь, а ты отцу своему про это расскажешь? Ну, про Кострючко?
– Нет, не расскажу!
– Почему?
– Неохота, Кирюха, столько пришлось бы объяснять… И потом, боюсь, папа был бы разочарован…
– Тем, что он не орел?
– Вот именно!
– Ну а сейчас мы куда? Не домой же!
Петька задумался. Домой действительно не хотелось. И вдруг он почувствовал, что очень соскучился по Даше. К тому же она и Софья Осиповна имеют полное право знать, чем же кончилась вся эта история.
– Кирюха, давай к Лавре на дачу съездим, а?
– Давай! – сразу согласился Кирилл.
Даша лежала у себя в комнате и смотрела в потолок. Ей ничего не хотелось в этой жизни. Еще при маме и бабушке она старалась держаться, улыбалась, что-то оживленно говорила, а оставаясь одна, без сил валилась на кровать. Однако она напрасно считала, что бабушка ничего не замечает, увлеченная своим кардиологом. После завтрака Софья Осиповна позвала Стаса в дальний угол сада.
– Стасик, я хочу поговорить с тобой, и притом серьезно.
– Слушаю вас, Софья Осиповна, – благовоспитанно ответил Стас.
– Стасик, я уверена, ты знаешь, что творится с Дашкой! Мне она ужасно не нравится! У нее какие-то нелады с Юрой? Говори, не бойся, я тебя не выдам, но я хочу знать!
– Хорошо, – кивнул Стас, – да, они поссорились, но это бы с полбеды…
– А в чем беда? – побледнела Софья Осиповна.
– В том, что он… он уехал, Софья Осиповна.
– Ну и что? Не в первый раз ведь…
– Да, но сейчас все вышло очень некрасиво. Он уехал втихаря…
– То есть как?
Стас рассказал Софье Осиповне то, что ему рассказывала Даша.
– Фу! – сморщила нос Софья Осиповна. – И вправду некрасиво. Я от него не ожидала. Это так не по-мужски… Бедная моя девочка… Знаешь, Стасик, когда мужчина, в которого ты влюблена, ведет себя не по-мужски, это всегда ужасно больно и обидно… за себя обидно… Ты уж, будь добр, учти это на будущее, ладно? – ласково улыбнулась ему Софья Осиповна. Хотя она была уверена, что Стасу это вряд ли угрожает. Он, насколько она знает, даже в самых трудных ситуациях держался молодцом. – Стасик, а ты уверен, что он уехал?
– Да. Я позвонил в фирму, где он работал, и мне сказали, что он уволился и уехал в Бельгию.
– А Дашке ты сказал?
– Конечно.
– Бедняжка… Ну ничего, переживет. Первая любовь редко добром кончается…
– Соня! Соня! – услышали они чей-то голос.
– Поля! – удивилась Софья Осиповна и поспешила навстречу подруге.
– Соня! Соня! Такие новости! – захлебывалась Полина Евгеньевна. – Только дай мне сперва стакан воды!
– Стасик! Принеси воды! – попросила Софья Осиповна, усаживая разгоряченную подругу в плетеное кресло.
Стас принес стакан нарзана.
– Ну, ребята! Я такие новости вам привезла, – отпив глоток, проговорила Полина Евгеньевна. Глаза у нее при этом сверкали. – А где Дашка?
– Ей не здоровится, – ответила Софья Осиповна, – а зачем она тебе?
– Зовите ее! Пусть тоже услышит!
– Попробую! – сказал весьма заинтригованный Стас и побежал в дом. – Дашка, что ты тут киснешь? Идем скорее, там Полина Евгеньевна примчалась с какими-то потрясающими новостями!
– Ну и что? Я-то тут при чем?
– А при том, что она без тебя говорить не хочет!
– Стасик, мне неохота… Ну пожалуйста, скажи, что я сплю, или умираю, или ушла… Придумай что-нибудь! Я не могу больше притворяться! У меня сил нет!
– Не надо притворяться! Просто пойди послушай, что она расскажет! А потом иди себе и валяйся опять, как… мешок с картошкой! – рассердился вдруг Стас.
Он в последние дни был так ласков и бережен с ней, что она страшно удивилась и даже спустила ноги с кровати.
– Ладно, пойду, – кивнула она. Ссориться еще и с ним ей вовсе не хотелось.
– А вот и они! – сказала бабушка, испытующе глядя на внучку. Вид у девочки хуже некуда. Оно и понятно. Хорошо, что приехала Поля, хоть отвлечет ее немножко. – Ну, Поля, что там стряслось у тебя?
Полина Евгеньевна загадочно улыбнулась, выдержала паузу по всем законам театра и выпалила:
– Воскресенский арестован!
– Как?
– Когда?
– Откуда ты знаешь? – посыпались вопросы.
– Слушайте меня внимательно! Вчера днем ко мне заявились два ваших мальчика, Петя и Кирюша.
– К вам? Зачем? – воскликнула Даша. Опять Петька что-то учудил!
– Они были одержимы идеей помешать браку Воскресенского с Маришей Корабеловой. И хотели, чтобы я с нею поговорила. Но, честно признаюсь, я струсила!
– Ты струсила? – удивилась Софья Осиповна. – На тебя не похоже.
– Тем не менее. Я подумала, что мне неловко вмешиваться в такое сугубо частное дело, а потом… Я попросту испугалась, что Марина наплюет на мои советы, скажет своему Воскресенскому, ну и… Мы же знаем, на что он способен. Но мальчики, кажется, не были в претензии, а просто попросили дать им адрес Марины. Ну я и дала. А сегодня утром весь поселок уже гудел, что вчера на даче Корабеловых была перестрелка, и милицейская засада, и еще куча всяких ужасов, и в результате арестовали Воскресенского! Он якобы запер Марину в погреб, стрелял в каких-то мальчишек, а повязал его будто бы Шура! Где там правда, где нет, не знаю. Точно только то, что Воскресенского арестовали, на его даче был обыск, но никто вроде бы серьезно не пострадал. А вы еще ничего не знаете?
– Ничего, – покачала головой Софья Осиповна. – Но ты точно знаешь, что никто не пострадал?
– Да! В этом меня уверяли все! А я всех с пристрастием допрашивала, я же знала, что мальчики туда пошли! Боже мой, вон же они. Приехали!
В самом деле, к калитке подошли Петька и Кирилл. В руках у Петьки был большущий букет ноготков.
При виде друга Даша задохнулась от радости.
– Петька! – бросилась она навстречу ему. – Петька, привет! Это мне?
– А кому же еще? – зарделся Петька.
– Кирка, здравствуй! – сказала Даша.
– Здорово, Лавря!
– Мальчики! Мальчики! – кричала Полина Евгеньевна. – С вами ничего не случилось? Нет? Вы там были? Были?
– Были! – с достоинством ответил Петька и поздоровался с дамами и Стасом.
– Мальчики, умоляю! Расскажите, что там случилось? Я так волновалась! Там действительно стреляли? Марину и вправду заперли?
– Полина Евгеньевна, – улыбнулся Петька, – если позволите, мы все расскажем по порядку!
– Да-да! Молчу, молчу!
– Кирюха, а может, ты расскажешь, а? – предложил Петька.
– Нет, давай вместе, ты говори, а я дополню, если ты что упустишь!
– Как хочешь, – пожал плечами Петька. – Так вот, когда мы пришли к Марине…
Все слушали затаив дыхание. Только Полина Евгеньевна время от времени восклицала в адрес Воскресенского: «Боже мой, какая сволочь! Нет, каков мерзавец! Вот выродок!»
– Эх, слышали бы вы, как Петька с ним разговаривал! – встрял в его рассказ Кирилл. – Как будто и не боялся…
– Петь, а ты боялся? – спросила Даша.
– Естественно, боялся. Не боятся только психи! Когда сидишь, как болван, на полу, скованный с Кирюхой, а тебя по морде веником лупят и пушкой грозят… Ясное дело…
Софья Осиповна смотрела на Петьку с нежностью. Вот это по-мужски! Он не строит из себя невесть какого храбреца перед девочкой, в которую по уши влюблен, и у него хватает чувства юмора, чтобы рассказать, как его лупили веником по морде…
Когда рассказ был окончен, Даша улучила момент и тихонько спросила:
– Петь, а почему ты сегодня привез мне цветы?
– Они тебе понравились?
– Обожаю ноготки! – с улыбкой сказала Даша.
– Вот за этим я их и привез.
– Зачем?
– Чтобы ты улыбнулась. Ты в последнее время что-то редко улыбалась…