– «Что с того?» А то, что Эсперо где-то рядом, и мы должны пойти отыскать его! Вы что, не верите, что я его чуяла?
– Может быть, ты его действительно чуяла, – мягко ответил Грулло. – Но иногда мы все обманываемся. Эстрелла, я слышал, как ты зовешь его во сне. Твои мысли полны им. Мы это понимаем. Вы были очень близки. Он был тебе как отец. И все же…
– Грулло хочет сказать, – продолжила за него Корасон, – что ты слишком упорствуешь.
– Вот и я о том же, – фыркнул Бобтейл.
Жестокие слова. Эстрелла задрожала.
– Эстрелла, – осторожно проговорил молодой жеребчик Селесто, – ты не можешь до бесконечности искать Эсперо. Трава жухнет. Мы и так уже ложимся спать на голодный желудок. У нас почти не осталось времени.
«Нет!» – хотелось крикнуть Эстрелле.
– Вы хотите сказать, что я себя обманываю? Значит, никто-никто не чуял его запаха?
– Мне кажется, я чувствовала, но только в какой-то момент, – сказала Анжела. – И все равно…
– Все равно – что? – требовательно спросила молодая кобылка.
На этот раз вперед выступил Аррьеро, темно-гнедой жеребец.
– Все равно у нас нет времени гоняться за призраками. Здесь не очень-то хорошая трава. Да что там, она здесь хуже некуда. Чем больше ее ешь, тем голоднее становишься.
– Ведьмина трава, – пробурчала Корасон.
– Я предлагаю, – сказал Грулло, – подождать и поискать еще день-два. Но на этом все, Эстрелла. После этого мы пойдем на север, потому что ты сказала, что там мы сможем найти сочную траву.
– Нет! – пронзительно заржал Бобтейл. – Если Эстрелла хочет, пусть остается. А мы уйдем.
Молодые жеребчики, Вердад и Селесто, обменялись нервными взглядами. Селесто неуверенно выступил вперед. Один глаз у него был карий, а второй – голубой, но сейчас оба они были наполнены страхом.
– Бобтейл, ты… ты хочешь сказать, что табун должен разделиться?
– Именно это он и сказал, – фыркнул Аррьеро.
Лошади замерли в молчании.
Эстрелла оглядела всех по очереди. Нельзя так просто взять и разорвать связи, созданные между ними. Ведь эти связи – самое главное, то, что делает их табуном. Они нужны друг другу. Но и Эсперо они нужны. Как убедить их не терять надежды?
– Я не осмелюсь разделить табун. Если вы настаиваете, я, конечно, подчинюсь. Каждый из нас ценен. Мы нужны друг другу. Но и Эсперо мы тоже нужны. И он сейчас где-то бродит и надеется, что мы ему поможем. Давайте все-таки подождем хотя бы день, а потом пойдем дальше. Я обещаю.
Она почувствовала их колебания. Корасон и Анжела переминались с ноги на ногу, внезапно перестав смотреть Эстрелле в глаза. Селесто глядел куда-то вдаль, словно пытаясь представить, каково это – оказаться где-то там одному, без табуна.
Тишину нарушил Бобтейл.
– Эсперо нас не бросил, когда мы были напуганы и не верили, что у нас хватит сил прожить без людей. – В глазах жеребца появилось отсутствующее выражение, как будто он вспоминал ту ночь. Раздался тяжкий вздох. – И поэтому я считаю, что надо подождать еще день. Может быть, нам удастся найти его следы.
Эстрелла наклонила голову.
– Спасибо, Бобтейл. Спасибо тебе.
И, проговорив это, она увидела, как его копыто, только недавно яростно рывшее землю, спокойно опустилось на траву.
* * *Тихо терпеливо подбирался к Большому Псу все ближе и ближе. Между ними было уже не более пяти шагов – ничтожное расстояние в поредевшем после осенних листопадов и дождей лесу.
Мальчик прятался за большим камнем, когда что-то напугало Большого Пса. Тот попятился, а затем шарахнулся в сторону, ударился о дерево и упал. Проклиная свою хромую ногу, Тихо как мог быстро бросился к зверю, который молотил по земле ногами, пытаясь подняться и умчаться прочь. Казалось, ему это вот-вот удастся, но он то и дело натыкался на деревья. Уворачиваясь от беспорядочно мелькающих в воздухе копыт, Тихо протянул руку к животному.
При первом прикосновении Эсперо задрожал всем телом, но мальчик начал гладить его прямо под холкой, и конь стал понемногу успокаиваться. Лаская огромное животное, Тихо вспомнил, как Гару растирала ему основание шеи после того, как на него напали мальчишки и хотели побить его, когда он был еще совсем маленьким.
– Ты такой же, как я. Один-одинешенек, – прошептал Тихо.
Прикосновение мальчика оказалось очень сильным и нежным. Его мягкий голос бормотал какие-то слова, и хоть Эсперо не знал языка, он успокаивался, слыша их.
Склонившись над жеребцом, мальчик понял, что его широко раскрытые глаза ничего не видят.
– Ты слепой. Тебя ослепил огонь. – От странного существа пахло как от травоядного животного, да и зубы его не сулили никакой опасности. – И ты хочешь пить. Я могу отвести тебя к воде. Пойдем! Пойдем! – Тихо не знал, как назвать диковинное существо. – Пойдем, Большой Пес! – сказал он наконец, не придумав ничего лучше.
Страх Эсперо сменился замешательством. Ему было приятно ощущать тепло человеческой руки. Она спустилась ниже и погладила его по плечу. Он чувствовал, как успокаивается. Мальчик говорил тихо, как будто убеждая его в чем-то. «Он хочет, чтобы я встал. Он боится, что я повредил ноги, а на самом деле я просто устал бороться».
Подумав так, старый жеребец оперся на передние ноги и, подбадриваемый Тихо, подтянул задние и поднялся. Он понял, что человек рядом с ним – маленький, просто мальчишка.
– Ну вот ты и снова на ногах, Большой Пес! Молодец! Теперь пошли со мной, и я отведу тебя на травку.
Эсперо чуть снова не упал, теперь уже от изумления. Мальчик не попытался надеть на него уздечку или хотя бы просто накинуть на шею веревку. Он просто шел впереди, в нескольких шагах. И Эсперо последовал за ним – вернее, за его запахом.
Это был сложный запах. От мальчика пахло кедром, немного – солью, и еще чем-то почти неуловимым, как будто недавно он много времени провел рядом с умирающим человеком. Этот запах, хоть и едва заметный, полнился печалью, смешанной с одиночеством. Похоже, мальчик не часто бывал рядом с другими людьми.
«Мы похожи, – подумал Эсперо, следуя за ним. – Мы оба отбились от наших табунов».
Тихо перевел Эсперо через ручей к месту, где заметил полянку густой серебристой травы – терескена.
– Вот, – мягко произнес мальчик, поднося к морде коня пучок травы. Большой Пес понюхал ее, потом осторожно взял зубами. – Она того же цвета, как твоя шкура – по крайней мере там, где ее не опалил огонь.
Этот цвет напоминал Тихо неровный свет в начале зимы, когда солнце как будто старается задержаться на небе подольше, несмотря на сокращающийся день. Мальчик уже решил, что искупает Большого Пса, чтобы его шкура снова стала серебристой и блестящей. Но вначале нужно что-то сделать с его глазами. Приближался рассвет, и Тихо заметил, что Большой Пес поднимает голову и поводит ей, словно пытается увидеть небо.
– Что ты хочешь увидеть? Что ты чувствуешь? – спросил Тихо. Он подумал, что, возможно, это существо чем-то похоже на Гару, только вместо погоды оно умеет чуять свет, даже если не видит его.
Тихо был маленького роста, а Эсперо – наоборот, очень высоким. Но мальчику хотелось заглянуть ему прямо в темные невидящие глаза.
Неподалеку лежал большой камень.
– Иди сюда, Большой Пес.
Существо, кажется, поняло, чего от него хотят. Тихо залез на камень и, не дотрагиваясь до морды коня, заглянул в его глаза. Он увидел, что они обильно слезятся, а веки сильно опухли. Мальчик вспомнил, что, когда он был совсем маленьким и ему чем-то засыпало глаза, Гару сделала мазь из травы с широкими листьями, которую называла стариковской лозой. Нужно найти ее, выдавить сок и смешать с кедровой живицей.
Но сейчас первым делом нужно, чтобы Большой Пес вдоволь наелся и напился. Кто знает, вдруг он пошел за Гару не только за тем, чтобы не дать ей умереть в одиночестве…
* * *Эсперо покорно стоял с закрытыми глазами на берегу ручья, пока мальчик залезал на дерево и накладывал ему мазь. Они проделывали это уже в третий раз. Тихо казалось, что отек спадает, а глаза животного под веками движутся, как будто оно рассматривает какой-то сумеречный пейзаж.
– Что ты видишь, Товарищ?
Эсперо тихонько фыркнул. Откуда мальчик узнал, что он не всегда был один, что у него есть собратья по табуну? Они с каждым днем всё лучше и лучше понимали друг друга. Поэтому Тихо перестал называть зверя Большим Псом – он понял, что тому не слишком нравится это имя.
Эсперо видел нечто, что было трудно объяснить, даже понимая друг друга. Под его веками трепетал тот самый образ, который ускользал от Эстреллы. Может быть, это созвездие, крылатый конь, в честь которого назвали Пегасуса? Но нет, эта лошадка была совсем крошечной и без крыльев. И она не висела неподвижно на небе, а быстро перемещалась, обгоняя звезды. Эсперо казалось даже, что он чувствует дыхание малышки всякий раз, как та оборачивается к нему, маня за собой. Наверное, это та самая маленькая лошадка, блестевшая на испещренной кристаллами скале, которую показала ему некогда Эстрелла. Первый Конь вернулся. Но сможет ли этот крошечный конь привести его обратно, к табуну?
Новый друг много делал для него, но Эсперо принадлежал к табуну, а мальчик – к своему человеческому роду. Однако старый жеребец заметил, что Тихо отличается от людей, которых Эсперо знал до сих пор. Казалось, что они могут заглянуть в мысли или в сны друг другу – ведь для жеребца окружающий мир оставался сплошной темнотой, бесконечным туннелем в бескрайней ночи. Хотя теперь этот туннель оказывался вовсе не таким пустым и во тьме как будто начинали мерцать первые проблески зари.
– Что там, Товарищ? – спросил Тихо, чувствуя, что зверь, хоть и стоит спокойно, мысленно бродит где-то в своем собственном сумеречном мире. Сможет ли он помочь ему там? А скоро придет зима, и кто тогда поможет ему самому? Остаться одному в те дни, когда холодные ветры дуют с северных гор, означало верную смерть. Эти ветры назывались волчьими шквалами, потому что их ледяные клыки могли в мгновение ока порвать в клочья сразу дюжину вигвамов. Лучше всего было прятаться от них в пещерах. Но ведь Товарищ не сможет найти пещеру без Тихо. А Тихо вряд ли сможет один пробираться через снега и льды. Но может быть, вместе им все же удастся пережить лютую зиму? Тихо уже решил окончательно, что вернуться в стойбище он не сможет. Теперь вся власть там наверняка в руках знахаря – жестокого, беспощадного человека, который всегда завидовал Гару и ускорил ее смерть, отравив чашу.
– У нас никого больше нет, кроме нас двоих, – бормотал Тихо, поглаживая уши коня. Только мы с тобой, а перед нами – зима. – Он ощутил, как по телу пробежал холод, словно волчий шквал дотянулся до него одним из своих ледяных клыков. – Только мы с тобой, – повторил он. Эсперо повел ушами и опустил голову, зарываясь мордой в теплую подмышку мальчика.
Глава пятая
Пегасус
Пегасус несся галопом по твердой земле, подгоняемый злостью; мощное сердце гулко билось в груди. Он не мог поверить, что его табун восстал против него только потому, что у него нашлись дела поважнее, чем возиться с больной кобылой. Ну да, она носила его жеребенка, но Пегасус все равно не собирался ради нее отказываться от своих планов.
Однако табун воспринял это иначе. Все они смотрели на него с холодным ужасом. Даже Асуль, его родная дочь! Она сама хотела быть вожаком, Пегасус ясно читал это в глазах кобылки. Да, надо признать, в чем-то они очень похожи, но чувство, обуревавшее его сейчас, мало смахивало на гордость за дочь.
Он остановился на склоне. За три дня, прошедшие после того, как он расстался с табуном, Пегасус успел уйти довольно далеко. А путешествовать в одиночестве, оказывается, совсем не плохо!
Занимался рассвет. Солнце еще не появилось над горизонтом, но по небу уже протянулись первые бледные лучи. Ветерок шевелил траву. Эта земля таит в себе множество возможностей, надо ни в коем случае их не упустить. Тогда все они будут его. Нужно только найти новую кобылу. И новый табун, в котором он станет вожаком.
Знакомый запах коснулся ноздрей Пегасуса. Жеребец напрягся.
Из норы появилась узкая желтая мордочка с косящими зелеными глазами.
– Вот мы и снова встретились, старый друг.
– Чего тебе от меня надо? – огрызнулся Пегасус.
Койот склонил голову набок и изучающе посмотрел на жеребца.
– Асуль с Лурдес повели себя как идиотки. В их жилах течет кровь чистой расы, а они оказались такими нервными! Подумать только! Знаешь, какого цвета у них печенка? Желтая. Желтая, как моя шкурка. Желтая, как лепестки лилии.
– Да, наверное, ты прав, – сказал Пегасус, поддаваясь голосу Койота и чувствуя, как в душе снова закипает злость.
– Я понимаю, для тебя это нелегко, – продолжал Койот сочувственным тоном.
– Я хотел основать новый табун. Чтобы он был моим.
– И он у тебя будет! Хочешь стать вожаком табуна из шести сотен голов?
Пегасус фыркнул и мотнул головой.
– Это невозможно. Где взять столько лошадей?
– У Эль-Миэдо, – сладким голосом ответил Койот.
– Эль-Миэдо?!
Пегасус слышал о знаменитом испанце по имени Эль-Миэдо. Он никогда не видел его, но представлял себе мощную фигуру, еще больше и сильнее, чем у Искателя, с царственной осанкой и упорством на лице.
– Ты знаешь его, Пегасус?
– Конечно, знаю. Эль-Миэдо… Его имя означает «Тот, кого все боятся».
– А знаешь ли ты, кто боится его больше всего? Искатель. Тот самый человек, который бросил вас умирать в этом новом мире.
– Так и есть! – сказал Пегасус, рассерженно вскинув голову.
– Я знаю, о чем ты думаешь. – Койот подобрался к жеребцу вплотную и потерся мордой о его ноги. – Мы с тобой теперь соратники, партнеры, как говорится…
Вредный хищник научился пробираться в сны Пегасуса. Стоило жеребцу только очень сильно захотеть чего-то, и Койот обязательно приходил. Но Пегасус не понимал, чем это ему грозит. Он не осознавал, что его желания – открытая рана, которую Койот, делая вид, что зализывает, растравляет еще больше.
– У Эль-Миэдо ты больше не будешь зваться Пегасусом, – сказал Койот.
Жеребец прижал уши.
– Но это мое имя. Так назвал меня дон Антонио, мой первый хозяин. Он назвал меня в честь созвездия, небесного коня Пегаса. Я чистых кровей!
Койот недовольно покачал головой.
– Мы подберем тебе имя получше. Как насчет Эль-Нобле?
– Эль-Нобле? Благородный? – Уши Пегасуса внезапно встали торчком. Он пошевелил губами, словно пробуя новое имя на вкус.
– Мне кажется, это имя будет в самый раз. Как ты считаешь? – спросил Койот.
– Ну… да, само собой.
Заря полыхала уже по всему небу. Пегасус поднял голову, наслаждаясь отблеском ее величия. Солнце начало пригревать ему морду. В эти минуты он чувствовал себя особенным, получившим благословение небес, как будто на голову ему возложили корону.
* * *В итоге они отправились в путь вместе.
Два дня конь с койотом шли на юг. На утро третьего дня они учуяли запах. Он разносился по окрестностям, как благоухание цветов, – сладковатый запах помета шести сотен лошадей и пары дюжин ослов и мулов.
Пегасус, хоть и устал, перешел на рысь.
– Притормози! – вякнул Койот.
– Что? Почему? Ты же сказал, что он меня ждет! Ему во сне привиделся такой конь, как я. Эль-Нобле.
– Сейчас ты выглядишь не слишком благородно.
– Правда?
– Тут есть маленькое озерцо. Взгляни на себя.
Пегасус с сомнением посмотрел на Койота, потом вскинул голову и осторожно подошел к воде. Всмотревшись в свое отражение, он увидел, что его почти черная шкура покрыта пылью и засохшими кое-где струйками пота. В гриве и хвосте запутались колючки. Он выглядел совершенно неухоженным, как любой конь, оказавшийся в диких местах без присмотра.
– Искупайся! – потребовал Койот.
Жеребец зашел в озеро там, где было поглубже, и на несколько минут погрузился в него с головой. Снова выйдя на берег, он отряхнулся, разбрызгивая воду с длинной гривы.
– Ну что, теперь можно? – спросил он, стряхивая со шкуры последние капельки.