– Снег? – выдохнул Тихо.
Эсперо расстроенно фыркнул. Такую погоду он, разумеется, перенесет, но она же сотрет все запахи. А значит, много дней подряд не будет шансов учуять запах своего табуна. А если будет дождь, он смоет запах полностью.
«Снег и что-то еще», – подумал Тихо. В воздухе ощущалась не только влага – пахло тухлыми яйцами. Эсперо уловил этот запах гораздо раньше.
Тихо сжал коленями бока Эсперо и, наклонившись, потрепал его по челке, успокаивая.
– Не волнуйся. Я найду пещеру, и мы спрячемся. Все будет хорошо.
Неподалеку нашлась рощица, но искать укрытие там было опасно. Запах тухлых яиц означал грозу. Если молния попадет в дерево, оно может тут же вспыхнуть, особенно если это окажется смолистый кедр. Растение, лечившее глаза Эсперо, может во время грозы убить их обоих.
Они двинулись по направлению к большой скальной гряде, обращенной на восток, в сторону, противоположную той, откуда дул ветер. Несмотря на мрачные предчувствия Эсперо, солнце пока еще ярко сияло в небе.
Мальчик заметил впереди длинную тень, которая могла быть признаком каменного козырька или даже пещеры. «Туда». Тихо легонько прижал ногу к боку Эсперо, и тот повернул в нужном направлении.
Небо начало хмуриться, набухая сизыми до черноты тучами. Тихо вытянул шею и разглядел в скале большую темную выемку. Это оказалась пещера, достаточно глубокая для них обоих, и конь с мальчиком укрылись в ней как раз вовремя – в следу-ющее мгновение резкий шквал донес до них первые капли дождя.
Эсперо прижал уши и скривил морду от жуткой вони, наполнявшей воздух. Он почувствовал, как напрягся Тихо. «Летучие мыши-вампиры!» Жуткий образ пронесся в голове жеребца, и он задрожал.
К этому моменту ярость небес выплеснулась на землю со всей своей силой. Молния разорвала тучи.
– Хорошенький выбор, – пробормотал про себя Тихо. – Быть поджаренными молнией или позволить мышам высосать у нас кровь.
Он погладил коня по шее.
– Послушай, Эсперо. Нам нельзя спать. Они редко сосут кровь у людей, но очень любят больших животных, таких как ты. Я буду бодрствовать и постараюсь отгонять их, если ты все-таки заснешь. Их укусы настолько слабы, что ты ничего не почувствуешь. Они вводят в ранку что-то, от чего кожа теряет чувствительность, – так мне рассказывала Гару. Кожа немеет, а кровь продолжает течь.
Эсперо навострил уши.
– А когда же будешь спать ты? Как мне тебя защитить?
– Они редко нападают на человека, – повторил Тихо, почесывая коня между ушами.
– Нападают редко, но и одного раза может оказаться достаточно.
Волна дрожи пробежала по шкуре жеребца.
– Эсперо, но ты же их не увидишь.
– Если они подлетят близко, я смогу их слышать. Я… Я… Я задам им такую порку, какую они вовек не забудут.
– Порку? – Тихо никогда еще не слышал такого слова.
Эсперо и сам удивился. Это было человеческое слово. Ему часто приходилось видеть, как кто-нибудь из испанцев подходит к мулу со свернутым хлыстом в руке и мрачным, как небо снаружи, выражением на лице и грозится задать тому такую порку, что он вовек ее не забудет. Таких упрямых и непокорных мулов испанцы называли «терко». Жеребец не раз видел, как под ударами жестокого хозяина шкура на спине животного превращается в кровавые клочья.
– Мы оба не будем спать, – Эсперо был настроен решительно.
– Ну, если ты так хочешь, – ответил Тихо и потрепал коня по плечу.
– Я так хочу, – фыркнул Эсперо.
Они услышали сверху какой-то шорох. Это уже просыпаются мыши? Волна напряжения прошла от холки вниз по плечам и ногам Эсперо. Его уши на мгновение прижались к голове, снова расслабились и начали поворачиваться, будто исполняя плавный медленный танец. Спокойная сила этого движения передалась Тихо. Мальчик наклонился и потрепал коня по холке, прошептав его имя.
Жеребец был немолод и очень устал. Мальчик чувствовал, как тяжелеют веки животного. «Ничего страшного, если он немного поспит», – подумал Тихо.
Мальчик спешился и потянулся, разминая затекшие мышцы; затем подошел к выходу из пещеры и выглянул в раздираемую грозой ночь. Целая паутина молний вспыхивала на небе. На востоке испуганно всходила полная луна. Казалось, что она пытается спрятаться от зарниц за рваными темными облаками.
Неожиданно небо полностью озарилось особенно сильным разрядом, и Тихо увидел на гребне холма странный силуэт.
– Лошадь? – прошептал он. Но у зверя были слишком длинные уши, слишком короткая спина и слишком высокий круп. Кто же это? И тут из-за спины Тихо, из пещеры, донеслись резкий вскрик и грохот.
Он бросился обратно, но оказалось уже слишком поздно.
Глава восьмая
Йязз
Мулица смотрела в ночь, озаряемую вспышками молний. Наверное, она совсем потеряла рассудок, раз стояла здесь, встряхивая ушами, и испытывала огненную судьбу, разбушевавшуюся над головой. Гроза застигла ее врасплох – именно тогда, когда она уже добралась до вершины холма. Дождь шел и раньше, но она думала, что он скоро закончится. А может быть, эта гроза – не наказание, а спасение: люди вряд ли станут искать пропавшего мула в такое ненастье.
В свете молний, особенно в последней вспышке, превратившей ночь в день, мулица прекрасно видела окружающую местность. Через несколько мгновений два огненных копья ударили в полосу тополей, темневшую вдоль ручья. Языки пламени потянулись вверх, несмотря на хлещущий ливень. Но она не испугалась. Мулицу не пугали ни ливень, ни вспышки молний, ни полыхающий огонь. После того что случилось сегодня в корале, Йязз уже ничто не способно напугать. Она вообще перестала испытывать какие-либо эмоции. Может быть, она просто уже слишком стара для этого? Конечно, она стара – ей не меньше двадцати лет, – но дело тут не только в возрасте.
Все началось с нового хозяина. Он возражал против цены, которую затребовал за Йязз старый хозяин.
– Обыкновенная мулица, – доказывал он. – Ни родословной, ни потомства.
Это было правдой, но лишь наполовину. Да, потомство она приносить не могла. Но предки ее – благородные, по крайней мере мать, прекрасная берберийская кобылица. Ну и что, что она, Йязз, не может передать ее кровь своим потомкам? Даже если бы она могла иметь приплод, мулица вовсе не была уверена, что ей стоило бы это делать. Ради чего? Чтобы какой-нибудь жестокий хозяин заставлял ее жеребят до изнеможения тянуть канаты, добывая испанское серебро?
Сразу стало понятно, что новый хозяин – один из самых жестоких людей на свете. А уж она за свою долгую жизнь многих повидала. Человек этот носил титул губернатора, но кое-кто звал его Эль-Миэдо, что на языке испанцев означало «Тот, Кого Все Боятся».
Экспедиция Эль-Миэдо оказалась самой крупной из всех, которые до сих пор отправлялись в Новый Свет. Она намного превосходила экспедицию Искателя – у того было меньше дюжины кораблей, сотня людей и всего семнадцать лошадей. А Эль-Миэдо к тому же получил благословение короля и деньги от купцов на выполнение своей миссии – поиск серебряных рудников, которые сделали бы их всех несказанно богатыми.
Потом, в тот же ужасный день, Эль-Миэдо пришел в ярость – он счел, что одна из мулиц недостаточно усердно крутит колесо, и начал беспощадно избивать несчастное животное. Йязз стояла рядом и смотрела, не в силах ничем помочь, пока мулица не рухнула на землю окровавленной кучей. Ее тело еще не успели убрать, когда начался дождь. Окрашенная в красный цвет вода потекла по земле, закручиваясь маленькими водоворотами вокруг копыт Йязз.
Мимо проходил гордый жеребец, которого недавно поймал Эль-Миэдо.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Их хозяин называл его Эль-Нобле, но от других животных конь требовал, чтобы его звали Пегасусом.
– Она умирает. Умирать в одиночестве – это ужасно, – ответила Йязз.
– Это же просто мул! Мулы совсем по-другому устроены. Они не способны на чувства. Они не такие, как мы, чистокровные.
– Я сама мул! Я знаю, на что мы способны, а на что – нет!
Пегасус фыркнул и пошел дальше.
– Ну и зови себя чистой кровью. А по-моему, ты чистый дурак, – пробормотала Йязз и вновь повернулась к умирающей мулице. Ее звали Дженни – частое имя для самок мулов. – Ты Дженни. Ты уходишь в лучший мир, – снова и снова повторяла Йязз на протяжении нескольких часов, стоя рядом с бедным животным.
Когда дождь усилился, остальные лошади и мулы ушли в построенные для них на скорую руку конюшни, но Йязз осталась на месте. Дженни уже еле дышала. Временами Йязз казалось, что больше мулица уже не вздохнет.
Наконец дождь кончился и открылось усеянное звездами небо. Этой ночью всходило особое созвездие – Эль-Муло, Звездный Мул. Может быть, это добрый знак для умирающей Дженни.
Йязз рассказывала об этом созвездии мать.
– Йяззи, – говорила она, – посмотри вон на ту картинку из звезд. Видишь длинные уши? Видишь, как брыкается мул? Ни одна лошадь так не умеет, Йяззи. Твои мышцы сильнее. У тебя больше мощи в задних ногах.
– Но ты такая красивая, – отвечала Йязз. – Твоя шея выгнута, как след от падающей звезды.
– Йяззи, ты тоже красива, только по-своему.
– У меня такие смешные копыта, – говорила Йязз, глядя на свои маленькие, странной формы копытца. Копыта ее матери были большие и красиво закругленные. Маленькая мулица очень ей завидовала.
– Зато ты сильнее, Йязз. И твои копыта лучше помогают тебе сохранять устойчивость. Ты сможешь забираться туда, куда у меня ни за что не получится. Ты будешь ходить вверх и вниз по крутым склонам и никогда не упадешь. – Мать помолчала. – Красота в этом ничем не поможет. К тому же ты гораздо умнее.
«Но мне так хочется быть красивой», – думала Йязз, глядя на Звездного Мула.
– А почему он не несет вьюк? Почему не тянет канат?
– Он уже сбросил свою ношу. Он свободен и может брыкаться и скакать, как хочет, на Очарованных Небесах.
– Но это же то место, куда отправляются мертвые лошади. Если я мулица, а ты лошадь, мы что, попадем на разные небеса?
– Нет, нет! – тихо заржала мать Йязз, качая головой, и подумала: «Вот что значит быть матерью умного ребенка». Мулица иногда задавала такие вопросы, на которые кобыла просто не знала, как отвечать.
Йязз продолжала разглядывать свои копыта. В ней так странно сочетались разные черты: да, есть что-то от лошади, но слишком мало – так ей казалось. От осла – гораздо больше. А от ума какая польза? Зачем он ей в испанском караване, когда она будет тащить на спине человеческие инструменты, драгоценности и еду?
Легкий ветерок пролетел по коралю, забирая с собой дух Дженни и порождая в душе Йязз растущую решимость. Она посмотрела наверх, на небесного мула, и прошептала:
– Зачем ждать смерти, чтобы сбросить свою ношу? Я уйду прямо сейчас! – Казалось, сам ветер нашептывает ей призыв к свободе.
В ушах Йязз снова зазвучали слова матери: «Видишь, как брыкается мул? Ни одна лошадь так не умеет, Йяззи. Твои мышцы сильнее. У тебя больше мощи в задних ногах». Мулица оглядела кораль. Почему до этого момента она даже не задумывалась о том, чтобы уйти? «Уйти сейчас, пока еще одно беспомощное животное не забили до смерти». С северной стороны кораля кусок ограды совсем сгнил. Уйти – это так легко!
Она приблизилась к забору.
– Ты куда? – спросил у нее осел.
– На волю.
Одна из кобыл повернулась к ней, недоуменно моргнула, но снова сунула морду в кормушку. Йязз развернулась и со всей силы ударила задними ногами по хлипкой ограде. Всего три удара – и в заборе зияет дыра, вполне достаточная для того, чтобы мулица могла пройти.
Животные в корале потрясенно замерли. Йязз была самой старой из всех мулов. Самой выносливой. Самой работящей и послушной. Почему она решилась на такое?
От палатки, где спали помощники Эль-Миэдо, уже бежал один из испанцев. В руке у него болталось скрученное лассо. Вот-вот, казалось, он его бросит, но Йязз налетела на мужчину, ударила плечом и добавила задними ногами для верности. Испанец рухнул без чувств, а Йязз пронеслась мимо и скрылась в ночи.
Это случилось три ночи назад. Мулица сама поражалась, какое расстояние ей удалось преодолеть за это время. Оказывается, без мешков с камнями – основной их ноши в последнее время – можно скакать очень быстро!
И вот теперь Йязз стояла на гребне холма, смотрела в небеса, разрываемые вспышками молний, и думала: «Это мой дворец, украшенный серебром. А я свободна. Свободна!»
Глава девятая
Кровавая ночь
Тихо кинулся в глубину пещеры – Эсперо забился туда, воюя с летучими мышами, и мальчику пришлось уворачиваться от огромных копыт жеребца. Воздух наполняло сумасшедшее хлопанье кожистых крыльев. Он закричал на тварей, отчаянно размахивая руками. Морду Эсперо покрывала кровь. Три мыши висели у него на груди, еще две – на шее. Тихо колотил по ним, пока большая часть не разлетелась, хотя прикосновения к их тельцам заставляли мальчика передергиваться.
Эсперо заржал – резко, рассерженно и обвиняюще: Тихо оставил его в пещере спящим.
Тихо осторожно подошел к жеребцу. Мальчик знал, что, чтобы вывести коня из пещеры, нужно сесть ему на спину, но поблизости не было ни одного камня, на который можно было бы забраться, как на подставку.
Однако каким-то образом ему все-таки удалось вскарабкаться на спину Эсперо, как раз в тот момент, когда вернулись летучие мыши. Тихо оторвал вампира, присосавшегося к холке коня, осторожно тронул его бока пятками, и жеребец вырвался из пещеры галопом, неся на груди и шее присосавшихся тварей.
Дождь продолжал лить как из ведра, но никогда еще они не были ему так рады. Тихо сбил с коня оставшихся мышей, которые медленно полетели обратно к пещере. Крылья их быстро намокли, полет давался с трудом. Мальчик наклонился и отодрал последнего вампира с конского бока.
– Больше никаких пещер! – фыркнул Эсперо.
– Это точно, – согласился Тихо.
Эсперо прядал ушами и тряс головой, как будто все еще слышал, как хлопают вокруг кожистые крылья.
Тихо снял с головы повязку из оленьей кожи и вытер ею кровь с морды Эсперо. В мешке у него были припасены травы, которые могли бы остановить кровь. Но в следующее мгновение он с ужасом понял, что мешок остался в пещере. Нужно вернуться за ним – там трубка Гару и лекарства.
Мальчик продолжал вытирать Эсперо куском шкуры, напевая тихую мелодию, которую когда-то пела ему Гару. Жеребец понял, что Тихо придется вернуться обратно в пещеру, и задрожал от ужаса. Мальчик прижался щекой к морде коня, а потом снял с пояса маленькую охотничью пращу, чтобы показать, что никакие мыши ему не страшны.
Когда Тихо, забрав мешок, вышел из пещеры и направился туда, где он оставил Эсперо, дождь уже совсем прекратился. Но вдруг мальчик задержал дыхание и остановился как вкопанный. Перед ним, в луче лунного света, двигалась странная фигура. Это было то самое длинноухое существо, которое он раньше заметил на вершине холма. Теперь оно спускалось вниз, навстречу ему. Животное это походило на лошадь, но как будто не до конца.
Мальчик испугался и прижался к жеребцу. Тут ветер неожиданно поменялся, и конь учуял запах. Он нерешительно заржал. Незнакомое существо потрусило к ним, издавая странные звуки, похожие не столько на ржание, сколько на гусиный гогот. Между животными начался разговор, непонятный для Тихо.
Чем дольше он смотрел на это существо, тем более занятным оно ему казалось. Спина у него сильно прогибалась, копытца были очень маленькими, а уши – очень длинными. В нем как будто смешались черты, плохо сочетающиеся между собой.
– Ее зовут Йязз. – Эсперо кивнул в сторону существа, но вид у него при этом был несколько обеспокоенный. Тихо прижался к нему еще теснее.
– А кто она такая?
– Она – мул. Сбежала от жестокого испанца по имени Эль-Миэдо, у которого много лошадей и мулов. Быть мулом вообще несладко, даже у хорошего хозяина.
Йязз повернулась к Тихо и, удивленно моргая, издала свое странное ржание.